караулила на аллейке, он спустился по ступеням к двери и пробовал один за одним ключи. Работать было не сложно, на кладбище было пусто и спокойно. Наконец, Ральф махнул рукой и она, оглядевшись по сторонам, шагнула за ним. Из полуоткрытой двери пахнуло сыростью и тлением. Не смотря на то, что в двери было прорублено зарешечённое окошечко в помещении, стоял затхлый запах. Достав из сумочки приготовленный фонарик, она поводила его лучиком по стенам, каменным гробам и резным из дорогого дерева на постаментах. Яна поёжилась, ей приходилось бывать в разных местах, работа такая, но почему-то сейчас её не шутя разбирало. Она освещала таблички, а Ральф шёл ряд за рядом. Год за годом, продвигаясь в глубь. Войдя в склеп дверь закрыли за собой, чтоб не привлекать внимания. И Яна задыхалась сейчас от нехватка воздуха и пыли веков берегущей сон усопших. Наконец, граф опустился на колени и обнял каменный ящик, с белым печальным ангелом в изголовье. Холодный белый мрамор ангела полоснул по сердцу. Яне даже показалось, что каменные крылья его шевельнулись, а из смиренно опущенных глаз выкатилась слеза. 'Неужели она ждала и обрадовалась его приходу? Но нет, сегодня я его ей не отдам. Ты получишь его, но немного позже. Не убудет с тебя, он останется с тобой, а я вновь одна'. Запротестовало всё женское начало в ней.
— Нашёл? — опустилась она рядом. 'Непостижимо!'
— Нашёл, ангела моего. Яна, она не надолго пережила меня. Представляешь её разочарование, когда она не нашла там, — он поднял глаза к потолку, — меня.
— Но если кольцо на ней она сама могла туда не попасть. — Обняла его за поникшие плечи Яна.
— Кто знает, может, ты и права. Я не подумал об этом. Вернее в моей голове всё перемешалось. Надо быстрее открыть и проверить, у меня нет сил терпеть. Вот же она рядом и я найду, наконец, своё успокоение возле безвинного ангелочка моего.
У Яны дрожали губы и она ничего не могла с этим поделать. 'Он найдёт успокоение, а я? что будет со мной? как я дальше без него сможет жить? Нет, чтоб он там не говорил, сегодня я не готова к его уходу. Понятно, что днём не надышишься, но мне нужен хотя бы этот день'.
— Ральф подожди, — мягко, но настойчиво развернула она его к себе, отнимая руки от холодного камня. — Прости, но не спеши, выслушай меня… Я понимаю, как тебе не терпится обнять её. Тем более она вот рядом. И сейчас отделяющие вас века подгоняют тебя к этому. Но… Подари этот день мне. Прошу. Ведь ты навеки будешь принадлежать Луизе, а я останусь здесь одна. Пожалуйста, не отказывай мне. Завтра мы вернёмся сюда, ты останешься в объятиях любимой женщины, а я вернусь в холодный замок к твоему портрету. Ведь ты не можешь не догадываться об моих истинных чувствах к тебе. И я прошу такую малость.
Яна видела, как заходили его скулы, как тяжело ему было отлепляться от праха милой сердцу женщины, но он встал.
— Вы правы сударыня. Мы вернёмся сюда завтра, когда вы будите готовы. А сейчас мы погуляем здесь, среди этого молчаливого народа. Ведь я наконец-то обрету покой в своём родовом склепе. Буду лежать в обществе этих достойных джентльменов, возможно, что многих я знавал.
— Вот и отлично. Запирайте граф склеп. Ключ мне в сумочку, чтоб не потерять. А не пригодившиеся, чужие, повесьте на место. Пока сторож вон у серого надгробья ковыряется. Поспешим. Я подожду вас на выходе, чтоб не попадаться ему на глаза. Они погуляли по роще. Граф постоял у старого ветвистого дерева, прижавшись щекой к коре словно что-то припоминая…
К вечеру вернулись в местечко, где отдыхала после плодотворно проведённого дня группа. Чувства голода не было. Подумала, что странно день без крошки во рту, и вечером отчего- то есть совсем не хотелось. Он сидел на маленьком диванчике, облокотившись на спинку, закрыв глаза. Если б она не знала, что привидения не способны спать, подумала б точно, что мужика сморила усталость. Освежившись, Яна остановилась напротив него. Ничего не менялось. Его поза оставалась прежней. 'Может, зря я украла у него один день, и он мучается сейчас? Ну уж дудки. Это день мой' Девушка подсела к нему на диванчик, граф нехотя открыл глаза. Забрала его руку и положила себе на плечо, а голову устроила на его груди. Она почувствовала, как он напрягся, но не остановил. Ничего не менялось. Так они просидели до позднего вечера. Чтоб выкрутиться из щекотливого положения Яне пришла идея попить пиво и она потащила его за собой. Он хоть и не охотно, но согласился. Шагая по многолюдному проспекту, вскоре набрели на маленький бар. Пиво здесь не просто культовый напиток, а смысл жизни. Зашли, озираясь по сторонам, нашли пустующий столик. В нос ударило множество запахов. Должно быть, присущих для пивных. — Поморщилась Яна. Хорошо Ральфу, его нос не чует ничего. Посидев, она несколько принюхалась к ним. Наконец к столику подошла участливая официантка, и она сделала заказ. Яна с любопытством осматривалась. Ведь всем известно, что политический путь фюрера начался во время пивного путча. Люди — странные существа. Теперь то место является одним из самых известных заведений города. Народ тянется посидеть там где был этот урод. Принесли пиво. Посмотрев, как это делают другие. Яна, посасывая пену морщила лобик и не сводила глаз с непроницаемого лица графа. Естественно, пила она, маленькими глотками, а он безучастно смотрел на веселье окружающее его. Ей пришло выпить и его кружку — это было уже лишку. У неё заплетались ноги и она излишне много смеялась. Пришлось пройтись по приятному, спокойному городу. Зашли в самую древнюю в городе церковь Святого Петра. Яна прочитала: 'Построена в одиннадцатом веке'. Упасть не встать, какая старина! Острые башни как стрелы вонзаются в небо. Купол её сделан в виде фонаря, а внутри господствует стиль барокко. На смотровую площадку не пошли. Графа интересовало другое. Ральф долго сидел, упершись головой о спинку перед собой. Яна не торопила. Вспоминает, не иначе, эта церковь была при нём.
Возвращались пешком. Вокруг никто никуда не спешил. Жизнь бурлила только в центре, но Яне было куда интереснее пройтись по маленьким улочкам. Бродили по тихим улочкам между площадями, любуясь стариной и покоем. В гостиницу вернулись поздно. Только плюхнувшись на кровать почувствовала, как устала. Ральф опять занял своё место на диване, а она, вытирая слёзы и безутешно всхлипывая около него. Яна попробовала забраться к нему на колени или потянуть за собой в кровать, но натолкнулась на сопротивление. Он счёл себя вправе выразить ей своё несогласие. Его густые брови, сошлись на переносице, а лицо стало напряжённым. 'Нет!' — сказал как отрезал он. Это добило её и в то же время успокоило. Обиду она проглотила, бестолковое дело обижаться на судьбу. Насильно мил не будешь. Можно только сломать чью-то и свою жизнь. Но здесь ей даже такой малости не дано, потому как у него и жизни-то нет, он призрак. Наверное, на такое гадкое, на что шла она, людей кидает от одиночества. От него же и поступки, за которые потом становится безумно стыдно, о которых позже думаешь и думаешь. Именно они способны лишить разума, догоняя и возвращаясь из раза в раз, паля огнём голову и душу. Надо заткнуться и беречь силы — впереди ещё прощание. Они так и просидели всю ночь, до первых проблесков рассвета, но даже они не пробудили в ней хоть маленького желания жить. Зачем? остаться в том склепе рядом с ним и все дела! Кому нужна её жизнь, ей точно нет. Их потревожила гувернантка с уборкой. Яна поднялась. Не глядя на него, привела себя в порядок и сдала номер. Решив, что ей больше без надобности и сюда возвращаться она не будет. Нашла женщину, ту, что ездила с ними и за гида, и за старшего группы. Предупредила, что дальше она со спутником, действуют по своему плану.
До городка доехали на машине, всего-то сотня километров. К поместью добрались опять на автобусе. Потом шли, взявшись за руки по милой дорожке виляющей по красивым лугам к кладбищу. Оглядевшись, нырнули в склеп. Опять повеяло таинственным, мистическим и потусторонним. Прикрыли дверь и включили фонарик. Нашли гроб с белым ангелом и отодвинули совсем не тяжёлую плиту. Одежда женщины почти истлела, но волосы сквозь века не изменили свой цвет. Белый. Должно быть некогда воздушные, как шапочка одуванчика, они лежали вокруг скелета паклей. На сложенных ручках огнём полыхнуло кольцо. Яна остолбенела. Вот это да! Граф не мог скрыть своей радости. Глаза его блестели. Яне показалось, что свет этого камня играл в них кострами.
— Яна давайте, действуйте, — еле выговорил он от волнения.
Она наклонилась и соединила камни кольца и браслета. Минуту ничего не происходило, а потом началось свечение. Ей вдруг стало не по себе. 'Идёт восстановление, — поняла Яна, — и они встретятся и поговорят. А как же мне смотреть на всё это и завидовать. Будет непременно больно. Мне больно. Но такая их любовь достойна уважения'. И тут она увидела её. Время не коснулось девушки. И она осталась точно такой же, как и была в те далёкие годы. Начало и конец этой истории был ей известен. Через несколько минут, девушка потянулась и села в гробу. Граф не помня себя от радости, схватил её бледную ручку.
— Ангел мой, Луиза!
Миг недоумения и она в его объятиях шепчет:
— Ральф, Ральф, родной!
— Луиза! Я и не чаял такого подарка. Ещё раз поцеловать твои нежные пальчики, прикоснуться к губкам. — Луиза, моя Луиза.
— Я так плакала, думала, что больше тебя не увижу.
— Прости меня, ангел мой. Из-за моей неосмотрительности случилось столько бед. Во всём моя вина. Только моя.
— Где ты был, что случилось, мой дорогой? — голос её дрожал.
— Меня убил отец… Я пролежал в том самом замке, у родника, где ты жила.
— Как убил, где мы? — огляделась она.
— Не пугайся, сердце моё, это склеп. Прошли века. Мы прах. Просто благодаря чуду, мы преодолели время, расстояние и не возможное…
— Ах, да, да. Припоминаю. Я тоже умерла. Я просто ничего уже не соображаю. — Она, поджав губки, потупила свои огромные глаза.
— Но почему, ангел мой?
— Тоска, — наморщила бледный лобик она, припоминая, — но я бы жила, ведь у нас родился сын. Ради него терпела бы белый свет, хотя без тебя он был мне не мил.
— Что же произошло?
— Ты прав, именно произошло. Мне, кажется, меня отравили.
— Кто посмел?
— Не знаю, Ральф… — Вцепилась она в его плечо.
Её взгляд застыл на его одежде. Он понял её недоумение.
— Теперь такая мода. Другое время, моя красота… По дорогам бегают кареты без лошадей, а в небе летают, перенося в своих вместительных животах людей, железные птицы. В зеркальном ящике, нажимая на пульт управления со спичечный коробок, можно увидеть весь мир.
— Мне трудно поверить в такие сказки Ральф, наверное, я совсем глупая, — взялась она точёными ручками за свою красивую головку.
— Не мучайся, радость моя, мне тоже было нелегко принять всё это. Расскажи мне лучше о сыне?
— Он сущий ангелочек, похож на тебя.
Ральф, не желая того, посмотрел на стоящие друг на друге гробы. Здесь лежат поколения его потомков. Как ни говори, а это его и её кровь и плоть, но отчего-то голова его занята только сыном. Он, не спуская её с рук, ищет, шевеля губами считывая таблички. Нашёл. Они долго стоят и молчат над ним. Позже когда они отошли Яна, тоже подобравшись, прочла. Сын Ральфа прожил довольно-таки долгую жизнь.
Потрясённая Яна старалась смотреть и слушать их горячий шёпот вовсю. Влезая в эту игру плоти и времени с головой, она хотела запомнить всё. Но своих чувств и жалости к себе сдержать не могла, отойдя в сторонку и не мешая их встрече, тихо плакала. Какая она красивая, как сказочная принцесса. Конечно, он влюблён в неё до безумия. А что она, Яна. Самая обыкновенная. А Луиза вся точёная, воздушная и сплошная нежность. Её смех льётся, точно колокольчик. Как мужчина может не любить такую. А она? Разве сможет так красиво откинуть головку или завести за неё руку, да и рука то её не такая нежная… Нет, что не говори, а женщины в веках растеряли свою нежность и утончённость. Конечно, ему хочется поднять этого закутанного в кружева ангелочка на руки и нести на край света. А на Яне джинсы и такая же куртка… Боже мой, как она смотрит на него, как поворачивает головку, а её пальчики точно из мрамора. Яна не успевала вытирать слёзы и, жалея себя, даже всхлипнула. Девушка в руках Ральфа насторожилась, и вопросительно посмотрев на него, закрутила маленькой головкой, от чего её белые кудряшки поднялись воздушным облачком. Только тут граф вспомнил о Яне и, не выпуская любимую с рук, подозвал:
— Сударыня, не надо прятаться, подойдите.
Яна, комкая мокрый платок и помогая ему рукавом сушить лицо, выйдя из-за гробов, подошла. Она изо всех силёнок старалась не выдать перед Луизой своих чувств, которые, руша запреты, поднялись из глубины её души даже при звуке его голоса.
— Луиза, эта девушка помогла мне найти тебя и добраться сюда. В её руках оказался браслет, камни которого подняли нас из праха. — Скосил он на неё глаза, улыбаясь жене.
Яна заметила, с каким внимательным любопытством эта необычная женщина стрельнула по ней глазками. Задержавшись на лице, причёске, одежде. Женщина, есть женщина. Хоть
