— Похоже на то. Не так уж это нелепо, как может показаться на первый взгляд. Было с самого начала глупо думать, что они отступятся. Всё, как ты понимаешь, усложнилось и запуталось. Давай мыслить здраво. Появились один раз, будь уверена, появятся и ещё…
— Это как пить дать.
— Я проверю завтра ваши отели.
— Они могут снять и частный сектор…
— Посмотрим… Яна, давай отправимся ко мне.
— Нет. А вот тебе лучше, оставить ослиное упрямство и вернуться в свои пенаты.
— Сегодняшний день показал, что не лучше и не упрямство это вовсе, — поморщился он.
— Не смеши меня, ты будешь жить в моём курятнике?
— А что вполне приличное жильё, ты ж вцепилась в него обеими руками, на дворец менять не хочешь, вот я и проверю на собственной шкуре, какое золотое ярмо тебя здесь держит. — Улыбался он, пряча лицо в её волосах. — Как там у вас говорят: куй железо пока горячо.
Он беззастенчиво врал, используя ситуацию. Век бы эти клетушки не видеть.
— И ты будешь паинькой? — засомневалась она.
— А разве я дал повод сомневаться в этом… — покачал головой он.
Яна отстранилась, пробуя с высоты локтя рассмотреть в темноте его лицо. 'Смеётся ведь наверняка. В руках жар и смотрит, как кот на сметану всё время…'
— Но для чего тебе это? Я уже тебе сотый раз объясняю, что я люблю Ральфа.
Его рука замерла на её плече…, а потом он рассмеялся.
— Ты нарочно злишь меня, я тебя хорошо понимаю. Люби эту картинку сколько хочешь, а жить будешь со мной и ребёнок мой. — Вместо ожидаемого Яной возмущения просопел Макс.
Яна, рассерженная на свою неудачу, потратившая столько сил, чтоб разозлить его, повозившись, развернулась к нему спиной. Действительно самый вредный закон жизни: ждёшь в поте лица одно, а получаешь совершенно другое. Зато Макс был доволен. Значит, попал в точку. Окрылённый пошёл дальше.
— Чем больше ты будешь страдать по портрету, тем крепче и жарче будешь любить меня. — Заявил он ухмыляясь.
Этого уже она ему спустить не могла.
— Хватит прикалываться, — фыркнула она, неуклюже поворачиваясь к нему. — Как ты можешь так шутить?
— Я не шучу, — хмыкнул Макс, притягивая её к себе. 'Надо включать мозги и использовать всё для достижения цели'.
— Я так и поняла, — ернически просвистела она над ним, — остынь немного.
— Зачем, надо же проверить правоту моих слов. — Его горячий шёпот обжигал уже щёку.
— Слушай, Макс, имей совесть, а? — надувалась пузырём она. — Вместо того чтоб думать о сложившейся ситуации, ты тут чепуху городишь.
— А чего сейчас голову ломать. Всё заперто на надёжные запоры, даже форточки. Наши противники знают теперь, что ты не одна. До утра явно не сунутся, а утром помозгуем. До этого у нас времени навалом. Янка, ну успокойся уж. Сколько можно меня распинать. Ты же женщина, понять попытайся. Ведь завертелось у нас с тобой с налёту. Крутилось всё в мистическом холоде и сказочном жаре. Всё не приземлёно, в облаках, понарошку. Да, опутало меня с ног до головы туманом. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Но ведь это было похоже на сон, на наваждение, на мираж. Склеп, привидения, монстр, убийства, мистические украшения… Я пытался разобраться в этой карусели, а твой сюрприз меня выбил из колеи и запутал окончательно. Это правда, я к женщинам относился легко и обременять себя семьёй не спешил. Меня холостяцкая жизнь не тяготила. Самим с собой я давно разобрался: отношения с женщинами у меня никогда не были ни напрягом, ни трамплином. Я получал наслаждение, удовлетворяясь партнёршей. Всё у всех устроено одинаково. Только душа не тело и в ней остаётся то, что не потрогать руками. У отца с мамой были ровные, милые отношения. Скорее дружески родственные, чем влюблённые. Сложилось, в моём понимании, любовь — это удел книг и кинолент. Ральф с Луизой и… ты, поколебали мои устои. Так и было, я относился к женщинам насторожённо. Холостой мужчина всегда объект охоты, а женщины остроумны на выдумки. Все хотят сильного плеча и богатой жизни. Это уж я позже понял, что этого настойчиво добиваются те барышни, которые не имеют своего стержня. Ты ж иная, потому и зацепила. До тебя к душе я никого не подпускал. Мои отношения с женским полом были весьма легкими, меня всё устраивало, и я ничего не хотел менять. Работа, секс, развлечения — были моим коньком. Янусь, ну смалодушничал. Вернее и честнее напугался, проморгал — поймала на ребёнке. Малыш, ведь любишь, прости.
— Я тебе уже сказала, кого люблю… Ральфа, — пискнула хрипло она перехватившим горлом, встав в позу.
— А как же помню. Вот сейчас и проверим… — решил поставить он её перед фактом.
— Перестань уж фантазировать…,- замахала руками Яна.
— Один шаг до истины… рискнём, — свёл он брови на переносице.
— То есть? — нахмурилась она.
Он, пропустив руки ей под мышки, притянул к себе, и, не давая ей опомниться, спеша, прильнул поцелуем. Яна пустила в ход руки, но защиты не получилось, он забрал их обе в одну ладонь. Дёргаться дальше опасно, можно навредить ребёнку. Лучше показать ему фунт презрения. С этим оказалось тоже не так просто. 'О, Господи! — возвела она глаза к потолку. — Почему ты сотворил женщину такой слабый'.
— Ну вот, радость моя, что и требовалось доказать, — радостный, осыпал он её поцелуями.
— Макс, это нечестно, — распсиховалась она на себя.
— Очень прошу, перестань строить из себя обиженное дитя. Не честно измываться над собой и мной. Семья-это не игрушки.
— Что-то я никак не могу взять в толк… К чему ты всё это ведёшь.
— Давай лапочка мириться. Я хочу, чтоб ты стала моей женой. Я люблю тебя! Я думал тогда, что сойду с ума! Во мне такой винегрет был из обиды, злости, уязвлённого самолюбия, тоски, любви и страсти. Представляешь, какая кипела гремучая смесь. Всё переварилось. Превратилось в пар и исчезло. Януся, сладкая моя, осталась только безумное желание иметь тебя с ребёнком рядом каждый день, час.
Яна замерла. Она наблюдала за ним, раздумывая, как поступить… Для Макса это уже через края. Говорить про любовь… Может быть он искренен и не так безнадёжен. Но второй раз ошибиться нельзя. Больно и страшно подниматься. Ведь дурь мужчин жалит в самое сердце. Хорошо, что у неё есть спасательный жилет-Ральф. Надо подождать. Прощать до бесконечности глупо. Но женщина всегда может обмануть себя найдя выход. Надо убедить себя правильным вещам. Например: что было — всё в прошлом. Она выдержала паузу и сказала:
— Что же с тобой такое случилось? Любовь? У тебя? Ты залез не в свою стихию.
— Януся, не надо так. Представь себе, случилось, — покладисто промурлыкал он. — Мой защитный панцирь треснул.
— Ты опять за своё?! Макс! Хочешь, чтоб лопнуло моё терпение? — изобразив досаду заметила она.
— Малыш, решайся уж. Выходишь за меня замуж или нет?
Ей вдруг стало ужасно обидно. Почему так впопыхах он это делает, словно боится передумать.
— Да или нет? — напряжённо переспросил он.
— Нет! Представь себе, что я не хочу связывать свою жизнь с твоей. Я абсолютно уверена, что ты меня не любишь и всё это только твоя прихоть.
— Значит, нет…, это точно, не передумаешь, — неестественно спокойным голосом повторил он, причём сам прислушиваясь к себе. 'С чего опять завёлся, так заносит. На эмоциях вперёд не проедешь'. Так и есть, она, словно обрадовавшись его промаху, тут же обрезала.
— Пошёл вон. Это выше моих сил.
Повернувшись, чтоб отгородиться от него спиной, она уткнулась в стену.
Макс сел на краешек кровати, собираясь встать и уйти на диван. Но, раздумав, лёг вновь и повернулся к ней тоже спиной. Утро застало их в обнимку. Яне сладко спалось на его груди. Макс не мешал. Девушка спала на боку, приоткрыв рот и обнимая его во всю длину руки. Она протёрла глаза, тряхнула головой и покаянно прошептала:
— Извини, как-то… нечаянно получилось. Доброе утро!
— Доброе! Слишком много нечаянностей, детка, тебе не кажется? А по мне, так это любовь. Ты напускаешь много тумана, Янка.
— Макс, не доставай меня, а?! Поднимаемся, я приготовлю завтрак, к тому же надо убрать тарарам.
— С тарарамом я помогу.
— Что я слышу, ты и уборка? — скривилась она.
— Разбитое стекло, по-моему, совсем не трудно собрать. Без тапочек не выходи только. — Напомнил он. — Кстати тебе к какому часу на работу?
— У меня ещё вагон времени. Я всё успею.
— Малышка, я тебя провожу. С работы без меня ни-ни. Ясно?
— Макс, может, мы ошибаемся, насчёт той парочки, — проныла с надеждой она, заранее зная его ответ.
— Не надо играть с судьбой, — недовольно произнёс он, собирая в мешок для мусора, которым его обеспечила Яна, осколки. Вот ещё что, забыл с твоим упрямством… Дай мне твои документы.
— Это ещё, зачем?
— Машину куплю и на тебя оформлю. Не могу без колёс.
— Макс, ты с ума сошёл…
— Не надо меня напрягать учением. Иди, займись завтраком. Тут я справлюсь сам. Я б не отказался проглотить что-нибудь.
Получилось так, что с завтраком управились быстро и довольно-таки рано. Макс попил кофе, а Яна зелёный чай с жасмином. Вполне хватило время на сборы и животных.
Яна любила утро. С наступлением его кончалось её одиночество и по мере того, как оно набирало силу и становилось светлее, давая ей надежду на лучшее светлое и доброе. Мир сразу переставал быть безжизненным. Всё кругом спешило, гудело и чихало. Он проводил её до музея и под изумлённые взгляды сотрудников, чмокнув в щёчку отправился обратно в местечко. Яна, предупреждая их вопросы, сразу подняла руки. Мол, сдаюсь, но отвечать не буду. Народ неодобрительно загудел. Но Яна не уступила. Недовольные её упрямством сотрудники разошлись по своим рабочим местам. После полудня Макс позвонил и предупредил, что задержится в городе, приедет поздно с вещами и на такси. Машину купил, но забрать её можно будет только через день. Не обходимо время на доукомплектования и оформление. Её просил тропинками не ходить, а добираться со всеми вместе. Но Яна не послушалась. Тратить на обход полчаса не хотелось. Тем более раз прикатит Макс, придётся быть во всеоружии, то есть иметь неплохой ужин. Значит, придётся забегать в магазины. Она торопилась. Тропинка, по которой тысячу раз ходила, была знакома до мелочей. Совсем не обратила внимания на идущего навстречу ей человека с опущенной головой, в низко надвинутой на глаза шапке. Он, толкнув её, пытался выхватить сумочку. Но у воришки тот фокус не прошёл. Яна наматывала длинную ручку сумки на руку получалось в несколько оборотов и почти до локтя. Вцепившись в сумку и не собираясь расставаться с ней, она собралась бороться. Страха не было и Яна принялась кричать во всю мощь. Ей повезло. Её услышали. На крик подбежали, работающие в замке на должности электрика и слесаря, возвращающиеся с работы этой же тропой мужики. Нападавший, кинув жертву, ретировался. Они пробовали его догнать, но бегал он, похоже, быстрее их. Ребята вернулись и помогли Яне подняться. Её тошнило. Ноги дрожали. Внезапно до её сознания дошло, что могло случиться. Она доползла до поваленного дерева и села.
