Сначала по необходимости, а потом по собственному желанию ему хотелось быть всегда поблизости к ней. Шагать рядом. 'Большое спасибо', — еле шевеля губами произносила она обычно, забирая вещи и не поднимая глаз. Костя млел не зная, как подступиться к своему тайному объекту нежности и заботы с разговором. Всегда лёгкий в общении и находивший со всеми запросто общий язык, с Натой тормозил. Она как будто не от мира сего. Чистый себе ёжик в тумане или девочка на облаке. Девчонки веселы и подвижны, а она всегда серьёзна и задумчива. Ей бы в библиотеке работать среди лирики, мечты и грёз, а не курс молодого бойца осваивать. Подкатывать к ней, как это проходило с другими девчонками, бесполезно. Но каким-то седьмым чувством Костя понял, что и он не безразличен ей. Сегодня рискнул: прижал к себе, мягко коснулся губами. Натуся не оттолкнула, не трахнула по щеке, хоть и не сказала ни слова, только почувствовал, что между ними натянулась как будто двойная связь… Значит, не ошибся и у него с ней на двоих будет один секрет. Правда, от её глазастых подружек, способных сложить два плюс два и догадаться. Пинкертоны. Вряд ли от них скроешься, но афишировать отношения хотя бы год нельзя. Начальство, как пить дать, сотрёт в порошок. И им не объяснишь и не докажешь, что он сел на жёрдочку, найдя свою половинку. Три года казармы будь добра оттруби. Придётся подождать с обнародованием. Хорошо, что никто не догадывается, а то донесут в два счёта начальнику института, ребёнку нервы попортят.
Так и было. Об их отношениях, кроме пятой комнаты никому было невдомёк. Девчонки же не собирались трепаться. Да и мало придёт кому в голову связать клопа Наташу, вечно мешающуюся у всех под ногами, и мощного взводного. Все воспринимали это как должностное, но не больше.
Маринка ж поёрзав на жёсткой постели и погоняв веточкой комаров от себя и поняв, что не уснуть, отправилась к костру, там этих кровопийц меньше. Подсел курсант — юрист, разломив предложил шоколадку. Она взяла дольку. Поболтали, но не долго. Усевшийся на бревно начальник курса, отправил обоих спать. Маринка как всегда вступила в спор. Доказывая, что кормёжка комаров в учебный процесс не забита и она не обязана им за счёт каких-то там идиотов служить ужином для кровососов. Это как говорится дело сугубо личное и добровольное.
— Иди в мою машину, устройся на заднем сидении и спи. Только не грузи мне голову, пожалуйста. Устал. — Не полез с ней на рога Богуш.
— А вы? — сбавила тон и прыть она.
— Мне подумать надо…
— О чём? — совсем осмелела она.
— Как гранаты будем кидать.
— Подумаешь проблема. Выдернул кольцо, да кинул, главное в правильную сторону…
— Вот этого-то я и боюсь… Иди, пока не передумал.
— Ладно.
— Да не ладно, а — есть.
Из всей нашей пятёрки по уставу спала только Вика. Я же после беготни остаток ночи, ворочаясь и мешая спать соседям, провела в думах. На повестке стоял один вопрос: — Как скрутить рога Глебу. Тёмная сторона моей души должна была отпраздновать победу. Про гранаты, я напрочь забыла. И не мудрено, я страшно хотела на острова. Когда безумно хочется, но не по карману…, то голь на выдумку хитра. Пока умывались, завтракали и топали в тир на стрельбище, я со всех сторон обмусоливала этот вопрос. По пути пыталась втолковать свой план Вике, но ноги и язык мой от недосыпания заплетались. В принципе Вика кое — что поняла и согласилась предоставить в моё полное распоряжение на три дня дачу своих родителей, но предупредила — это не близко. При условии, что я её не взорву и не сожгу, конечно. Я клятвенно обещала. А что далеко, то для такого рогатого дела, как моё, совсем не плохо.
Сегодня первые стрельбы. Будет здорово, если мы не пристрелив друг друга вернёмся все в лагерь живые и невредимые. Перед преподавателем грозного вида лежала винтовка с оптическим прицелом, два вида автоматов, пистолеты разных калибров. Арсенал. Мы по очереди подходили, отстреливались и переходили на другую сторону. Дошла очередь и до Кучер. Преподаватель не осмотрительно вложив в её руки оружие ждал стрельбы. В Наткиной руке так дёрнулся, заходя юзом автомат, что стоявший на чеку взводный, покрываясь холодным потом, метнувшись, еле успел выбить, направив его вверх. Обошлось. Зато все грохнулись на землю предусмотрительно отползя назад на безопасное расстояние и даже там лежали не поднимая голов до тех пока Тарасов с Наткой не отстреляется. — 'Спокойствие, только спокойствие!' — невозмутимым тоном Карлсона напутствовал Натку и наблюдателей взводный. А она и не дрожала, совершенно не врубаясь, что только что не покосила всех. И спокойствие, если кому нужно, то это взводному с курсовым, ну и преподавателям не мешало бы накинуть. Потому как после Наткиной атаки, стрельбы на время прекратили, и офицеры отправились, успокаивая нервишки, — покурить. Мы посмеивались, мол, дёшево отделались. Натка оправдывалась:
— Тяжёлая железяка, да ещё стреляющая, чуть не опрокинула меня…
Да, с этим не поспоришь. Парни валялись, угорая, по траве, колотя руками землю. Натка, обиделась и, отойдя в сторонку, засопливилась. Чего такого сказала?! Вернувшийся Тарасов, показав ребятам кулак, увёл Натку о чём-то воркуя в лесочек. Мы вчетвером переглянулись. Похоже не кажется, похоже любовь. Но взводный такой не хилый мужик, а Натка совсем цыплёнок не хватающий звёзд с неба… Значит, бывает и так. Лишь бы не сглазить. Тьфу-тьфу! Хотя до конца уверенным быть ни в чём сейчас нельзя.
Обед из горохового супа и рожков с тушёнкой, кабачковой икры ложка и компот. Кто б сказал, что кусок чёрного хлеба, намазанный кабачковой икрой и с лучком, такое объеденье. Наелись до отвала. Час валяния вверх пузом на лужке и подъём, сборы. Нас ждала обратная дорога в лагерь. Дай бог, вытерпеть опять это неприятное ощущение липкости после одуряющей, изнурительной жары и пыли. Приползём почти не живые. Одно желание помыться и отрубиться. Но чтоб помыться надо занять первыми душ. А как? Да, сложная ситуация. Вика, хлопнув ладонью себя по лбу, многозначительно посматривает на Наташку. Мы, не понимая, пожимаем плечами. Тогда она отмахнувшись от нас, спрашивает её в лоб:
— Натусь, колись, для дела надо, во как, — чиркнула она себя обломанным ногтём по горлу. — У тебя с взводным вздохи на скамейки?
— Вам кажется, — покраснела, как маков цвет Натка.
— Но, не всем же четверым сразу. Нат, ты не тушуйся. Мы могила. Покупаться хочешь?
— А это к чему? — вытаращила она глаза.
— Попроси Тарасова отправить тебя с курсовым на машине, чтоб до нашего прихода занять и удержать душ, а?
Наташа нерешительно пожала плечиком:
— Попросить могу, а занять и удержать нет.
Горящие азартом девчонки тут же принялись сомневаться и передумывать.
— Да, ты права. Слабо. Мы явно не подумали. Что же делать?
Ответ подсказала сама Наташа.
— Я попрошу, а пусть Маринка поедет. У неё это лучше получится и с курсовым, она уже вчера каталась.
Ох, как бурлила наша радость.
— Точно. Давай. Мы им покажем у кого котелок варит лучше.
— Но у мужиков, мозги всё равно легче, — смеётся Лена, — это доказанный факт.
— И того половина там гнилья, — отрезаю я.
Когда Тарасов наклонился, чтоб взять на своё плечо Наткин рюкзак, она горячо зашептала ему на ушко… Он, ухмыльнувшись, смерил нас оценивающим взглядом и, кивнув, прямиком отправился к Богушу. Мы сосредоточенно наблюдали. Как отреагирует на наши бредни тот. Нормально. Улыбается. Значит, душ наш. Теперь не пропустить знак. Ага, вот он. Взводный машет рукой. Мы хлопает Маринку по заднице, на спине просто горой рюкзак и под её ворчание:- 'Женихов отобьёте'. Подталкиваем вперёд. Уже веселее. Команда строится. Идём. Опять команда:- 'Запевай!' И мы дерём и так сухое горло. Взводный то и дело подходит к Наташе, он готов и её себе на спину посадить. Но она, краснея, оглядывается на нас, и качает головой. Они просто цветут и пахнут. Всё-таки, прячь не прячься, а безнадёжно видно, когда мужчина и женщина одно целое. Ленка философски замечает, что у Натки любовь полезная для нашей пятой, как ни как, а у взводного блат теперь. Получается, Натка время в армейском строю зря не теряет. Загадка, что он нашёл в ней. Вот это самоё поразительное. 'Значит, мужикам не так важны, как нам пытаются втюрить психологи, длина ног и овал лица и у каждой есть шанс влюбить в себя стоящего мужика'. — Радуемся открытию мы. Наконец-то с горем пополам дошли. Нас держат ещё с полчаса на плацу центра, объявляют, что это была только разминка, а потом, получив удовольствие от наших вытянутых рож, распускают. Ребята несутся в душ. Мы не торопимся. 'Вот вам!' — отвешивает им в след Вика полруки и мы, повесив на плечо полотенца, дефилируем мимо их открытых ртов в душ. Нам стучат в дверь и торопят:- 'Давайте в темпе вальса'. Мы погромче включаем воду. Не слышим!
День теории, осваиваем пулемёты и миномёты. Офицеры отдыхают. День стреляем. Все стоят на ушах. Натка стреляет со взводным. Никто больше не рискует. Хотя в этот раз, лёжа и ничего не держа на весу, могла бы и сама. Но они оба в касании, общении и далеки от реальности. Завтра с утра опять разбираем по деталькам гранату, после обеда метаем её. Помоги нам бог, сами мы точно не справимся. В окопе строго находились: преподаватель, курсант и граната. Но с Наткой прыгнул и взводный. Преподаватель насупился, но под одобрительные кивки начальника курса промолчал. Вау! Опасная боевая единица прошла… Все расслабились и заулыбались, а напрасно. Маринка кольцо вырвала, а бросать раздумала или потеряла ориентировку. Преподаватель, мечась за ней по окопу, похоже тоже. — 'Ложись!' Все рванули кто куда, а курсовой к Маринке. Зажав девчонку и прося, уговаривая, умоляя отдать ему кольцо… Маринка послушно кивая вывалила ему вместо чеки гранату прямиком в руку. Мы на вздохе обомлели. Майор человек интеллигентный. Вряд ли он пошлёт её сейчас куда подальше. Он и не послал.
— Ё, п, р, с, т, — но опять прорычал своё любимое, успев всё-таки швырнуть гранату и прикрыть курсантку Браун собой.
Преподаватель объявил перерыв и отполз курить. Народ радостно гудел. Взята ещё одна высота. Мы с божьей помощью вырулили на твёрдую почву. Осталась сущая ерунда. Покрасоваться в противогазах и побегать в костюмах химзащиты. Мы наивные думали, что после гранаты и танка, это мелочь. После двух дней занятий, в наших мозгах всё исправилось и мы так больше не думали. Бегать резиновыми слониками по жаре — это не слабее гранаты. Но сдана и эта душегубка. Год завершён, мы второкурсницы. Теперь у нас будет по две лычке на рукаве. Дружно галдя и кидая вверх береты, мы обнялись. Ещё бы! Ни у кого, ничего не оторвало. К тому же все поедут домой. Каникулы. А как уж рады офицеры, на них просто больно смотреть. Как же мы их допекли, на них нет лиц, теперь появятся. Но мы не хотели. Честно! Как-то само собой получилось и чего в самом деле занимаемся мы самоедством, это же их работа, им деньги в конце-то концов за это платят. Пусть мучаются. А не жестоко так-то… В самый раз. Они мужики, пусть дрожат за нас, пылинки сдувают и носят на руках.
11
Вернувшись в конце июля в общежитие, бегом сдали вещи на хранение каптёру и старшине. Получили в «строевой» отпускные листы и помчали по домам. Так долго мечтали об этом. Так мечтали. Торопили время и вот каникулы. Ура!
Но расслабляться некогда. Время в обрез. Топором над моей головушкой висит спор. По иронии и мой отдых тоже. Откинув всё, я сосредоточилась полностью на пари. Надо непременно выиграть. Ведь я кое-что придумала… Всё, конечно, хорошо, только в моём плане был один пробел. Как и чем доставить Глеба на дачу к Вике. Сам не поедет. Живого добровольно не затолкаешь в машину. Не убивать же в самом деле. Но как сделать из него бесчувственное тело. Пришлось обратиться за помощью к девчатам. Попросить помощи. Они выслушали меня внимательно. Я честно предупредила, что это может быть опасно. В обиде не буду, если они воспользуются правом отказа. Но наша пятая решила рискнуть. Подсказала Вика. Её родственница работает в аптеке.
— Нашла проблему. Раздобудем приличного снотворного и дело в шляпе. Я завтра тебе позвоню. А довезти можно «скорой». У Лены старшая сестра после окончания мединститута, чтоб остаться иногородней в столице, пошла работать на станцию «скорой». Выручит, если хорошо попросим.
Это была утешительная новость. Но перестраховываясь я всё же спросила:
— А она выделываться не будет. Мол, запрещено и уголовный кодекс…
— В принципе, сегодня можно всегда договориться даже с крокодилом…
— В принципе так.
— А орёл этот очухавшись не побежит в милицию с заявлением. Пари выиграешь, а загонят тебя после моря и солнца туда, куда Макар телят не гонял.
