технологиями. На Аргоне происходит революционный переворот. Правящий класс рыжих оказывается свергнутым. Через некоторое время мятежники направляют на.
Землю экспедиционный корпус и превращают земные колонии Рыжебородых в пыль. Не исключено, впрочем, что Рыжебородых изгнали на Землю уже после начала войны или переворота. Вскоре новый аргонианский режим – пусть его сторонники будут светловолосыми, как наши гости в Лахайне, – решает, что изгнанники набирают серьезную силу на нашей маленькой планете, и, желая предотвратить возможную контрреволюцию, посылает сюда армию, чтобы уничтожить их с помощью какого-нибудь неведомого нам оружия. Пуф! Сайонара, Рыжебородые. Детали сценария могут различаться, но, как ни крути, он объясняет и существование, и внезапное исчезновение Рыжебородых, а также антипатию современных аргонианцев к рыжему цвету волос. Рыжебородые вполне могли иметь отношение к Марсу, «красной планете». Более вероятно, однако, что противоборство на Аргоне велось между представителями лунного и солнечного типов. Рыжебородые – это, конечно, лунные люди: мистические, загадочные, изменчивые, женственные, одухотворенные, миролюбивые, склонные к земледелию, тонко чувствующие искусство, эротичные, тогда как Желтоволосые относятся к солнечному типу: они сухи, прагматичны, воинственны, сельскому хозяйству предпочитают промышленность, патриархальны, бесстрастны и пуритански настроены. Здесь, на Земле, мы наблюдаем классический пример этой борьбы, а поскольку солнца и луны везде практически одинаковы, рамки противостояния теоретически можно расширить на всю вселенную или по крайней мере на нашу солнечную систему. Это противоборство, которое восходит к конфликту между Иеговой и Люцифером. Иегова управляет солнцем, а Люцифер – этой чертовой старухой луной.
– Боже мой, как интересно, – проговорила принцесса. – У тебя отлично выходит. Тебе надо писать для «Эйсид комикс». Но как в твою историю вписываемся мы, современные рыжие, живущие на Земле? – Мы что, продукты регресса, и в нас прослеживаются черты рыжебородых предков?
– Вполне вероятно. Рыжебородые могли смешаться с землянами естественным путем или повлиять на генофонд человечества с помощью более экзотических способов. И все-таки лично мне кажется, что природа под воздействием луны пытается заново создать расу сверхлюдей, возродить уничтоженное племя рыжебородых. Она терпеливо разбрасывает рыжие семена. Одни из них прорастают, другие – нет. Некоторые дают очень странные всходы. Неудачи и ошибки случаются на каждом шагу. Лунная сущность пытается избавить новый образец от дефектов, прежде чем тот перейдет на новую ступень рыжей эволюции. Но солнце неумолимо собирает свою дань.
– Значит, рыжие – это потомки полубогов или же потенциальные полубоги. Превосходно. Мне это нравится. – Ли-Шери чмокнула Бернарда в ухо, потом ущипнула за ягодицу. – Одно я знаю наверняка. Любовью мы занимаемся лучше, чем простые смертные.
– Это точно.
– Но знаем ли мы, как удержать любовь?
– Даже думать не могу об этом. Максимум, на что я способен, – это пользоваться любовью день за днем.
– По нынешним временам я вообще сомневаюсь, что шанс сохранить любовь есть хотя бы у одной влюбленной пары.
– Не позволяй себе попадать под колеса эпохи, в которой живешь. Времена виноваты в наших проблемах не больше, чем общество. Обвиняя общество, ты кончишь тем, что обратишься за помощью к нему же – прямо как те бедные невротики, что собрались на симпозиуме. Сегодня стало модным снимать моральную ответственность с отдельной личности и делать из нее жертву социальных обстоятельств. Если ты на это купишься, то заплатишь собственной душой. Дело отнюдь не в том, что мужчины ограничивают права женщин, натуралы притесняют гомиков, а белые – черных. Возможности человека ограничены лишь отсутствием характера, людям мешает только то, что им недостает чертовой смелости или фантазии сыграть главную роль в своем же фильме, не говоря уж о том, чтобы поставить его. Вот, блин.
– Блин, Бернард?
– Ням.
– Ням?
– Ням. Мы живем в конце одной эры и задолго до начала следующей. В этот переходный период не будет никаких запретов на количество жизненной энергии индивидуума. Сегодня значительные события вылупляются прямо из ничего. Это прекрасное время для жизни. Если у тебя достаточно динамита.
– Или снежка, – вставил подошедший капитан, протягивая Дятлу насыпанный в блюдце кокаин. Бернард втянул порошок в нос. Ли-Шери колебалась. – Клевая штука! Сам Юлий Цезарь, когда увидел перед смертью, что Брут нюхает кокс, аж присвистнул: «И ты, Брут!» Да-да, так прямо и сказал! Попробуй, не бойся.
Ли-Шери попробовала. Старая Хулиетта тоже сделала понюшку. Наверное, ей вспомнился табак, который ее царственные хозяева нюхали в старые добрые времена – когда она любовалась лебедями в дворцовом пруду и даже представить себе не могла, что однажды, лишившись лягушки, будет плыть через залитый лунным светом океан на корабле, груженном кокаином и любовью.
Шлюп причалил в Гонолулу в субботу днем. На следующее утро Ли-Шери вместе с Хулиеттой – да, и Бернард Мики Рэнгл тоже был с ними (в списке пассажиров он опять значился как Т. Виктрола Файркрекер) – улетели домой, в гудящий американский улей, где их ждал и сладкий мед, и жалящие укусы.
45
Кто знает, как удержать любовь?
1. Скажите любви, что вы собираетесь сбегать в гастроном на Флэтбуш-авеню за сырным пирогом, и пообещайте ей половину, если она останется. Любовь не уйдет.
2. Попросите у любви локон на память. Сожгите его в дешевенькой курильнице с символами инь/ян на трех сторонах. Встаньте лицом на юго-запад. Пока локон горит, произнесите какие-нибудь красивые слова на достаточно убедительном иностранном языке. Соберите пепел от сгоревших волос и используйте его, чтобы нарисовать себе под носом усы. Найдите любовь. Представьтесь ей другим именем. Любовь останется с вами.
3. Разбудите любовь посреди ночи. Сообщите ей, что мир горит. Быстренько подбегите к окну спальни и помочитесь оттуда. Со скромным видом возвращайтесь в постель и заверьте любовь, что теперь все будет хорошо. Засыпайте спокойным сном. Утром любовь по-прежнему будет рядом с вами.
Бернард по прозвищу Дятел, который всю жизнь высмеивал и нарушал поведенческие нормы, принятые во всем цивилизованном мире, поначалу вознегодовал против необходимости подчиняться традициям и правилам, установленным в доме второразрядного королевского семейства, и его возмущение было вполне понятно. По зрелом размышлении, однако, он смирил свою гордыню и пошел на уступки: Бернард очень сильно хотел удержать любовь.
Арабский миллиардер и азартный болельщик Абен Физель с одобрения Макса и Тилли ухаживал за принцессой. Чтобы видеться с Ли-Шери, Бернарду тоже пришлось сделаться официальным ухажером. Принцесса безумно его любила, но правила оставались правилами. Она не была готова отказаться от королевских привилегий.
– На родине моей семьи сейчас происходят серьезные перемены. Там все бурлит. Возможно, когда-нибудь наши права на трон будут восстановлены, и я стану королевой. Только подумай, сколько полезного я смогу сделать, – убеждала Дятла принцесса. Бернард не нашел, что ответить, и Ли-Шери добавила: – Хорошо, тогда представь, как здорово мы заживем. Ты будешь заведовать арсеналом.
Хорошо, решил Бернард, он станет ухаживать за ней. Он будет обращаться с Ли-Шери так, словно ее промежность – это венский свадебный торт с кремом, взбитыми сливками, глазурью и прочими финтифлюшками. Он будет вести себя так, точно врата ее вагины охраняют игрушечные солдатики.
Для Макса и Тилли Бернард был всего лишь простолюдином, с которым Ли-Шери познакомилась на диких Гавайях. Они ни за что бы не признали его кавалером своей дочери, если бы не Хулиетта, которая замолвила за него словечко. В благодарность за это она получила от Бернарда пластмассовую лягушку, доверху набитую кокаином (в последнее время старушка необычайно пристрастилась к этой субстанции).
Бернард поселился в центре города, на Пионер-сквер. Он снял «люкс а-ля Буковски» в гостинице скверного пошиба «я-так-долго-был-на-мели-что-этот-чудный-отельчик-как-раз-по- мне». Это был одиночный номер в здании, облюбованном пенсионерами и мышами. Диван в гостиной служил Бернарду кроватью, которая иногда по ночам опять норовила превратиться в диван. В ванной, где Бернард перед визитом к Ли-Шери перекрашивал волосы, сиденье унитаза пестрело пятнами от сигарет. Бачок весь проржавел, а занавески были перепачканы сажей. Среди других достоинств номера стоило упомянуть пауков, засаленные обои и настенный календарь – он был ужасно древним и искренне верил, что выходные могут выпадать на середину недели.
Облачившись в черный костюм, черную сорочку, черный галстук, черные носки и ботинки, Бернард сел за руль своего старенького спортивного «мерседеса» и выехал из центра. Дождь прекратился, но в небе низко висели тучи цвета кротового меха. Небо над Сиэтлом напомнило Бернарду о тюремных простынях. Сегодня мы можем сказать, что это был дурной знак.
Король, и королева собирались принять Бернарда в библиотеке. Воздух там был затхлым, зато на полу лежал очень редкий и дорогой белый ковер – белее белых голубей, белее зубной боли, белее, чем дыхание самого Господа Бога. Бернард не виделся с Ли-Шери уже почти две недели и решил тайно передать ей записку через Хулиетту. В записке он собирался попросить принцессу проявить изобретательность: «Пусть нас сожрут голодные страусята, если мы не придумаем какой-нибудь хитрый способ встречаться». В ожидании будущих тестя и тещи Бернард сел за письменный стол и принялся усердно выводить каракули. От волнения он опрокинул чернильницу, и ее содержимое оказалось на том самом белоснежном ковре. Лужа получилась изрядная. Пятно так и не вывели.
Думаете, королева Тилли проявила любезность и сделала вид, что ничего страшного не стряслось? Фигушки.
Она даже не пыталась скрыть свое крайнее неудовольствие. В ледяном молчании Тилли нервно гладила чихуахуа. Вечер проходил в тоскливом унынии. Неловкость и напряжение повисли в воздухе, как тучи в небе.
Чай подали в серебряном чайнике, чей носик когда-то кланялся Уинстону Черчиллю. Чай был превосходным, но гостю дико хотелось текилы. Король попытался завести беседу о баскетболе, потом о ежевике. Принцесса не поднимала на Дятла глаз. Через электрическое поле владевшего ими желания не пролетела бы и птица, не пробрался бы ни один побег ежевики. Ровно в девять с ухажером раскланялись. Чак хотел было проследить за ним, но потерял из виду, когда Бернард от досады включил сразу шесть сигнальных огней, из них два задних.
На следующий день Бернарду удалось дозвониться до Ли-Шери. Она сообщила, что королева Тилли безутешна и что ему нечего рассчитывать на повторное приглашение.
– Придумай что-нибудь, – попросила принцесса.
– Уже придумал, – отозвался Дятел. – Давай жить в цыганском шатре на маленьком острове у побережья Панамы. Я буду играть на губной гармошке и вплетать в твои косы листья коки.
– Не пойдет, – вздохнула Ли-Шери. – Ты должен загладить вину.
Через несколько дней Бернард купил две дюжины роз и вновь отправился на приступ Ежевичного Форта. Он знал, что король Макс уехал в клинику проверить сердечный клапан. Тем лучше. Бернард навестит королеву. Он заранее отрепетировал первые трогательные фразы. Ему было немного страшно. Он не успокоится, пока не загладит свою вину целиком и полностью.
Дверь открыла Хулиетта. В ее древних, как мир, глазах сквозила тревога. Она жестами объяснила, что Бернарду следует подождать в музыкальной комнате.
– О'кей, но я не захватил свою гармонику, – пожал плечами он. Хулиетта протянула руку за цветами, но Бернард сказал «нет» и вцепился в букет еще крепче. Он вошел в музыкальную комнату и уселся на кушетку.
В эту секунду он почувствовал под собой что-то теплое и услышал негромкий отрывистый щелчок-треск-хруст, как будто крокодильи челюсти схрумкали гигантскую пластинку рисовых чипсов. Бернард медленно поднялся. Крашеные волоски на его шее поднялись вместе с ним. На кушетке лежала любимая чихуахуа ее величества. Бернард нечаянно сел на собачонку и сломал ей шею.
Ему ничего не оставалось, кроме как поднять крышку рояля и запихать мертвую чихуахуа между струнами. Сверху Бернард навалил розы и закрыл крышку. Он ушел, не прощаясь.
Усни, о песик, вечным сном собачьим, твой лай теперь раздастся в садах иного мира, где фараонских кошек станешь ты гонять. В тот вечер Бернард Мики Рэнгл не смог ни спать, ни играть на губной гармошке. Любовь купила ему билет на поезд, без остановок летящий к темной стороне луны, а судьба этот билет прокомпостировала.
На этот раз Чаку повезло, и он сумел выследить Дятла. Желая утопить горе в текиле, Бернард нырнул в одно из заведений на Пионер-сквер, куда обычно не заглядывал, – гриль-бар «Ра», которым заправляли сплошь солнечные типы. Даже музыкальный автомат подпитывался ворованной солнечной энергией. Пока Бернард скармливал автомату монеты, надеясь, что
