числе.
Филипп усмехнулся – ишь ты, обещания она помнит. Однако ему стало горячо. «В конце концов, почему бы нет? Ты мечтал прославиться, когда писал эту книжку, и вот уже первая поклонница мечтает запрыгнуть к тебе в постель… – подумал он. – А какие у нее при этом резоны – не все ли равно?»..
– Ты не мог бы приехать ко мне в гостиницу? – сказала она.
– Ого! – проговорил он со значением.
– Никаких «ого»! – строго сказала она.
– У меня к тебе чисто деловой разговор.
– Уууу… – разочарованно протянул Филипп. – Деловые разговоры – это вон к Громовым.
– Филипп… – медленно и раздельно сказала Жанна. – Я, кажется, нашла то, что ты описывал в своей книжке.
– Да ну, шутишь… – не поверил Филипп. – На полу в гостинице что ли? Под кровать закатилось?
– Ну, не впрямую, конечно… – ответила Жанна. – Собрала данные, проанализировала – потому и не звонила тебе два дня.
– А откуда вдруг такой интерес? – поддел Филипп.
– Надеюсь немного отщипнуть от твоей Нобелевской премии! – ответила Жанна. – Так ты едешь или нет?
– Еду, конечно… – со вздохом ответил Филипп. – Сейчас, только штаны натяну…
Он был в отеле через полчаса. Жанна, вопреки его смутным мечтам, была не в халатике на голое тело, а в штанах и свитере. Едва ответив на поцелуй, она усадила его за компьютер и велела читать.
– «Странный предмет издавал звуки и излучал свет…» – прочитал Филипп. – «Испуганные сотрудники музея вызвали сотрудников районного отдела ГОЧС, которые забрали предмет к себе и некоторое время пытались открыть подручными средствами».
– Представляю себе эти средства… – мрачно сказала Жанна.
– Ага… – поддержал ее Филипп. – С помощью зубила, молотка и такой-то матери…
– Не смешно… – еще мрачнее сказала Жанна. – Если это и правда то, о чем ты писал, то вот сейчас они могли загубить информацию, которой нет цены.
– Вряд ли… – подбодрил ее Филипп. – Уж наверняка эта штука сделана из такого материала, что ни зубило, ни молоток, ни даже такая-то мать ей не особо страшны.
Он помолчал, перечитывая заметку еще раз.
– Ну как? – спросила она.
– Интересно… – пожал он плечами. – Ты поедешь туда?
– Мы поедем туда… – сказала она, выделив слово «мы». – Завтра же.
– Я не могу. У меня работа… – ответил он, думая тут же, что можно и отпроситься.
– Отпросишься… – сказала она, и вышло так, будто это – дело решенное.
Он удивленно на нее уставился. Она поймала этот и взгляд и спохватилась – не перегнула ли она, не чересчур ли высунулась из нее железная леди? «Да ничего… – тут же сказала она себе. – Немного можно».
– Филипп, поехали… – вкрадчиво сказала она. – Это же село, медвежий угол. Я же понимаю – в городе тебе неудобно: вдруг кто нас вдвоем увидит. У вас же здесь не город, а большая деревня, все друг друга знают. А там нам будет спокойно.
– А, так ты в этом смысле? – просветлел лицом Филипп, сам же при этом понимая, что никакого «этого» смысла скорее всего и нет вовсе. Или все-таки есть?
Впрочем, ему и самому хотелось посмотреть на эту таинственную штуковину.
Они выехали в понедельник рано утром. До Кулешовки от города было 500 километров. Отпроситься на работе для Филиппа не составило труда, а вот с женой вышел хоть и не скандал, а ничем не лучше: выслушав какие-то его объяснения, узнав, что эта поездка как-то связана с его книгой (ушедшие на нее деньги до сих пор были для Маргариты незажившей раной), она махнула рукой – катись куда хочешь, и весь вечер вела себя так, будто Филипп пустое место. Все радостное предвкушение от поездки пропало после этого для Филиппа, и утром он гнал по трассе, совершенно уйдя в себя, так, что Жанна, взглянув на него несколько раз, не решилась потревожить и сидела тихо-тихо.
В Кулешовку они въехали после полудня. Деревенский быт быстро сбил с них городскую торопыжность: сунувшись в управление гражданской обороны, они были остановлены железным окриком вахтера «Обед!». Жанна пыталась было объяснить, что они по важному делу, что им надо, необходимо, и вообще, но Филипп оттащил ее от вахтера и пояснил, что это деревня, и в обед жизнь здесь замирает, потому как – святое дело. Она сначала не верила, но потом покорилась и до двух часов они ждали начальника. Тот, наконец, пришел – солидный, суровый и неприступный.
Жанна сказала, что сначала поговорит с начальником наедине и вошла в кабинет.
Филипп не верил в удачу экспедиции, так как не знал силу и вес имевшихся у Жанны мандатов. Поэтому, когда начальник ГОЧС, бледный, испуганный, вышел проводить Жанну в коридор, а потом, позабыв о шапке, вынес им что-то обернутое в белую бумагу на крыльцо и стоял на ветру, рассказывая, как доехать до дома нужной им зачем-то какой-то девушки Любы, Филипп только недоуменно хлопал глазами.
– Ты станцевала ему стриптиз? – спросил он ее, когда они отъехали от управления.
– Еще немного, и это он бы мне его станцевал! – усмехнувшись, надменно сказала она и железная леди снова выглянула из нее.
Деревня была как деревня: дома, дома, дома, – табличек нет, и спросить некого. Однако Любу нашли.
– Запомни, мы с тобой – корреспонденты из газеты… – быстро и негромко сказала Филиппу Жанна, когда они остановились напротив нужного дома. – Какая у вас тут главная газета?
– «Правда края»… – вспомнил Филипп.
– «Правда края»… «Правда края» – забормотала Жанна. – Не забыть бы…
Они открыли калитку, прошли по узкой тропинке в снегу к дому и постучали в дверь хаты. Из хаты что-то закричали, а потом дверь открылась. Девушка, не красавица, но милая, стояла перед Жанной в калошках, придерживая на голове старую шаль.
14
– Девушка, мы из города, из газеты «Правда края»… – бойко заговорила Жанна. Люба (это была она) не знала, какая беда постучалась в ее дверь, и потому не очень удивилась городским гостям – не впервой приезжали из города за разными пустяками. Приговаривая по-деревенски «В избу, в избу проходите», впустила их в дом. Они прошли холодные сени, потом – прихожую с печкой (здесь было еще не тепло) и, наконец, вступили в комнаты. Здесь было уже тепло.
– Мы из города, из газеты «Правда края»… – начала было снова Жанна, но тут из комнаты вышла женщина в годах – мать Любы – и захлопотала:
– Да что ж вы стоите? Люба, посади гостей! Да раздевайтесь, раздевайтесь же… Может, чаю?! Да обедать с нами…
Жанне, желавшей нагнать темп, сбившийся еще из-за начальника ГОЧС, хотелось зарычать. Филипп заметил это и тронул ее за руку.
– Тише. Тише… – с улыбкой сказал он.
– Вы нас извините, но нам очень некогда… – просительно сказал он женщине и девушке. – Мы бы с радостью, и чаю попили, и все остальное, но материал в газете очень ждут…
Женщина, посмотрев на них чуть ли не осуждающе, вздохнула и ушла. Люба также вздохнула и сказала:
– Ну, и что ж мы, у порога разговаривать будем?
– Зачем же у порога? – быстро проговорила Жанна. – Можно в машине. Вы же понимаете, по какому поводу мы приехали. Нам ведь все равно надо в музей – покажете нам, где эта штука стояла…
– Этот… – Люба подыскивала слово. – Куб?
– Ну да… – сказала Жанна, удивляясь тому, как вдруг запунцовела эта девчонка.
«Что это с ней? Давление что ли скачет?» – подумала она.
– А давайте я вам так все расскажу, и все? – предложила Люба.
– Нет… – любезно, но твердо ответила Жанна. – Нам бы все же посмотреть.
