Караско появился спустя полтора часа. Он подошел к прожектору и на секунду заслонил свет. Ной и Колотун обернулись.
— Ну? Как?
— Сделали. Теперь все в руках Господних.
— Сам-то он как?
— Ничего. Ничего. Танк говорит, что все прошло удачно, насколько это вообще возможно. Теперь надо скорее добраться до Города. Чтобы не зря было все это.
Колотун больше ни о чем не спросил. Он отвернулся и снова включил горелку. Караско спустился в яму.
Наступила бессонная ночь. Ной готовил ужин в маленькой кухоньке вездехода, стараясь не смотреть в сторону Танка и Ушки. Ушки лежал без сознания, и Танк прикладывал к его голове кусочки льда, которые дробил ножом в миске. Периодически кто-нибудь приносил ему новые.
У Ноя болела рука, он валился с ног. Танк еще раз осмотрел его рану, покачал головой и дал что-то выпить. Рана сочилась кровью.
— Заживет, — сказал Танк. — Ты спать иди.
Ной лег на койку и провалился в глухую черную пустоту.
Около шести его разбудил Караско и сказал, что нужно выйти наружу. Отвал почти отрезан и, как только кабина освободится, машина должна встать на колеса. Мигая спросонок, Ной принялся одеваться. Танк готовил Ушки.
На улице было скмрачно и очень тихо. Ной переминался с ноги на ногу, дрожа от холода. Внизу возле кабины перекрикивались Колотун и Караско. Медленно ползли минуты.
Протяжный стон металла нарушил тишину, машина дрогнула. Закричал Колотун. Затем что-то громко треснуло, задняя часть вездехода, качнувшись, стала оседать и, наконец, с шумом встала на колеса. Ной поспешил к яме.
Оттуда доносились проклятья. В свете прожектора показался Караско, следом за ним лез Колотун. За их спиной темнел покореженный остов отрезанного отвала. Ной облегченно вздохнул.
— Сделали, — сказал Колотун.
Он выглядел так, будто голодал несколько дней. Похудевший, с горящими глазами, необыкновенно большими на осунувшемся лице. Кожа в свете прожектора казалась синей. Колотун повернулся к Танку.
— Все. Можно возвращаться. Я заправлю вездеход, а бочку бросим. Черт с ней, с бочкой.
Он полез в кабину.
Зарокотал двигатель, вспыхнули фары, и машина медленно задним ходом стала подбираться к цистерне. Из помятого передка, словно клыки, торчали обломки креплений отвала.
С дозаправкой провозились долго, и, когда закончили, уже совсем рассвело.
Колотун огибал мост с правой стороны, двигаясь прямо через замерзшее русло реки. Машина кренилась и раскачивалась, пару раз колеса теряли сцепление с землей, и тогда вездеход трясся всей своей массой, пока вновь не находил опору. Преодолев препятствие, Колотун вырулил на дорогу и нажал на газ.
Сидя в кабине между ним и Караско, Ной смотрел на ряды деревьев вдоль обочины. Минут через десять рядом раздался тихий храп — Караско заснул. Он проспал два часа, а потом сменил за рулем Колотуна. Вездеход выбрался на знакомую дорогу и пошел быстрее.
Ной вернулся в пассажирский и забился в дальний угол, стараясь не смотреть на Ушки и дремлющего возле него Танка. Обмотанные окровавленными бинтами культи лежали на одеяле. В голове у Ноя крутился один и тот же назойливый вопрос: «Куда они дели руки? Выбросили?». Ной гнал его, но он возвращался. Вновь и вновь.
Пространство вездехода постепенно превращалось в темную пещеру, в которой монотонно гудя раскачивался невидимый метроном: так — на вездеход и дорогу опустились сумерки; так — Колотун сменил у руля Караско; так — короткий сон, полный кошмаров про отрубленные руки; так — бледный рассвет; так — Колотуна сменил Караско; так…
Движение невидимого маятника гипнотизировало Ноя, каждым взмахом погружая его все глубже в пустую тишину, где не было ни боли, ни страха, ни волнений, только размеренное «так… так… так…» часов смерти. Иногда сознание Ноя ненадолго прояснялось, и он видел Танка, меняющего ему повязку, Колотуна, который тормошил его, приговаривая: «Не надо, не надо».
А потом он уже не видел ничего.
Глава 11. Заговор
Ной открыл глаза и увидел белый потолок. Прямо над кроватью, где он лежал, по потолку змеилась трещина. Ближе к окну она раздваивалась; один рукав упирался в обшарпанную раму, а другой исчезал у самой стены. Вторая кровать, справа от Ноя, пустовала. Он не помнил, как оказался здесь, и чем закончилась поездка для остальных.
Лампа на потолке не горела. Через окно в палату стекал хмурый свет дня.
Ной осторожно приподнялся на локтях. Плечо, по-прежнему болело, но уже не так сильно. Рану закрывала чистая повязка. Возле кровати стояла тумбочка, а на ней — чашка с водой. Одежды нигде видно не было. Ной напился и снова опустился на подушки. В голове немного шумело. Шевелиться не хотелось. И не хотелось ни о чем думать, хотелось просто лежать и наслаждаться покоем, чувствуя себя в полной безопасности.
Ной закрыл глаза.
Его разбудил скрип двери. На пороге стоял Караско в белом халате поверх полевого комбинезона. В руках он держал поднос с едой.
— Ну, здравствуй, Ной, — сказал он.
— Здравствуйте.
— Хочу тебя порадовать: твоя рана не опасна. Полежишь еще денек и можно домой.
Он прикрыл за собой дверь, прошел к кровати и пристроил поднос на тумбочке.
— Давай-ка сядем. Тебе нужно поесть.
Он помог Ною подняться и подложил ему под спину подушку.
— Да я сам могу…
— Знаю, что можешь. Вот выйдешь и будешь сам. А сейчас давай — налегай.
Ной взял ложку, зачерпнул из миски горячую безвкусную кашу и отправил в рот. В животе заурчало.
— Что с Ушки? — спросил он.
— Жив, — ответил Караско. — Пока это все, что я знаю. Им занимаются врачи.
Ной кивнул и снова зачерпнул из миски.
— Давно мы вернулись?
— Вчера вечером. Часов около десяти. А сейчас у нас половина первого.
Ной снова кивнул и некоторое время ел молча. Караско тоже молчал, глядя на него внимательно и, как Ною показалось, печально. Когда Ной закончил с кашей и взялся за макку, Караско сказал:
— Никто не думал, что будет так. В Поиске бывало всякое, но такого не случалось уже много лет. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, но дальше, думаю, будет только хуже. Знаешь, Ной, ты хороший парень. Ты не трус, у тебя есть голова на плечах. Я говорил тебе это с самого начала, и теперь снова повторяю — тебе не место в Поиске. Особенно сейчас. Пропадешь ни за грош. Не сегодня, так завтра. Я не хочу для тебя такой судьбы. По-человечески, не хочу.
— А какой судьбы хотите? — спросил Ной, глядя ему в глаза. — Жить в этом монастыре и ждать, пока смерть сама меня нащупает?
Караско усмехнулся.
