Я слышала тяжелое дыхание и царапанье когтей по камню. Направила фонарик в туннель. Шакал скрылся из виду.
Поразительно, но фонарик продолжал светить, хоть и слабо. Что делать дальше? Выждав немного, я поползла к туннелю. Надо повторить попытку вылезти наружу.
Через минуту я осознала, что повредила левое бедро. Отлично. Все, что мне нужно, — это грохнуться снова и остаться здесь навечно.
Спустившись обратно, я стала осматривать ногу и неожиданно заметила отверстие в стене. Направила луч внутрь. Это даже не отверстие, а, скорее, какой-то пролом.
Минута, чтобы привыкли глаза.
Еще одна, чтобы осмыслить увиденное.
О Боже! Надо срочно показать Джейку!..
Забыв про боль, я полезла вверх, прислушиваясь, нет ли поблизости моей милой собачки.
Верхний этаж казался пустым. Ни Драма, ни шакала.
— Джейк! — прошептала я.
Ответа не последовало.
— Джейк! — произнесла я чуть громче.
Опять тишина.
Я стала изо всех сил карабкаться наверх.
Драм не появился.
Я была одна.
Снаружи не проникало ни единого звука.
Посветила вокруг.
В дальней нише промелькнуло что-то синее.
Что за черт?
Ах да, это же моя спортивная сумка.
Но почему? Где Драм?
— Джейк!.. — крикнула я в полный голос, потом встала на четвереньки и поползла к нише.
Остановилась. Наверняка Джейк спрятал сумку не без причины. Развернувшись, я поползла к выходу.
И замерла.
Приглушенный голос.
Еще один.
Крик.
Голос Джейка. Я не могла разобрать слова. Иврит?
Непонятный разговор продолжался. Какая грубая интонация.
Глухой стук. Еще один.
Звук шагов.
Стало темнее. Я посмотрела в сторону выхода.
Свет загораживали чьи-то ноги.
22
Вслед за ногами появилось тело. Большое.
Я попятилась назад и прижалась к стене. Смятая консервная банка больно впилась в икру.
Опять вспомнился человек, проходивший по краю долины. Сердце заколотилось. Господи Боже! Переживу ли я все это?
Я крепко сжала фонарик, готовясь нанести удар. Человек опустился на колени спиной ко мне. Луч осветил пальмы на его рубашке.
Я облегченно выдохнула. Снаружи слышались крики.
— Какого черта здесь происходит?
— «Хеврат-Кадиша», — бросил Джейк через плечо, не сводя глаз со входа.
— Я не говорю на иврите.
— Долбаные «Защитники веры». — Джейк задыхался от напряжения. Я ждала дальнейших объяснений. — Борются с мародерами. Что-то вроде добровольных помощников полиции.
— Они здесь?
— И в большом количестве.
— А что им надо?
— Думают, у нас здесь человеческие останки.
— Но они действительно у нас есть.
— Отберут.
— Что же делать?
— Ждать, пока «защитнички» не уйдут.
— А когда это случится?
— Когда-нибудь.
Ответ не обнадеживал.
— Бред какой-то, — пробормотала я, прислушиваясь к крикам снаружи.
— Эти кретины все время появляются на раскопках.
— Зачем?
— Постоять над душой.
— Разве не требуется специальное разрешение, чтобы присутствовать на раскопках?
— А их это не волнует. Они препятствуют извлечению фрагментов мертвых тел по любой причине и поднимают шум, чтобы остановить нашу работу.
— Государство их поддерживает?
— Конечно, нет.
Голоса снаружи стихли. Однако тишина еще больше сбивала с толку, чем крики.
Я рассказала Джейку про шакала.
— Ты уверена, что это был именно шакал?
— Абсолютно.
— Я не заметил зверя, выбегающего из гробницы.
— Он двигался очень быстро.
— Понятно. Меня волновали только эти болваны. Ты цела?
— Все хорошо.
— Извини, — сказал Джейк. — Мне следовало бы все проверить, прежде чем спускаться.
Это уж точно.
Я посветила на часы. Девять семнадцать.
— Есть ли в Израиле законы, регламентирующие отношение к человеческим останкам? — спросила я шепотом.
— Прах может быть выкопан, только если находится в зоне застройки или существует возможность похищения его мародерами. После исследования останки должны быть переданы в министерство по делам религии для повторного захоронения.
Пока мы разговаривали, Джейк не сводил глаз с прохода, через который спустился.
— Звучит разумно.
— Этих фанатиков едва ли можно назвать разумными. Они против того, чтобы беспокоили прах умерших, и совершенно не важно, по какому поводу. И точка.
— А кто решает, являются ли останки еврейскими?
Я никак не могла отойти после встречи с шакалом и задавала вопросы, чтобы отвлечься.
— «Защитники веры» и решают. Ловко придумано?
— Они что, специалисты? — сказала я, подумав о костях в своей сумке.
Джейк хмыкнул.
— Министерство по делам религии выделяет тысячи шекелей на каждое перезахоронение. Скольких, как ты думаешь, объявляют неевреями?
— Но…
— «Защитники» произносят молитву над костями, и — voila — мертвые становятся евреями.
Снаружи было как-то зловеще тихо. Я снова посмотрела на часы. Девять двадцать две.
— Как долго мы будем ждать?
— Пока не удостоверимся, что они ушли.
Мы замолчали. Шевелились только чтобы сесть поудобнее.
