посредственной успеваемости.
После разделения мальчиков и девочек он стал потише, не наблюдалось возбуждение, напротив – пассивность, мы посоветовали родителям показать Володю врачам, кажется, у него определили переутомление.
ЛЕОНОВА ОЛЬГА ФЕДОРОВНА, ДИРЕКТОР
ШКОЛЫ № 175, ДЕПУТАТ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР: У Шахурина проявлялась нервозность: подергивалось лицо, мальчик заикался, по просьбе матери его освободили от испытаний 20 мая по причине нервного расстройства. Знаю, что частенько раскатывал на машине и что Софья Мироновна применила к Володе физическое воздействие за угон отцовской машины.
За пощечину Куйбышевой Шахурин извинился перед большинством девочек.
Нина… Первое время довольно замкнутая. Девочка, надо сказать, выделялась особенностями, связанными с пребыванием вне массовой советской школы… Дружба с Шахуриным была замечена с начала учебного года (от страха директор перестаралась, встречались с февраля), и мы сразу поставили в известность Уманских, тем более что мама Нины сама просила школу подсказать, как воспитывать дочь и каких друзей выбирать. С первого января учение стало раздельным, 20 мая Нина покинула школу в связи с отъездом. Я не отрицаю, что Володя также дружил с Вано Микояном, но Вано является, по наблюдению моему, простым, скромным мальчиком, без всякого чванства и гонора.
УЧИТЕЛЬ ГУРВИЦ ЮЛИЙ ОСИПОВИЧ, 60 ЛЕТ,
БЕСПАРТИЙНЫЙ: 3 июня Володя Шахурин сдал мне зачет по геометрии. Уходил домой довольный. (Гурвица, маленького, худого, «темпераментного» на родительском собрании Полина Молотова назвала «школьным папой», соавтора Гурвица по учебнику геометрии посадили, Юлий Осипович, как запомнилось свидетелям, многого боялся, но, единственный из учителей, ученика Шахурина не пнул.)
ОДНОКЛАССНИК АРТЕМ ХМЕЛЬНИЦКИЙ, ПРОИСХОЖДЕНИЕ – СЫН ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА:
Теперь насчет нашей организации. Она возникла с декабря 1942 года, создал ее Володя и назвал «Роза юга». Входили: Шахурин, Хххххх, Бакулев, Реденс, Барабанов, Серго и Вано Микояны, я и Кирпичников. Потом Шахурин предложил название «Четвертая империя». По предложению Реденса Шахурина утвердили «рейхсканцлером», был еще «фельд-фюрер» (сейчас мальчик попытается выпутаться, остаться свидетелем), меня назвали генерал-лейтенантом (как папу), начальником тыла… Я говорил: как-то по- фашистски звучат ваши звания. Володя сказал: «Раз присвоили – нечего отказываться».
– Чем занималась ваша организация?
ХМЕЛЬНИЦКИЙ: Переписывались с Бакулевым – он от нас откололся. Переписка хранилась у Реденса, начальника разведки. Шахурин говорил: «После войны мы захватим власть, этого захотела само провидение. А пока надо побольше вербовать людей в нашу организацию». Из выражений Гитлера он выбрал любимое: «Чем сильнее сжатие, тем сильнее отдача».
– Почему вы думаете, что Гитлер так говорил?
ХМЕЛЬНИЦКИЙ: Книги Гитлера Шахурину приносил Вано. Я сам видел препроводительную записку НКВД на имя Микояна. На переплете книг золотыми буквами написано «Совершенно секретно» (Тема Хмельницкий запомнился 175-й школе и всем сторонним обаятельным, бескорыстным фантазером).
– Что вы можете сказать про отношения Владимира Шахурина и Уманской?
ХМЕЛЬНИЦКИЙ: Зимой начал дружить с Ниной, мне объявил: «Каша закрутилась!» Потом: «Ну, как тебе нравится, Нина уезжает!» Я: «Ну, значит, все по плану получилось», это любимое наше выражение «все по плану». (За шестьдесят лет телефон сломался, и старикам начало казаться: любимое выражение Шахурина «организуем», а я им верил, а ведь так же и с остальным, великолепно запавшим в память с потрясающей полнотой решающих часов: вот как вчера, как живой стоит перед глазами, помню вот так повернулся ко мне товарищ Сталин, руку положил на плечо и говорит… Мы строим вечную жизнь на зыбучих песках.) А он: «Нет, не совсем по плану». Вообще скрытный он был. О романе Володи и Нины никто не знал (директор, классный руководитель, родители, двенадцать установленных одноклассников и шесть учеников из других классов – самое меньшее). В классе его называли «псих». В последнее время часто сидел, опустив голову на парту. За четыре дня до смерти сказал мне: «Ты знаешь, Нинка должна родить» (повторяешь это шестьдесят лет, возможно, семиклассник, «рейхсканцлер» так и говорил), и еще: «Помяни мое слово, Нина в Мексику не уедет».
– Сказал так – вам?
ХМЕЛЬНИЦКИЙ: Мне передал Володины слова Реденс.
– Хто-хто говорил? Реденс? Тот, што Аллилуев?! – Физрук прикинулся встревоженным полученными сведениями и спрятал зевок, скрывающей якобы глубокое и горькое раздумье ладонью, приложенной к лицу, и из-под руки проныл сопливым, малолетним голоском: – Давай отцов, профессор… Хрен ли мы трахаем пионеров?!
Профессор помедлил, словно нам оставалось еще куда-то идти, и вдруг повернулся к особо замеченному больничному халату, тяжелораненому, безлицему, уже не оставляющему отпечатки пальцев, неприметному, главному для нас – врагу:
– Лев Романович, я понимаю, что мой вопрос не относится впрямую к проведенному вами расследованию… Но все же: Константин Уманский и нарком Шахурин встречались после гибели детей? Третьего июня вечером или четвертого, до отлета Уманского.
ШЕЙНИН: Мы не располагаем такой информацией. Думаю – нет, не встречались. Наши сотрудники установили: 5 июня в 1:30 ночи секретарь Шахурина товарищ Протасов принял телефонограмму от товарища Уманского следующего содержания: «Утром вылетаю за границу. Передаю привет и крепко жму руку Алексею Ивановичу и Софье Мироновне. О плохом прошу не думать, так как не время этим заниматься. Горе и печаль общая. Супруга моя о свершившемся факте подробностей не знает. Я ей сказал, что дочка шла по лестнице, споткнулась и от сильного сотрясения мозга умерла. В письмах к нам об этом факте прошу не писать. Супруга моя от сильного расстройства находится в плохом состоянии. Уманский».
Профессор взглянул на меня обычным, непрочным лицом человека, теряющего силы с каждом часом, идущего к немощи: что? – словно мы остались одни, никто не подслушает, каждый сам по себе в своем предсонном углу.
– Уманский звонил, когда сохранялась надежда, что мальчик выживет… Хотел сохранить отношения с влиятельным человеком… Не называет мальчика убийцей… Понимает: Шахурин не верит в то, что стрелял Володя, и требует честного расследования. Его звонок означает: занимайся этим один, я ничего не хочу знать. Я боюсь.
(Может, и так, твоя правда, как и любая, уродлива.) Зачем тогда Шейнин приобщил телефонограмму к делу? – ведь мы понимаем, кто будет читать. Я думаю, Уманский звонил не Шахурину (звонил, когда ЗАПИШЕТ секретарь). И смысл звонка другой: я виноват, заслуженно наказан за плохое воспитание дочери, горе мое безмерно, пощадите… С тем, что мою единственную… вроде бы смысл моей жизни, убил В.Шахурин, я согласен, и наркому Шахурину советую (пусть отметят заинтересованные) также согласиться и отдать все силы Победе советского народу в Великой Отечественной войне. Такая телефонограмма Шейнину помогает. Не исключаю, что сам Лев Романович ее и продиктовал. Так, Костя?
КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ УМАНСКИЙ,
ПОСОЛ СОВЕТСКОГО СОЮЗА В МЕКСИКЕ: В последнее время у меня сложилось впечатление, что В.Шахурин ухаживает за Ниной. Должен прямо сказать: я и моя жена к этому относились настороженно, он производил отрицательное отношение, и слышали вещи, его нелестно характеризующие (зачем отпускал Нину ночевать к Шахуриным на дачу? Почему она принимала подарки В.Шахурина?). Мальчик отталкивал своею замкнутостью и настойчивостью. Нина относилась к Теме Хмельницкому и Вано Микояну лучше, чем к Шахурину. 3 июня она позвонила вечером на работу (не вечером, не на работу, а в номер к Трояновским в «Москве») и сказала, что идет гулять с двумя мальчиками (и ты сказал: только не иди одна).
– Благодарю вас.
УМАНСКИЙ: Если можно – можно? – я хочу особо подчеркнуть: серьезное увлечение моей дочери мальчиком совершенно исключено. Последнее время она серьезно увлекалась только учебой и насмешливо относилась к любому флирту.
– А, вообще нас не видит, только туда, – физрук махнул рукой в направлении вперед-направо-вверх, за мост, в Кремль. – Такой он, этот ваш Костя. Все с каким-то… – физрук зажмурился, словно от боли, и коряво покрутил возле носа рукой и обернулся ко мне, – вот как ты! А Шахурин что? такое ж?
