Андрей Круз
Эпоха мёртвых. Москва
Пролог
Наверное, это странно, но огромный мир может умереть всего за несколько дней. Случится что-то такое, чего не ждали и к чему не готовились, и всё. И двух недель не прошло с тех пор, как вирус «шестёрка» пошёл по планете, и что теперь? Если честно, мне трудно сказать, что теперь. Телевидения не стало, радиостанции работают только местные, да и те всё больше о том говорят, что поблизости происходит. Как спасаться, куда бежать, что делать — сплошь полезные советы. И всё. Весь остальной мир словно уже и не существует.
Москва. Столица, мегаполис, родной город, в конце концов. Во что она превратилась? Кто теперь остался в ней, кроме целой армии противоестественно оживших мертвецов? Наверное, уже никого. А если кто и остался, тот обречён на безнадёжное ожидание смерти. Мы были там, и мы видели, как смерть забирает мой город у жизни. И делает это безжалостно, бесцеремонно и самое главное — навсегда. Это сразу видно и сразу понятно. Смерть не имеет привычки отдавать что-то обратно. Если только не возвращает это сама, чтобы становиться сильнее, как толпы тех же зомби, что бредут сейчас по серым улицам Москвы.
Сергей Крамцов, бывший аспирант
28 марта, среда, вечер
Ну вот, теперь мы съезжаем из дачного посёлка окончательно. Он укрыл нас, спрятал, спас, чего уж правду-то таить. Дал возможность организоваться, собраться в какую-то общность, достаточно эффективную и даже боеспособную, зубастую, можно сказать. Теперь всё, «эпоха дачного жительства» закончилась, всего за десяток дней. Новая жизнь диктует новые формы организации выживших, и к одной такой форме мы сейчас и примкнём, спасибо той неожиданной и странной встрече на Международном шоссе с подполковником Пантелеевым.
Войдя в дом, я прошёлся, оглядывая комнаты. И когда теперь сюда вернусь? Скорее всего, уже никогда. Сколько шашлыка здесь было съедено, сколько в бане проведено вечеров, сколько раз с Татьяной раскачивали скрипучую старую кровать… Всё остаётся в прошлом, так же как и запертая и брошенная квартира, что на улице Изумрудной. Остаётся в прошлой жизни, быстро теряющейся во мраке и мути воспоминаний последних жутких дней. А впереди — жизнь смутная, странная и непонятная. И где она будет у меня? И какая? И будет ли вообще? Тьфу-тьфу-тьфу, так и накаркать можно.
Я перешёл в дом напротив, самочинно нами занятый, тоже осмотрел комнаты на предмет забытых вещей. И здесь всё собрали, кроме моей «тревожной сумки», которая дожидалась меня на столе в кухне. Я подхватил её и направился на улицу. Вот теперь всё, можно трогать.
Ещё вчера мне удалось поговорить с «мастеровыми мужиками» и предложить им перебраться с нами в учебный центр «Пламя». И я ни капли не удивился тому, что моё предложение отказа не встретило. Заодно познакомился со вторым из них, Павлом, и с их семействами, то есть двумя жёнами и тремя детьми. Времени зря они не теряли, и уже все окна в доме были закрыты аккуратно подогнанными щитами, и у обоих были новенькие с виду СКС. Вчера же утром, с моей подачи, они сгоняли до заправки, где и получили по карабину и по сто двадцать патронов с обоймами, чем были весьма довольны и даже организовали дежурство. Сейчас же, пока народ паковал остатки вещей, я сбегал к ним на своих двоих и предложил быть готовыми через час присоединиться к колонне.
На пути обратно пробежал мимо того дома, где нас позавчера угостили водкой. Во дворе никого не было, но до меня донеслись визгливые звуки семейной ссоры. Или опять перепили мужички, или жена кого-то из них пытается заставить что-то делать.
Подбежал к своим, которые погрузку уже закончили и заводили машины. «Приблудный» стоматолог с женой и две спасённые нами женщины оторопело смотрели на всё это хозяйство, множество машин и хорошо вооружённый и экипированный народ. Если честно, то понимаю их чувства. И это они половину имущества не видели, зря, что ли, мы вчера целую кучу машин отогнали?
Сейчас «мастеровых мужиков» с семьями нам пришлось подождать на центральной аллее посёлка. Мы как-то раньше времени тронулись, а они к быстрой загрузке своих пожитков готовы не были, в отличие от нас, хоть и собирались заранее. Но слишком много времени это тоже не заняло. Курящие, такие, как Шмель, Паша и Сергеич, едва успели выдымить по сигарете, портя чистый весенний воздух, как из боковой аллеи показались две «Нивы», белая и бежевая. Им показали, куда пристраиваться, и наша колонна, которая стала настоящей колонной, двинулась в путь.
Боеготовность растянувшегося и отягощённого излишним транспортом отряда сейчас равнялась нулю, поэтому мы с Татьяной на «Форанере» вырвались далеко вперёд, осматривая дорогу и взяв на себя обязанности головного дозора. Не дай бог, именно сейчас нарваться на неприятности, ведь даже отбиться не сумеем.
Едва выехали из посёлка, как я увидел аж троих мертвяков, медленно бредущих по разбитой дороге. М-да, а вот и они, а мы и заждавшись. До сих пор возле дач они не появлялись, кроме того, первого, о котором говорил Петрович и который неизвестно куда сгинул, а тут целая компания. Ситуация продолжает ухудшаться. Я предупредил колонну по радио о том, что сейчас будет стрельба, и, высунувшись из машины, застрелил всех троих из автомата, открыв огонь одиночными. С пятидесяти примерно метров и с коллиматорным прицелом потратил десяток патронов на троих — их раскачивающаяся, переваливающаяся походка заставляет промахиваться даже в таких условиях, когда стреляешь как на стенде с мишенями.
Ещё двоих мертвяков я увидел на асфальтовой дороге и их тоже застрелил. Дальше до шоссе дошли без приключений, равно как и проскочили по нему до поворота на «Пламя». Разве что не раз ловил на себе удивлённые взгляды едущих из Москвы людей, не понимающих, кто может сейчас ехать в сторону величайшего в мире рассадника ожившей мертвечины? Ну это они по наивности, своими глазами довелось видеть мародёров в мёртвом городе. Там им самое раздолье сейчас, если не боятся жизни лишиться особо мерзким образом. Но некоторые не боятся.
Сигнал и волну радиоопознания на КПП «Пламени» нам дали, и опознались мы как положено, но всё равно после проезда в ворота нас остановили. Там теперь было организовано нечто вроде накопителя или шлюза. Подошли два прапора, начали проверять документы и составлять список прибывших. Одно дело, когда мы просто в гости ездим, и совсем другое — на заселение. Заправлявший здесь всем старший лейтенант, тот же самый, которого видели позавчера, записал в амбарную книгу номера документов и даты выдачи, после чего пропустил нас дальше, сказав, куда ехать, хоть мы и так уже всё знали.
В гостинице нас встретила ещё и немолодая женщина в наброшенном на плечи военном бушлате, в который она зябко куталась. Она выдала нам ключи от комнат, причём подобрала их так, чтобы мы оказались рядом с теми, кто прибыл вчера, затем рассказала, во сколько открывается и закрывается местная столовая. Ещё женщина спросила, кто из нас сюда на постоянное жительство, и сказала, чтобы они сразу после размещения отправились представиться зампотылу. Таких у нас набралось одиннадцать человек, если с семьёй доктора и спасёнными в Солнечногорске женщинами посчитать «мастеровых» с семействами.
Нам с Таней достался тесный двухместный номер, больше похожий на вытянутый пенал, в котором мы сразу сделали радикальную и самую важную перестановку, то есть сдвинули кровати. Двуспальных кроватей в этой сугубо служебной гостинице не было. Скорее это была даже не гостиница, а общежитие, с душевыми и туалетами в конце коридора. Зато в подвале была баня, которую вполне можно было зарезервировать лично для себя на пару часиков. Электричество ещё подавалось, имелась и горячая вода. А вот что они думают делать дальше? Ведь электростанции рано или поздно встанут, равно как иссякнет поток газа в котельные или запас угля к ним. Чем будут топить и чем освещать помещения зимой? Пусть до холодов ещё больше полугода, но пролетит это время быстро. Вообще они, наверное, и это тоже продумали. Тут вообще какие-то мужики всё больше продуманные, чего один засев учебных полей стоит.
Людей в гостинице было много, но в основном это были или дети, или девочки подросткового возраста с детьми, или их бабушки. Наверное, все взрослые трудоспособные были при деле, учитывая, что работа кипела по всей территории, достаточно в окно выглянуть, чтобы в этом убедиться.
Мы побросали вещи и оружие у себя в номерах, оставив на себе лишь пистолеты, с которыми я приказал не расставаться никогда, даже в отхожем месте, сбросили анораки и пошли вниз.
В столовке было шумно, многолюдно, чисто, хоть изысками интерьер не блистал — самая классическая столовка. Мы пришли самыми последними из всех. Наши уже успели сдвинуть столы в один и рассесться, там же за столами сидели спасённые Маша и Даша. Ещё за нашим столом, к моему удивлению, оказался Пантелеев, с какой-то приятной женщиной лет сорока, которую он представил как жену, а заодно и как врача. Звали её Людмилой, мы познакомились.
Пошёл к раздаче, прихватив поднос. Кормили без изысков, но вкусно, и я взял котлету с жареной картошкой, минералку и чай. Вернувшись за стол, уселся прямо напротив Пантелеева, затем по ходу дела быстро, но с «леденящими душу» подробностями, рассказал подполковнику историю близняшек, оставшихся сиротами и спасёнными из рук насильников. Подполковник посмотрел на них внимательно, переспросил, сколько им лет, хмыкнул чуть иронически, как любой другой хмыкнул бы тоже, но безусловное «добро» на их пребывание в «Пламени» дал. Судя по всему, его впечатлениям о том, что нужно лейтенантам, они соответствовали. А заодно перепоручил их жене, попросив приставить к делу. У них в санчасти, перестраиваемой теперь в госпиталь, был недостаток медсестёр.
А дальше, пользуясь моментом, я решил позадавать вопросы, которые меня мучили. Здорово так мучили, до свербения в заднице.
— Товарищ полковник[1], а как думаете следующую зиму встречать? — задал я первый вопрос. — Думаете, что ещё будет свет и тепло?
— Нет, мы же тут не совсем дубы, — усмехнулся тот. — По свету… если в перспективе, то даже постройка маленькой электростанции на базе котельной планируется, есть у нас специалисты по малой энергетике, и вроде даже знают, откуда паротурбинные установки взять… Но это уже совсем на потом. А по жилью… есть два проекта у нас — дополнительно утеплять стены многоэтажек, ставить везде маленькие печи и разводить дымоходы или даже строить деревянные избы. Они куда теплее панельных домов, если правильно строить. И жить, как предки жили, чем плохо? Места у нас много, можно не одну деревню разместить.
— Ничем не плохо, даже здорово, — покачал я головой. — Я люблю деревянные дома, если честно. А умеете избы-то строить?
— Уметь тут нечего, главное, чтобы лес был правильный и в нужном количестве. А пока начнём дрова заготавливать. Точнее, уже начали, сейчас делаем вокруг периметра полосу отчуждения, и всё срубленное на дрова идёт, если на пиломатериал не годится. Так и будем заготавливать ежедневно.
— А с продовольствием у вас как? — поинтересовался я.
— Вот с продуктами сложнее, — вздохнул Пантелеев. — Есть пока запасы кое-какие, нашли и распахали место, где картошку сажать, свинарник уже начали строить, большой, насчёт свиней даже где-то начпрод договорился. Птицеферма опять же. Но всё равно, пока своё хозяйство разовьётся, надо бы ещё запастись теми же консервами. У нас тут больших продскладов никогда не было, сам понимаешь. Учебный центр общевойсковой академии — это не часть и не склад Росрезерва.
Понимаю, конечно, чего тут не понять? Учебный центр и испытательные полигоны. На кой чёрт ему были нужны склады НЗ с тушёнкой? Зато у меня есть прекрасная идея насчёт как
