председателя КГБ.
Набирал обороты авторитет Андропова, а потому престарелому генсеку нужен был шептун, соглядатай на таком ответственном посту, какой длительное время занимал молчаливый и скромный Юрий Владимирович.
Эту роль достаточно долго (с 1970 года — один из замов, а с 1982 года — один из первых замов) исполнял именно маленький, шустрый, говорливый бывший соратник Брежнева в качестве секретаря Днепропетровского горкома партии Георгий Карпович Цинев.
Накопать и накапать на Андропова его первый заместитель не мог, потому что он с ним был несравним.
Андропов в оценке людей был человеком принципиальным. Он оценивал работников по деловым качествам и всегда руководствовался интересами государства. Эмоции в отношении принимаемых им решений отсутствовали, так как председатель КГБ исходил из справедливости и здравого смысла — любимцев у него не было и не могло в принципе быть.
Он имел высокую нравственную планку. Но справедливости ради надо сказать, что Юрий Владимирович мечтал о власти.
Сознавая неспособность тогдашних престарелых советских вождей вывести страну из состояния стагнации и застоя, он мечтал взять бразды правления страной в свои руки.
Он намеревался стать не столько партийным функционером, политиком, сколько государственным лидером, осуществить перестройку (только не по горбачевским лекалам) и сохранить Советский Союз, включив Державе маршевые двигатели к благополучному полету в новое тысячелетие.
И надо прямо сказать, он не был жертвой иллюзий — он являлся чистейшим прагматиком, потому что любое поражение превращал в победу, извлекал из ошибок уроки, а поэтому был режиссером своей жизни. Не случайно он так долго руководил чекистской империей. Помешали планам болезнь и недоброжелатели, а может, даже враги. Но об этом пусть скажут история и ее жрецы — только добросовестные историки.
«Знающих» исторические вехи Красной Империи мы уже наслушались и насмотрелись. Они просто были недоброжелателями прошлого, которого изменить было нельзя, а вот опошлить можно. Украшать его тоже не надо — оно должно быть нанесено на скрижали таким, как было.
Историю нельзя переписать!
Однако вернемся к Полякову.
Самое удивительное произошло после разоблачения шпиона «Бурбона». Тот же самый первый заместитель председателя КГБ обрушился с испепеляющей критикой в адрес военных контрразведчиков, допустивших возможность длительное время действовать агенту ЦРУ в Генеральном штабе ВС СССР.
Именно в то время среди военных чекистов, работавших по делу оперативной разработки на «Дипломата» и попавших в опалу, родилось четкое и емкое аллитерационное понятие — «циневский цинизм», о котором скоро забыли, как и забыли «маленького генерала армии без армии».
Чекистского «полководца», Героя Социалистического Труда (1977), генерала армии (1978) в 1985 году проводили на пенсию, определив его в Группу генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.
Автору этих строк и его коллеге и другу по 1-му отделу 3-го Главного управления КГБ В.Ф. Евсееву пришлось встретиться с Циневым, находившимся уже на пенсии.
Дело в том, что офицеры прибыли в Третий дом МО СССР, чтобы взять интервью у прославленного летчика-истребителя минувшей войны, трижды Героя Советского Союза, маршала авиации Ивана Никитовича Кожедуба. Он являлся земляком автора, которого знал давно. Он и решил пригласить его на встречу с коллективом Главка.
В коридоре этого дома случайно встретился генерал армии в отставке Цинев. Он пригласил офицеров в крохотный кабинет для четырех отставных генералов и открыто заявил:
— При мне военная контрразведка гремела, потому что я постоянно чувствовал руку поддержки своего земляка, уважаемого Леонида Ильича. Как только его не стало, недоброжелатели сделали объектом критики Третий главк. Тяжело смотреть на то, что недооценивается…
Конечно, правда в словах генерала была, но не вся.
— Какая операция по масштабности разоблаченного из шпионов военными контрразведчиками вам больше всех запомнилась? — спросил автор его в надежде, что он должен будет назвать «Бурбона».
— Конечно, по Полякову… Мы выдернули тогда глубоко и долго сидевшую занозу из тела ГРУ. Но это нисколько не умаляет заслуг военных разведчиков, которым он мог принести еще много, очень много бед, — ответил голый, как бронзовый бог, генерал, ничего не сказав о том, как ковалась победа над этим каином в красных лампасах.
Комментарии излишни…
Глава 16
Каждый крючок ловит свой кусок
Каждый человек — кузнец своего счастья или создатель своей беды. Все зависит оттого, с каким материалом работает «хомо сапиенс», что он ищет и к чему хочет прийти.
Поляков искал счастье, а обрел беду, на которую сам себя и вывел. В охоте за деньгами его крючок поймал, наконец, тот кусок, которого он проглотить не смог. Все было у человека: здоровая семья, любящая жена, милые дети, хорошая квартира, приличная зарплата, но это добро его не устраивало — хотелось еще большего. Наверное, не понимал он, что самое сильное ранение можно получить от осколков гипертрофированного собственного счастья. Когда много чего-то, людям со временем кажется, что еще мало, и в погоне за чем-то большим они попадают в капкан обстоятельств.
Как говорится, всякое добро, посещающее тебя, человек, приходит от бога, а всякое зло приходит от себя самого.
Замышляя подлое дело предательства, Поляков не уразумел, что оно сопряжено с большими трудностями не столько в смысле исполнения этой самой пакости, сколько ее цены.
Он также до конца не осознал, сколько потребуется физической, психологической и нравственной нагрузки на тело и душу.
Да, он питал тело, но разрушал душу, которая несла его в полете, пораженная фланером саморазрушения. Поляков надеялся на благополучное жизненное приземление, но увлекся, а скорее отвлекся, и свое внимание сконцентрировал на ненужном и опасном объекте, особенно в разведке, — корысти.
Торговля совестью в последние годы существования СССР приняла массовый характер, стала общенациональным бедствием и свидетельствовала о катастрофических масштабах деградации личности, приведшей к равнодушию общества при разрушении в последующем и самого государства.
Скольких таких искателей легкого счастья проглотила выгребная яма истории! Результат, как известно, — катастрофа.
Другого финала у этой омерзительной натуры не могло и быть. На следствии чекисты Ю. Колесников и А, Духанин задали Полякову вопрос:
— Дмитрий Федорович, а вам не было жалко тех преданных вами людей, наших нелегалов, которых вы сами же и готовили к этой сложной работе за рубежом? Сколько отдано сил, времени! И главное, их судьбы. Ведь их после этого ждало только «одно», и вы прекрасно понимали, что значит для них это «одно». Это же были легендарные люди, которые ради своей Родины шли на высочайшее дело. Никто и никогда им не завидовал. Перед ними склоняли головы. Они вызывали чувство высочайшего уважения и гордости. Вы же все это понимали, выдавая их?
Поляков внимательно выслушал вопрос.
— Это была моя работа, — со свойственным ему цинизмом ответил, как робот, монотонно и лязгающим тоном Поляков. — Можно мне чашечку кофе?
У него был только один товар — человеческие жизни, которые он предавал и продавал. За гибель людей и слитые противнику секреты ему платили. Замечено, что богатство, нажитое преступным путем, не делает тех людей, кто им владеет, ни гостеприимнее, ни вообще добрее. Предательство — это прежде всего
