Потом ее посетила врач, повторившая, что критический момент позади, но придется пробыть в клинике еще неделю. После принесли завтрак. Стефи с трудом заставила себя съесть булочку и выпить апельсиновый сок. Ее мысли были сейчас за дверью, где ждал Клайв. Она вспоминала недавнюю сцену, и сердце ее вновь и вновь сжималось от бесконечной нежности.
Стефи опять невольно сравнила его со своим отчимом. Из маминых писем она прекрасно знала историю их совместной жизни, знала о том, что отчим талантливо притворялся заботливым и отзывчивым, чтобы добиться расположения Джессики. Но представить себе Роджера Уильямса таким уязвимым и беззащитным, каким она только что видела Клайва Стэнворда, Стефи была просто не в состоянии. Если Клайв сейчас играл, в таком случае он действительно был самим дьяволом.
Стефи почувствовала, что ей необходимо сию же минуту увидеть его лицо. Она наконец отдала себе отчет, что больше всего на свете хочет ему поверить. Пусть это будет означать, что она была не права, что она вела себя чудовищно глупо и несправедливо по отношению к нему. Сейчас было важно одно. Она поняла, что от этого доверия зависит не только ее счастье, но и жизнь ее будущего ребенка.
Наконец Клайв показался на пороге. В его руках был огромный букет чайных роз. Они были великолепны, но девушка почти не обратила на них внимания. Она смотрела в его глаза. Теперь в них были надежда и ожидание.
Он подошел, положил цветы к Стефи на постель, нагнулся и поцеловал ее в макушку.
— Спасибо, Клайв, — сказала Стефи, по прежнему глядя в его удивительные серые глаза. — Очень красивые цветы, но стоило ли так беспокоиться?
— Очень даже стоило! — ответил Клайв, вставая на колени. — Стефани Уильямс! — произнес он торжественно. — Согласны ли вы стать моей женой?
Девушка не отрывала взгляда от его лица и молчала.
Стэнворд помрачнел, потом проговорил, криво усмехнувшись:
— Значит, не согласна. А ты не могла бы посмотреть на это, как на продолжение мести?
Тут Стефи не выдержала:
— Черт возьми, Клайв, я уже говорила тебе, что спала с тобой не из мести. И, если хочешь знать, не для того, чтобы избавиться от влечения к тебе. Я уже давно поняла, что это не поможет.
— Тогда почему? — спросил он прерывающимся голосом.
— Да потому, что я никогда не переставала тебя любить. Я провела пять лет, сходя по тебе с ума и пытаясь бороться с этим наваждением, а потом ты вдруг появился, когда мне уже показалось, что я начала все забывать. Но стоило тебе прикоснуться ко мне, я опять оказалась в этом аду. Я просто ничего не могла с собой поделать.
Клайв прикрыл глаза, потом коротко хрипло рассмеялся.
— Ты говоришь о любви, но ты не понимаешь, что такое любовь. Нельзя любить, не доверяя, потому что любовь — это и есть доверие.
Он помолчал, затем продолжил:
— Я не могу тебя в этом обвинять. То, что ты услышала в тот вечер в саду у твоего дома, было омерзительно. Но я еще раз повторяю: я не заключал и не собирался заключать с твоим отчимом никаких сделок по поводу тебя.
На несколько секунд в палате наступила ужасная тишина. Потом Стефи прошептала с отчаянием:
— Как мне тебе поверить?
— Я не могу этого доказать, но я очень прошу тебя верить мне, — еле слышно проговорил Стэнворд.
Опять воцарилось молчание. Стефани зажмурилась, пытаясь расслышать свой внутренний голос, но слышала только лихорадочную пульсацию крови в висках. Она вдруг почувствовала, как Клайв схватил ее за руки.
— Стефи, сколько можно меня мучить? — сказал он со страстью в голосе. — Я любил тебя тогда, пять лет назад, когда ты была еще маленькой девочкой, я любил тебя все эти пять лет, когда тебя не было со мной, я любил тебя той ночью в твоей комнате в Бандаберге, я любил тебя даже тогда, когда ты сказала мне, что спала со мной только, чтобы избавиться от меня.
Его голос прервался. Он отдышался, потом проговорил:
— Я люблю тебя сейчас. Мое сердце, моя жизнь в твоих руках. Любовь для меня — не флирт, не секс, не совместная жизнь, даже не рождение ребенка. И даже не эта всепоглощающая страсть, которую я испытываю к тебе. Это все вместе, плюс еще что-то, что я не могу объяснить словами. Это то, что принадлежит тебе, только тебе. Стефани, я сделаю все, что ты хочешь, я согласен на все. Ты можешь не выходить за меня замуж, ты даже можешь жить отдельно, если тебе так нужно. Я не хочу ни в чем тебя ограничивать, ты абсолютно свободна. Честное слово, я не похож на твоего проклятого отчима! Но я должен иметь возможность доказать тебе это. Я не знаю, сколько месяцев или лет на это уйдет, мне не важно, но только не убегай от меня!
Стефи молчала, пораженная силой его чувств, но когда глаза ее открылись, в них было такое облегчение и такая радость, что Клайв вскочил и крепко-крепко прижал ее к себе.
— Ты просто маленькая ведьма, — сказал он, то ли плача, то ли смеясь. — Что ты со мной делаешь! Ты же душу мне вывернула наизнанку!
Он сел на кровать, не переставая обнимать ее. Она подняла к нему лицо. Наконец их губы встретились, и Стефани погрузилась в океан нежности, неописуемого счастья и свободы.
Когда они оторвались друг от друга, Стефи еще некоторое время смотрела ему в глаза, в который раз удивляясь, как они невероятно красивы — пепельно-серые, с белым ореолом вокруг зрачка и темным ободком. Сейчас эти глаза искрились радостью. Она положила голову к нему на плечо и пробормотала томно:
— Теперь ты удовлетворен тем, что я принадлежу тебе?
— Я никогда не буду удовлетворен, — засмеялся Клайв, целуя ее в макушку и нежно гладя по волосам. — Ты — наркотик, который нужен постоянно, причем все больше и больше.
Стефи уткнулась лбом в его грудь и проговорила:
— Ты не представляешь, какая я была глупая. Я была уверена, что любить мужчину — значит отказаться от всего, что делает меня человеком, — от всех своих мечтаний и надежд, от гордости, от независимости, от своей личности, от всего того, что есть я. Поэтому я так боялась кого-нибудь любить.
— Да, — сказал Клайв, — очень тяжело зависеть от кого-то ради своего счастья. Но ведь это взаимная зависимость. Я ведь тоже страшно боюсь, потому что я люблю тебя сильнее, чем даже мог себе признаться. Разве ты не видишь, как я уязвим? Ты можешь нанести мне такую рану, от которой я не в силах буду оправиться.
— Почему ты так долго ждал, чтобы сказать мне все это? — тихо спросила девушка.
— Господи, Стефи, да просто потому, что чувствовал, что ты можешь оттолкнуть меня. Наверное, я в чем-то сильный человек, но я осознавал, что перед тобой я беззащитен. Мне было страшно открывать тебе свое сердце, потому что я слишком боялся тебя потерять. Как ни странно, мужчины в этом даже слабее женщин.
Она подняла голову и снова потянулась к его губам.
— Больше нельзя, — сказал он, шутливо чмокая ее в щеку. — Иначе я не смогу остановиться. А это доктор пока запретила.
Стефани покраснела, поняв, о чем он, но улыбнулась. Теперь она была уверена, что он не играет ее чувствами, а просто не хочет рисковать жизнью ребенка и ее здоровьем, и на этот раз у нее не возникло томительного разочарования. Она спросила:
— А ты с ней об этом говорил?
— Говорил, — признался Клайв. — Я все-таки надеялся.
— Вы никогда не сдаетесь, мистер Стэнворд, — произнесла Стефи с изрядной долей уважения в голосе, а потом добавила со вздохом: — А я в какой-то момент подумала, что это все.
— У беременных женщин часто с нервами не в порядке, — изрек он с видом знатока.
— А ты откуда знаешь? — быстро спросила девушка.
— Книги иногда читаю, — засмеялся Клайв. — И хватит подозревать меня во всех смертных
