углубление заранее приготовленной рамой из колючей проволоки или небольшим зарядом с запальным шнуром, который через час должен был взорвать заряд и разрушить траншею или галерею, чтобы по ней не мог продвигаться противник. Маленькие колонны соединялись, подобно ручьям, втекающим в главное русло, и в конце они составили четыре мощных потока… Не было задержек, остановок, спешки и лишней беготни, только тяжелые шаги без огней и курения. Каждый ярд отдалял от опасности, каждая колонна маршировала к назначенному ей причалу; звук шагающих ног заглушался сложенными мешками с песком; и так весь путь до моторных барж (их звали «жуками»), каждая вмещала 400 человек. На них были погружены генералы, штабные офицеры, пулеметчики, рядовые, перемешанные друг с другом и молчаливые. Была короткая пауза, чтобы удостовериться, что никто не отстал. Ни звука не было слышно на берегу, только пульсирующий звук двигателей «жуков» и судорожные выстрелы вражеских винтовок на отдаленных холмах, звучавшие над нашими пустыми теперь траншеями. Эвакуирующая команда из морских офицеров поднялась на борт. «Отдать концы», – прозвучал последний приказ, и все потихоньку двинулись.
Турки были полностью введены в заблуждение, с их стороны не было никакого противодействия, поэтому не было никаких потерь. Чудом было то, что подобная операция с тем же успехом 8–9 января была повторена на мысе Хеллес. Это было окончание Галлиполийской кампании.
Цена ее была высокой, но, учитывая поставленную цель и среднюю степень потерь в этой войне, не выдающейся. От начала до завершения экспедиции в ней принимали участие 410 тысяч англичан и 79 тысяч французов. Итоговые потери англичан составили 213 980 человек, из них 145 154 – из-за болезней. Жертвами дизентерии, возглавлявшей этот перечень, стали 29 728 человек, диарея унесла 10 373, брюшной тиф – 9423. Жертвами непредвиденной опасности оказались 15 тысяч человек, обмороженных после сильной снежной бури в ноябре. Французы потеряли 47 тысяч человек. Кроме того, были британские потери на море, которые также нужно учитывать. С другой стороны, турками было официально объявлено о потере 251 тысячи человек, но турецкие отчеты сохранились не полностью, и некоторые из источников сообщают о 350 тысячах. Если так, это превосходит их ужасающие потери на Кавказе. Ущерб, наносимый турецким войскам, был постоянным и фатальным.
Тем не менее Галлиполийская кампания была неудачей союзников, а для Англии – неудачей особого рода. Для нее это была последняя в истории Великобритании попытка реализовать свое превосходство на море традиционными способами. В самом деле, 1915 год был последним годом этого господства: паралич Гранд-Флита и рост подводной угрозы в оставшиеся годы войны устойчиво подрывали его силы, а завершился этот процесс последующим ростом американского и японского флотов. Поскольку Британская империя зиждилась на морской мощи, можно без преувеличения сказать, что провал в Галлиполи отметил собой начало конца этой империи. Но парадоксальный ход этой кампании показал выдающуюся роль солдат двух доминионов – Австралии и Новой Зеландии, чей вклад в военные действия был гораздо больше, чем просто благородный жест помощи. Это совпало с тем, как показала себя под Ипром Канада; поэтому эволюция империи могла скорее увеличить, чем уменьшить британские силы. К 1918 году контингенты доминионов стали их острием – ударными отрядами. Но для конца 1915 года, когда был печально опущен занавес в Галлиполи, эти утешения были слабыми.
Кроме Галлиполи, 1915 год был неудачным для морского флота. В Северном море, через которое германский флот открытого моря и британский Гранд-Флит впивались друг в друга взглядами, полными бессильной ярости, сохранился тупик. Несмотря на замечательную работу спецслужб, королевский флот не мог найти способа решения проблемы Северного моря; с другой стороны, германские адмиралы, в том числе из-за влияния кайзера, обнаруживали непонятную и растущую робость. Исключение составлял адмирал фон Хиппер, который после гельголандской неудачи продемонстрировал, чего могут достичь линейные крейсеры вместе с легкими силами молниеносными набегами. В ноябре 1914 года он стал причиной большой тревоги, проведя бомбардировку курортного городка Ярмута; в декабре повторил набег на расположенные севернее Скарборо, Хартлпул и Уитби. В Хартлпуле пострадали более 500 мирных жителей, что глубоко возмутило британскую публику. Очевидная неспособность флота предотвратить эти набеги не способствовала ее спокойствию. Еще больше были обеспокоены те, кто знал истинное положение дел; британцы были оповещены о германском набеге и готовили ловушку для немцев, но она не сработала из-за плохой связи и медлительности адмиралтейства.
В январе третья вылазка Хиппера была менее удачной. Он был перехвачен у Доггер-банки линейными крейсерами адмирала Битти, шедшими с поразительной скоростью 28 узлов и открывшими огонь с 17 тысяч ярдов. Два германских крейсера «Блюхер» и «Зейдлиц» были сильно повреждены при отходе, и
Не имея успеха на поверхности, немцы перешли к подводной войне. 4 февраля было объявлено о блокаде британских вод с ясным указанием, что она будет возложена в основном на немецкие подводные лодки. Правительство Соединенных Штатов предупредило Германию, что она будет нести ответственность за жизнь граждан Америки и их грузы. 1 мая был атакован и получил повреждения американский танкер «Галфлайт», а его капитан погиб. Шестью днями позже был потоплен лайнер «Лузитания» с 2 тысячами пассажиров на борту; среди 1198 погибших было много американцев. В августе еще больше американцев утонуло, когда было потоплено еще одно пассажирское судно. Последовавшая за этим волна возмущения заставила германцев ограничить активность субмарин. Британские власти готовились к этой опасности. Хотя принятые меры предосторожности далеко не соответствовали желательным, но без этой подготовки ущерб от действий подводных лодок оказался бы большим. Для Германии серьезным аспектом этих действий было усиление антигерманского настроя американской общественности, которое открыло путь для последующего вооруженного вмешательства.
В других местах проходили морские операции в морях, примыкающих к германским колониям, или у берегов стран, втянутых в войну Турцией. Многочисленные, в основном конные, войска Южно-Африканского Союза под командованием премьер-министра генерала Бота пересекли границы Германской Юго-Западной Африки. Остатки германского гарнизона сдались в июле. В Восточной Африке из-за краха плохо подготовленной экспедиции из Индии в порт Танга сложилась патовая ситуация, сохранившаяся и год спустя. В Месопотамии, чтобы компенсировать влияние турецкого успеха в Галлиполи на мусульманский мир, было принято решение совершить атаку на Багдад. В октябре британский кабинет министров передал по телеграфу, что командующий «может начать марш на Багдад, если уверен, что имеющиеся у него силы достаточны для успеха операции». Как отмечает официальная история, это означало: «Мы хотим, чтобы это было сделано, но солдатам придется рискнуть». В результате экспедиция под командованием генерала Таунсенда двинулась вверх по реке Тигр навстречу увеличивающим численность турецким войскам. 21 ноября он атаковал турецкие оборонительные позиции у Ктесифона; два дня спустя, потеряв около 5 тысяч из своих 14, Таунсенд продвинулся очень мало, встретив такое же упорное сопротивление, как в Галлиполи. Его английские и индийские отряды были измотаны; он начал отход к Кут-эль-Имаре и там 7 декабря попал в окружение. На данный момент дела у турок шли хорошо.
Активные действия союзники предпринимали на Средиземном море. Господство на этом море, несмотря на проникновение в него подводных лодок, позволяло союзникам решить дипломатические задачи, наиболее важной из которых было склонить на свою сторону Италию. Особенно заманчивые перспективы открытия итальянского театра военных действий видел Ллойд Джордж. По его мнению, это дало бы возможность нанести удар по Австрии, что «выбило бы опору» из-под Германии. На самом деле Германия «подпирала» более слабых соучастников, разумно используя их силы для отвлечения сил союзников. К тому же географическое положение Италии было неблагоприятным для проведения крупных военных операций. «Облицованные бастионом Альп», итальянцы полагали, что только на двух участках могли бы развернуть существенные силы: это был и Трентино, обращенный на север к Тиролю, но там значительные трудности создавали крутые горы и недостаток коммуникаций, и Изонцо, обращенный на восток к Триесту. Именно здесь напротив скалистого плато Карсо итальянцы выставили свои основные силы в одиннадцати боях при
