У Аргироса начинала болеть голова.
– Более того, – Муамет Деканос, казалось, получал нездоровое удовольствие, сообщая дурные новости, – как я говорил, это Александрия; мы раньше уже сталкивались с анахорезисом гильдий или одной из них по крайней мере. Но с маяка ушли все гильдии одновременно, и ни одна не вернется до тех пор, пока все не будут довольны. И это Александрия, где никто ни с кем и ни в чем не желает соглашаться.
– Однако, – сказал магистр, всячески стараясь найти разумное объяснение, – все они когда-то были довольны, иначе вовсе никакой работы не было бы сделано. Что же тогда заставило их уйти?
– Хороший вопрос, – молвил Деканос. – Хотел бы я знать ответ.
– Как и я.
Почти все буквы на вывесках мастерских в западной части Александрии выглядели греческими, но большинство написанных слов для Аргироса оставалось бессмыслицей. Он не знал коптского языка; надписи смущали взор, а мурлычущие, шипящие звуки резали слух. Квартал Ракотис столетиями оставался пристанищем коренных египтян.
Местные подозрительно посматривали на магистра. Рост и относительно светлая кожа выдавали, что Василий не из их числа. Но тот же рост и меч на поясе предупреждали, что с ним лучше не связываться.
Внимание Аргироса привлекла вывеска на сапожной мастерской, написанная не только на коптском, но и на вразумительном греческом, хотя и с ошибками. Как и предполагал магистр, хозяин кое-как говорил по- гречески.
– Вы не скажете, как найти улицу, где работают плотники? – спросил Аргирос и звякнул монетами в руке.
Но сапожник не потянулся за ними.
– А зачем вам? – буркнул он.
– Руководители их гильдии, само собой, должны там держать свои мастерские. Мне нужно поговорить с ними, – ответил Аргирос.
Как он отметил, парень не отрицал, что знает, но не хотел выдавать своего испуга. Сапожник по- прежнему молчал, и Аргирос решил его подтолкнуть.
– Если бы мне было нужно что-то еще, разве я бы не явился с отрядом солдат? Уж им-то известно, где работают ремесленники гильдии.
Сапожник усмехнулся. Зубы его казались необычно белыми, контрастируя с темно-коричневой кожей.
– Пожалуй, так, – признал он и указал дорогу, причем так быстро, что Аргиросу пришлось умерить его прыть и попросить повторить несколько раз. Сеть улиц Александрии помогала приезжим ориентироваться, но не более того.
Магистр хорошо запоминал инструкции. Совершив всего пару ошибочных поворотов, он наконец оказался на улице, где раздавался стук молотков и пахло опилками. Здесь он снова стал искать мастерскую с двуязычной вывеской. Когда такая нашлась, Василий вошел внутрь и подождал, пока плотник поднимет глаза от стула, который чинил. Ремесленник сказал что-то по-коптски, а затем, приглядевшись к Аргиросу, перешел на греческий:
– Чем я могу быть полезен, господин?
– Для начала скажите мне, почему гильдия плотников бросила работу на маяке.
Лицо плотника, еще мгновение назад открытое и заинтересованное, вдруг точно окаменело.
– Не мне рассуждать об этом, господин, – медленно ответил он. – Вам следует поговорить с кем-то из старших.
– Отлично, – сказал Аргирос, заставив парня моргнуть. – Полагаю, вы меня проводите к кому-нибудь из них.
Пойманный на мушку плотник сел на свой деревянный молоток. Он повернул голову и что-то крикнул. Через несколько секунд из задней комнаты вышел парнишка, как две капли воды на него похожий. Последовал беглый разговор на коптском языке. Затем плотник вновь повернулся к Аргиросу.
– Сын присмотрит за мастерской. Идемте.
Судя по голосу, он был явно возмущен. Он даже поглядывал на лежавшую на полу киянку, но заметил, что магистр держал руку на рукоятке меча. Тряхнув головой, плотник вывел Аргироса на улицу. Магистр еще раз взглянул на вывеску.
– Ваше имя Теус? – спросил он. – Плотник кивнул. – А как зовут того, к кому вы меня ведете?
– Его имя Хесфмоис, – ответил Теус.
Всю остальную дорогу до мастерской Хесфмоиса он держал язык за зубами.
«ХЕСФМОИС – МАСТЕР-ПЛОТНИК», – гласила двуязычная вывеска. Внешний вид дома вполне ей соответствовал. Мастерская по размеру в три раза превосходила ателье Теуса и к тому же располагалась на бойком перекрестке. Люди сновали туда-обратно, и шум, производимый несколькими работниками, слышался с улицы.
Теус провел Аргироса через вход с занавесями из бус, которые кое-как защищали помещение от мух. Плотник поднял глаза от шпонки, которую выпиливал, улыбнулся и кивнул Теусу. Парень, похоже, не был Хесфмоисом, потому что в обращении к нему, звучавшем как вопрос, Теус упомянул имя хозяина мастерской.
Ответ работника, должно быть, означал нечто вроде:
– Я его позову.
