— Да, момент, безусловно, исторический. Вот только вопрос, какие следы оставит сей мир на наших телах, — добавил Руставели, спустившийся вслед за Катей.
Толмасов готов был держать пари, что если бы Брюсов попытался опередить темпераментного грузина, то, скорее всего, «прибыл» бы на поверхность Минервы головой вперед.
Лингвист присоединился к ним секунды три спустя. Он выглядел не слишком уверенно. Поймав на себе взгляд Толмасова, Брюсов смущенно улыбнулся:
— От меня здесь мало толку. По крайней мере, до тех пор, пока мы не встретимся с минервитянами.
К удивлению полковника, Руставели не поспешил воспользоваться возможностью лишний раз подтрунить над лингвистом.
— Думаю, вам недолго придется ждать, Валерий Александрович, — тихо сказал биолог и указал пальцем куда-то влево.
Толмасов проследил за его взглядом.
Из-за огромного валуна вышел абориген и медленно двинулся к людям. «Хорошо, что мы не задавили его своими шасси, — машинально подумал полковник. — Вот чертяка, такой же, как на фотографии. В точности».
— Теперь здесь от МЕНЯ мало толку, Валерий Александрович, — хриплым от волнения голосом обратился он к Брюсову. — Сейчас вам все карты в руки. И вам, Шота Михайлович. Приступайте.
— Одну минуту, — спокойно сказал грузин, легким, по-армейски отработанным движением сняв с плеча «Калашникова», положил его на землю и только после этого шагнул навстречу минервитянину. Чуть помедлив, Брюсов тоже избавился от автомата.
Толмасов инстинктивно сделал несколько шагов в сторону, так, чтобы его товарищи не оказались заслоном между ним и минервитянином, если ему все же придется пустить в ход оружие. Краем глаза он заметил, что Катя поступила точно так же. «Молодец, прекрасно усвоила уроки по боевой подготовке», — отметил полковник и одобрительно кивнул ей.
Вытянув перед собой руки ладонями вверх, Брюсов и Руставели остановились метрах в двух от минервитянина. Существо смотрело на них двумя парами глаз, тогда как оставшаяся пара будто отказывалась задерживать свой взгляд на любом объекте, даже на «Циолковском», более чем на две-три секунды. Толмасову вдруг пришел в голову дурацкий вопрос: интересно, как этот парнишка умудряется не запутывать свои стебли в узлы?
Между тем Брюсов приступил к осуществлению первого контакта. Он указал на себя.
— Валерий. — Затем указал на Руставели. — Шота. — Потом направил палец на минервитянина и стал ждать ответа. «И для этого, — усмехнулся Толмасов, — нам нужен был лингвист?»
Однако незамысловатый прием Брюсова сработал.
Абориген указал на себя сразу тремя руками и сказал:
— Фральк.
При звуках его мягкого контральто полковник страшно удивился. Существо, выше его, Толмасова, ростом, да еще обладавшее такой, мягко говоря, странной наружностью, просто не должно было говорить женским голосом. Да еще таким приятным и даже эротичным.
«Привыкай к сюрпризам, — сказал он себе. — Ожидай их ежесекундно. В конце концов, просто напоминай себе, что находишься в мире, совершенно отличном от твоего».
А Брюсов уже вовсю разговаривал с минервитянином, пытаясь вычленить из его речи существительные. «Магнитофон-то не забыл включить, Валерик?» — подумал Толмасов и усмехнулся. Аппарат у экспедиции был такой же, как у американцев, — японская «сонька».
Руставели осторожно обошел вокруг Фралька, подыскивая удобную точку, чтобы сфотографировать его — или ее? — и Брюсова. Но когда он вынул из кармана фотокамеру — тоже японскую, как и у американцев, — минервитянин резво отпрыгнул подальше от Брюсова. Тело его мгновенно укоротилось, раздавшись вширь так, что руки коснулись земли. Секунду спустя абориген снова вытянулся. Теперь он сжимал в трех руках по камню.
— Замрите, — крикнула Катя, заставив вздрогнуть и Толмасова, и минервитянина. Пара глазных стеблей Фралька резко повернулась в ее сторону. Абориген не торопился пускать камни в ход, но и выкидывать их не собирался.
Глядя на Катю, Фральк в то же время не спускал третьего глаза с Брюсова, четвертого — с Руставели, а остальными двумя продолжал наблюдать за Толмасовым и «Циолковским». Похоже, для минервитянина просто не существовало понятий «позади», «впереди», «слева», «справа» — он способен был видеть сразу во всех направлениях. Еще бы, шесть глаз! Причем оснащенных гибкими подвижными стеблями. Но тогда как он выбирает, в каком направлении двигаться?
Толмасов решил подумать над этим попозже.
— Думаю, фотографии подождут, Шота Михайлович, — громко сказал он. — По крайней мере до тех пор, пока Фральк не поймет, что ваша камера — не оружие.
Тонкие подвижные черты лица Руставели скорчились в недовольную гримасу, но камеру он все же отпустил, правда, с нарочитой медлительностью. Направленный на него глазной стебель минервитянина проследил за его движениями.
— Да, похоже, вы правы, Сергей Константинович. Ну что ж, пойду покопаюсь вон в той горке камней. Может, найду какую-нибудь живность, которая не захочет убить меня за то, что я попытаюсь запечатлеть ее для вечности.
Фральк, увидев, что Руставели удаляется по какому-то делу, не имеющему отношения непосредственно к нему, видимо, успокоился, поскольку начал давать пространные ответы на вопросы Брюсова. Судя по длине фраз, существо углублялось в такие словесные дебри, что лингвисту осталось только беспомощно развести руками.
— Без компьютера тут делать нечего, — жалобно обронил он. — Нужен тщательный анализ, а необходимая аппаратура есть только в Москве. Придется прибегнуть к простейшим наглядным пособиям
