надавить на Судакиса, как уже пытался надавить на Дилла.
— У вас ведь нет там ничего страшного?
Но Судакис не поддавался.
— О, Перкунас, нет! — воскликнул он, помянув незнакомое мне божество. — Дела идут отлично… если не считать ваших возмутительных выходок.
— Поверьте, мне это нравится не больше, чем вам, — сказал я. — Но проблема существует, и мы должны ее решить.
— Ага, понимаю! — Он вдруг заторопился: — Послушайте, мне нужно идти. Пока.
Значит, все-таки активизировал свой амулет, а теперь его действие кончилось.
Я достал с полки «Справочник по черной магии и метафизике»: кто такой Перкунас? Оказалось, литовский бог грома. Интересно, фамилия Судакис тоже литовская? Вот этого я не знал. Я читал, что литовцы чуть ли не последними в Европе приняли христианство, и многие из них сохранили дружеские отношения со своими старыми богами. Похоже,Тони Судакис как раз из таких.
С трудом я засунул справочник на полку. Если в него заглядывать почаще, можно накачать мускулы, как у олимпийского чемпиона. Прицепите два тома на палку — и получится отличная штанга.
Не успел я в третий раз приняться за отчет, как телефон снова ожил. Не приказать ли бесенку ответить, что меня нет? Однако чувство долга победило. Мгновение спустя пожалел об этом.
— Инспектор Фишер? Рада познакомиться. Эти Колин Пфейффер, юрист Девонширского Консорциума.
— Да? — произнес я без всякого энтузиазма.
— Инспектор Фишер, мне сообщили, что вы исследуете остаточные продукты магии, которые «Демондина» отправляет в Девонширское хранилище.
— В числе прочих. Позвольте поинтересоваться, кто рассказал вам об этом? — Конечно, я понимал, что ни один адвокат не станет отвечать на подобные вопросы. Думаю, один из членов консорциума, сваливающего там свои отходы. Поразительно, что звонки начались с раннего утра, едва я приступил к расследованию.
Как любой опытный адвокат, миссис Пфейффер гораздо больше любила задавать вопросы, нежели отвечать на них. Она продолжала так, словно не расслышала моих слов:
— Я хочу, чтобы вы обратили внимание на два момента, вызывающие беспокойство правления «Демондины», инспектор Фишер. Во-первых, как вы, наверное, понимаете, информация об отходах может быть использована нашими конкурентами. Во-вторых, большая часть нашей работы связана с оборонной промышленностью. Часть информации, которой вы располагаете, может привлечь внимание иностранных государств. Эти соображения диктуют соответствующий уровень секретности.
— Спасибо, что выразили свою озабоченность, адвокат, — сказал я. — У меня никогда не было причин сомневаться в надежности нашей службы безопасности. Пергаменты, о которых вы упомянули, не выйдут за пределы моего кабинета.
— Вы меня успокоили, — ответила Пфейффер. — Могу я надеяться, что ваше отношение к проблеме не изменится, и уведомить об этом наших юристов и официальных лиц?
Такой невинный вопрос и такой зубастый!
— Будьте уверены, я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь ваши пергамента от огласки. В настоящий момент большего обещать не могу.
— Ваш ответ меня не вполне удовлетворяет, — заявила она. «Ох», — подумал я.
— Адвокат, боюсь, на данный момент я не могу более ничего обещать вам. У меня — свои обязанности и свой долг перед государством.
И пусть теперь попробует возразить.
Мой телефонный бесенок передал вздох. Похоже, я не единственный, кто считает сегодняшний день паршивым.
— Я передам ваши слова, инспектор Фишер. Спасибо, что уделили мне время, — сказала Колин Пфейффер.
Только я взял в руки свой отчет о благовониях, который безуспешно пытался показать конторскому духу, как телефон завопил снова. Тоскливо взывая к христианским святым, в чье заступничество не верю, я поднял трубку: в конце концов, это входит в мои обязанности. Я уже начал сомневаться, что сегодня удастся заняться чем-нибудь по-настоящему важным.
К моему удивлению, это не был очередной адвокат. Мне звонил владелец «Шипучего джинна» — нервный господин по имени Рамзан Дурани. Ну да, это же одна из мелких компаний, пользующихся Девонширской свалкой. Очевидно, ей не по средствам держать собственного адвоката. Мистер Дурани высказал те же опасения, что и демондинская дама и адвокат из Девонширского Консорциума Землепользования. По той или иной причине, но я уже начал подозревать их всех в заговоре.
Вскоре мне в ухо завопил еще один разгневанный владелец, на сей раз некий Жорж Васкес, директор фирмы «Шоколадная ласка». Я попытался отвлечь его, спросив (не из праздного любопытства, уверяю вас!), чем все-таки занимается «Шоколадная ласка». Но он не желал отвлекаться, он был искренне убежден, что все его секреты непременно опубликуют в газетах и передадут по эфирному вещанию.
На то, чтобы успокоить Васкеса и убедить его в том, что я по мере сил постараюсь сохранить шоколадные тайны, ушло еще двадцать минут. Мне до смерти хотелось узнать, почему он так странно обозвал свою фирму и с какими видами магии это связано, но я ничего не спросил, потому что не желал слушать его кудахтанье еще двадцать минут. Я надеялся, что смогу кое-как догадаться по накладным свалки, когда наконец возьмусь за них. Если вообще когда-нибудь за них возьмусь. Верилось в это с трудом.
Только я собрался продолжать возню с отчетом, как ко мне в кабинет кто-то вошел. Я чуть было не закричал:
«Убирайтесь! Дайте поработать!» — но сдержался и правильно сделал. Потому что ко мне пожаловало начальство.
Что бы я там ни говорил, Беатриса Картрайт, в сущности, неплохой человек. И даже неплохой начальник. Она негритянка, примерно моих лет, фунтов этак на двадцать пять тяжелее, чем нужно (Би утверждает, что на все сорок, но это потому, что она мечтает иметь фигуру, как у сильфиды, чего, боюсь, ей никогда не добиться). Обычно она не злоупотребляет своим положением, но ничего не может с собой поделать, когда Чарли Келли звонит ее подчиненному (или, точнее, мне) домой в пять утра.
— Дэвид, мне нужно поговорить с тобой, — начала она. Должно быть, я выглядел слишком измотанным, потому что Би поспешно добавила: — Надеюсь, я не отниму у тебя много времени.
Даже о делах Би говорит так, словно поет в церковном хоре. Хотя она никогда не раздражает людей своей религиозностью. Это мне в ней нравится.
— Би, я притащу тебе этот доклад о благовониях, как. только проклятый телефон перестанет звонить каждые три минуты. — Я посмотрел на него, надеясь, что он вовремя оживет. Как назло, аппарат хранил молчание.
— Я не по поводу доклада. — Би села на стул, — Я хочу знать, почему с самого утра мне звонят из «Локи», и из «ОБВУ», и из «Предсказание-продакшн», и все требуют, чтобы я убрала тебя с Девонширской свалки. — Она посмотрела на меня скорее печально, нежели негодующе, тем самым взглядом, который, по ее мнению, должен пробудить раскаяние в сердце закоренелого грешника.
Более-печаль-нежели-негодование мгновенно исчезло, как только я объяснил, почему Чарли Келли позвонил мне в обход начальства. Вот теперь ее взгляд стал просто негодующим. Не будь ее кожа черной, она бы побагровела, — Ох, как я смертельно устала от этих идиотских игр. Честное слово, я еще поговорю с мистером Келли. Он что, никогда не слышал о субординации? — Она глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться. — Ну ладно, значит, ты связался с этой свалкой. Но почему мне все звонят, кричат и угрожают?
Пожалуй, сейчас я уже мог не скрывать информацию, полученную в монастыре святого Фомы.
— Там творится что-то скверное. А я пытаюсь выяснить, что именно. И, по-моему, очень важные персоны из Девонширского Консорциума Землепользования не слишком этому рады.
— Похоже, ты прав. — Би задумалась. — Но с Чарли Келли я все же побеседую. И вот что, Дэвид, от кого бы ты ни получил это задание, постарайся выполнить его на совесть.
