— Я сам так решил еще в ту минуту; когда впервые увидел статистику врожденных дефектов в окрестностях свалки.
— Ну ладно. Рада, что мы поняли друг друга. Но с этого момента ты должен информировать меня о своих действиях. Я понятно выражаюсь?
Я закивал так энергично, что едва не сломал себе шею. Хоть Би и начальница, с ней иногда приятно иметь дело.
— Я собирался поставить тебя в известность при первой же возможности, самое позднее — в понедельник, на собрании. Мне помешало все это. — Я махнул рукой в сторону рабочего стола, где царил дикий хаос, — Просто вздохнуть некогда.
— Понимаю. Но тебе и платят не за то, чтобы ты бил баклуши. — Би поднялась, затем обернулась, чтобы пустить напоследок парфянскую стрелу: — Несмотря на всю твою занятость, я все же надеюсь, что ты исправишь отчет о рассыпанных благовониях до того, как отправишься домой. — И вышла энергичным, пружинящим шагом. Ее длинная юбка развевалась, как знамя.
Я застонал. Не успел я приказать конторскому духу закончить повторную редакцию (и, не забудьте, исправить первую, которой сама же Би осталась недовольна), как скова зазвонил телефон.
В пятницу после синагоги мы с Джуди полетели на ковре ко мне домой. Я уже говорил, что непоследователен в своей правоверности. Ортодоксальные иудеи соблюдают Субботу, которая, как известно, начинается вечером в пятницу, и не пользуются в этот день ни коврами-самолетами, ни вообще какой бы то ни было магией, хотя некоторые держат на этот случай специально обученного эльфа. «Субботний негр» — вот как они его называют.
Но мне не привили с детства подобной утонченности, а потому я не испытываю угрызений совести. К счастью, в этом отношении мы с Джуди похожи. Иначе она не полетела бы на моем ковре.
Достав из холодильника напитки, мы расположились в гостиной.
— Ну, что новенького в деле о Девонширской свалке? — спросила Джуди.
Я отхлебнул «aqua vitae» и почувствовал, как обжигающая волна спустилась в желудок. Голос сразу охрип. Я рассказал, как «обрадовались» все фирмы, храпящие отходы на Девонширской свалке.
— А как они узнали?
Как я уже говорил, Джуди не упускает подробностей. Она заметила это сама, не дожидаясь подсказки.
— Хороший вопрос, — сказал я. — Хотел бы я дать на него такой же хороший ответ. Те люди, которые мне звонили, словно сговорившись, повторяли одно и то же. — Голос у меня, честно говоря, далеко не опорный. А в ту минуту он вдруг завибрировал, как несущийся на большой скорости ковер-самолет. — Мое внимание привлекло то… — тут я сорвался на писк.
Джуди вздрогнула. Выплеснув остаток своего напитка, она достала две маленькие фарфоровые чашечки. Я разволновался бы еще сильнее, но у меня возникло подозрение, что она хочет, чтобы я замолчал.
Каковы бы ни были побуждения Джуди, я все же был рад, что она еще чуть-чуть уменьшила запас моего пива. Прошло не слишком много времени, и она направилась в ванную. А потом вернулась. В постель. Ни ей, ни мне не нужно было завтра идти на работу. После субботнего богослужения мы были абсолютно свободны.
Я надеялся.
Мы крепко спали, прижавшись друг к дугу, словно уже давно были мужем и женой, когда вдруг завизжал телефон. Мы с Джуди в ужасе подскочили. Джуди стукнулась головой о мой нос и задела коленом еще белее чувствительное место. Впрочем, и меня в тот цемент вряд ли можно было назвать грациозным. Пришлось переползти через нее, чтобы снять трубку: в моей квартирке комфортно жить только одному.
— Я этого Чарли Келли убью. — Это была моя первая связная мысль, высказанная вслух. Кто же еще может звонить мне в такое время, когда еще даже и не рассвело?
Но оказалось, это не Чарли. В ответ на мое полусонное «Алло?» прозвучал резкий голос:
— Инспектор Фишер из Агентства Защиты Окружающей Среды?
— Да, — ответил я. — Какого… то есть кто говорит? — сначала я решил все-таки выяснить, на кого обрушить залп брани.
— Инспектор Фишер, с вами говорит легат Широ Кавагучи, констебль Энджел-Сити. — Его слова заставили меня выпрямиться. В голове стало понемногу проясняться, несмотря на то что Джуди — такая теплая и шелковистая — прижималась к моему левому боку. Но следующие слова Кавагучи заставили меня позабыть обо всем, даже о сладостном присутствии любимой.
— Инспектор Фишер, брат Ваган из монастыря святого Фомы поручил мне немедленно известить вас…
— О чем? — По спине поползли мурашки. Джуди промычала нечто нечленораздельно-вопросительное. Я махнул рукой: не до объяснений, и повторил: — О чем?
— К сожалению, я должен сообщить вам, инспектор, что монастырь святого Фомы в данный момент уже почти сгорел. Брат Ваган убежден, что поджог связан с вашим расследованием.
— О Боже, надеюсь, это не так! — воскликнул я, выскакивая из постели. — А он, то есть вы, считаете, что мне необходимо сейчас же вылететь туда?
— Если это не слишком вас затруднит, — ответил Кавагучи.
— Уже еду. — Я положил трубку.
— Куда это ты едешь? — возмутилась Джуди. Она уткнула личико в подушку, когда я вызвал огни святого Эльма, чтобы разыскать штаны. — И вообще, который сейчас час?
— Два пятьдесят три, — доложил из будильника хорологический демон.
— В долину Сан-Фердинанда. — Я порылся в ящике в поисках свитера: по ночам в Энджел-Сити довольно прохладно. Натянув свитер, я продолжал: — Там монастырь святого Фомы, тот самый, где я раскопал эти проклятые сведения насчет Девонширской свалки. Так вот, он только что сгорел.
Джуди так и подпрыгнула.
— Это не случайность, иначе тебя бы не вызвали. — Голос Джуди прозвучал как-то бесцветно. Она тоже начала одеваться.
Я уже застегивал сандалии.
— Полицейский сказал, что брат Ваган тоже так думает. Наводит на размышление и время пожара. — Нет, я, честное слово, не смотрел на нее. Да и зачем? Она же уже надела юбку, блузку и повязала на голову шарф. — Мне кажется, тебе не стоит в это дело ввязываться, — заметил я. — Поспи, а я скоро вернусь.
— Ах скоро?! — Если прежде она была в легком негодовании, то теперь пришла в бешенство. — Да какое мне дело, когда ты вернешься? Я еду с тобой.
Возможно, вы решили, что я был против? Хотя, конечно, не стоило идти у нее на поводу. Но я ведь любил Джуди не только за красивые глаза и солгал бы, если бы сказал иначе. Правила правилами, но я был рад, что ее внимательные глаза увидят все. Если я что-нибудь пропущу, уж они-то точно это заметят. Впрочем, инспектор АЗОС и не должен расследовать поджог. Это работа полиции.
Я гнал ковер гораздо быстрее, чем днем, по почти пустым летным коридорам. И все же кое-кто умудрялся меня обгонять. Один маньяк едва не врезался в нас, но в последний момент сумел увернуться и унесся прочь, как летучая мышь из преисподней. Ненавижу пьяных. В дневных заторах есть единственное преимущество — отсутствие лихачей и пьянчуг. Пусть это преимущество весьма сомнительное, но и ему можно порадоваться.
Маги давно обещают научить сильфов ковров не подниматься в воздух с пьяными водителями, но я сомневаюсь в успехе этой затеи. Для духов воздуха полет естественен, и никакая авария им не страшна. Так зачем же им беспокоиться, в каком состоянии находится человек, управляющий их ковром?
Я свернул со скоростного шоссе и по пустынным проселкам устремился на север, к монастырю святого Фомы. Или вернее к тому месту, где он недавно стоял. Когда мы приблизились к территории, оцепленной констеблями и пожарными, монастырь еще тлел.
