правда лучше оставаться таким, как есть.
А потом все второстепенные мысли разом вылетели у меня из головы. Знаете, я увидел в этом саду змея и… прямо не знаю, как это объяснить, но это правда: змей не ползал на брюхе!
— Это не просто сад, — с благоговейным трепетом произнес я, внезапно осознав, где нахожусь. — Это Тот Самый Сад!
— Совершенно верно, отлично. — Мадам Руфь обрадовалась моей сообразительности. — Виртуальная реальность перенесла нас в подобие того места, которым человек наслаждался до грехопадения, ведь мы стали действительно виртуальными и добродетельными.
— Не уверен, что я это одобряю, — сурово сказал брат Ваган. — Теологические параллели… сомнительны.
— Это не более чем магическое воспроизведение, символ, если хотите, — заверил его Холмонделей. — На большее мы не претендуем. Ценность символа определяется заложенным в нем содержанием, и наш с этой точки зрения воистину бесценен. С такой позиции готовы ли вы примириться с этим миром?
— С такой — да, — согласился настоятель, но если подобный подход его и обрадовал, то он хорошо это скрыл.
— Отлично. Без добровольного согласия всех участников иллюзия может разрушиться, и мы снова окажемся в нашем мире, где, увы, добродетель — большая редкость, — сказал Холмонделей. — И, как я уже говорил, добровиртуальная реальность может оказаться полезной… Смотрите! — Он протянул руку.
Из-за деревьев вышел Эразм. В странном пространстве добровиртуальной реальности библиотечный дух казался таким же вещественным и осязаемым, как любой из нас, — более вещественным и осязаемым, чем я в своем восприятии. Брат Ваган изумленно вскрикнул и побежал к духу. Эразм тоже побежал к настоятелю. Они обнялись.
— Я осязаю его! — воскликнул брат Ваган. Встретив старого друга, он сразу оставил все сомнения относительно добродетельности добровиртуальной реальности.
Пока брат Ваган приветствовал Эразма, я с интересом изучал деревья, из-за которых появился дух. Некоторые я узнал: апельсин и лимон, гранат и финиковая пальма. Но другие показались мне странными как по виду, так и по запаху плодов и цветов. Интересно, растет ли в этом варианте Сада Древо Познания и что случится, если я отведаю его плодов? «Нужно спросить того змея», — подумал я, но, когда оглянулся, змей исчез. Может, оно и к лучшему.
— Меня так опечалило твое ранение, — говорил брат Ваган. Мы все столпились вокруг него и Эразма. Настоятель продолжал: — Никогда, даже в самых страшных кошмарах, я не представлял, что Зло дерзнет напасть на нашу мирную обитель.
— Я тоже, — печально ответил Эразм. Я впервые услышал его голос. Общаясь со мной в библиотеке, он писал слова на экране. Оказалось, что голос духа вполне под стать его ученому виду и очкам, которые так поразили меня в первый раз, — он был сухим, серьезным и педантичным. Представьте себе Михаэля Манштейна в роли библиотечного духа, и вы получите нечто похожее.
— Тебе больно? — обеспокоенно спросил брат Ваган.
— Нет. По-моему, в этом замечательном месте боль вообще невозможна. — Эразм посмотрел на всех по очереди. — Узнаю инспектора Фишера из Агентства Защиты Окружающей Среды. Внешность второго господина мне тоже знакома, хотя я и не знаю его имени.
— Я легат Широ Кавагучи из полицейского управления Энджел-Сити, — представился Кавагучи, когда Эразм посмотрел в его сторону. — Возможно, вы почувствовали мою ауру во время пожара. Офицеры из моей команды способствовали вашему спасению.
— Должно быть, так, — согласился Эразм. — Боюсь, я никак не могу узнать двух остальных присутствующих.
— Мадам Руфь и мистер Холмонделей сделали возможным использование пространства, которое они называют добровиртуальной реальностью, для встречи с тобой, — пояснил брат Ваган.
— Да, эта теория встречалась мне в последних номерах журналов. — Голос Эразма вдруг снова сделался печальным. — Теперь они, конечно, все погибли в огне. Как забавно видеть ее в действии.
— Кстати, об огне, — вмешался легат Кавагучи. — Я был бы вам очень признателен, если бы вы сообщили, что произошло в монастыре в тот вечер, когда случился пожар.
— Я должен рассказать об этом? — Даже в добровиртуальной реальности Эразм выглядел очень испуганным. — Я был столь близок к тому, чтобы навсегда исчезнуть!
— Если хотите, чтобы поджигатели были арестованы, вы должны дать нам показания, — ответил Кавагучи. — Я полагаю, что только вы сможете достоверно описать, что произошло в Иной Реальности во время поджога.
— Ты также должен знать, старый друг, — добавил брат Ваган, — что одиннадцать наших братьев погибли в огне. — Лицо его осунулось. Я подумал о жестоковыйном кардинале Энджел-Сити и его сомнениях относительно косметической магии.
— Я не знал, — прошептал Эразм. Его бледный утонченный лик тоже исказился. Вспомнил ли он боль? Страх? Не могу сказать. — Они предупредили меня, что будет в высшей степени глупо, если я кому-нибудь расскажу, что они со мной сделали. Хотя они очень сомневались в том, что я когда-нибудь смогу появиться на экране для духов. Но одиннадцать братьев… Очень хорошо, отец-настоятель, легат, я буду говорить — во славу глупости!
Легат Кавагучи приготовил дощечку и стиль. Не знаю, откуда они взялись, мгновение назад у него в руках их не было. Наверное, такова природа добровиртуальной реальности — меняться в соответствии с волей и желанием тех, кто в ней находится. Как истинный констебль, Кавагучи почувствовал необходимость записать показания свидетеля. Ну а поскольку ему понадобились письменные принадлежности, он получил их. Впрочем, может, я и ошибаюсь; я же не чудотворец.
Как бы там ни было, достав дощечку, легат спросил:
— Что вы подразумеваете под словом «они», Эразм?
— Личностей, которые причинили мне боль в ночь пожара, — ответил дух.
Кавагучи записал его слова. Потом попросил:
— Давайте вспомним, что произошло в ту ночь. В хронологической последовательности, если можно. Это самый простой способ уточнить факты. Это разумная просьба?
— Для большинства обитателей Иной Реальности, сущностей, не связанных временем, как вы, люди, ответ был бы отрицательным, — проговорил Эразм. — Но будучи библиотечным духом, который должен заботиться не только о порядке в записях, но и о регулярном доступе к ним братьев и прочих исследователей, — он посмотрел в мою сторону, — я обладаю четким ощущением продолжительности и последовательности.
— Итак, продолжайте. — Кавагучи взял стиль. Конечно же, Эразм понял его буквально. Начав с описания вечерней молитвы, он принялся по минутам расписывать все, что произошло (то, как он это воспринял). Все довольно скучные и не относившиеся к делу мелкие подробности. Если бы Эразм продолжал в таком духе, то, боюсь, мы остались бы в добровнртуальной реальности навсегда. По крайней мере нам бы так казалось. Найджел Холмонделей поднял руку.
— Простите меня, Эразм, — прервал он духа, — но не могли бы вы сразу перейти к описанию той части вечера, когда начались неприятности?
— Ax… — Дух бросил на Кавагучи взгляд, говоривший: «Что ж вы мне сразу так не сказали?» — и открыл новую главу своего повествования.
— В ноль часов четыре минуты две неопознанные личности проникли в библиотеку. Я пытался поднять тревогу, но мне не дали.
Эразм не успел закончить — вмешался брат Ваган:
— В ночь, когда случился пожар, мы не заметили ничего необычного, я уже говорил вам это, легат. Эти злодеи смогли проникнуть на освященную землю, не привлекая ничьего внимания, и им удалось пройти сквозь линию сигнализирующих заклинаний, наложенных Властью Святой Католической Церкви… за ними стояли немалые Силы. До того самого дня я вообще не думал, что такое возможно!
Как любое объединение верующих, Католическая Церковь утверждает, что ее связи с Иной Реальностью — самые могущественные (я бы сказал, «самые всемогущие», но педанты вроде Эразма и
