нарушило бы внешнюю сторожевую систему свалки и, несомненно, стоило бы ему работы.
— Вперед, сэр. — Охранник снова дотронулся до фуражки. — Мистер Судакис ждет вас. Пожалуйста, оставайтесь в пределах, ограниченных проволокой и янтарными линиями. — Он нервно усмехнулся. — Хотя зачем я вам это говорю — вы знаете порядки лучше меня.
— Вы делаете то, что вам положено, — ответил я, шагнув на мостик. — Другой на вашем месте и пальцем бы не шевельнул, чтобы помочь инспектору АЗОС.
Как только я пересек черту, охранник поспешно убрал мостик. Проведенные по бетону линии янтарного цвета и колючая проволока обозначали безопасный путь к административному зданию — приземистой постройке из шлакоблока. Выглядела она весьма внушительно — настоящая крепость, способная устоять против любого натиска, магического или военного.
По пути к зданию я все внимательно осмотрел, но не заметил ничего примечательного. Ни зловонных трясин, ни вулканов — самый обыкновенный пустырь, заросший побуревшими от солнца сорняками. Вот уже несколько лет никакие заклинания не помогали омыть эту землю живительным дождем. И все же…
На какое-то мгновение мне почудилось, будто ограда свалки — ужасно далеко и огромное невидимое Ничто растягивает пространство, разглаживает его и играет с ним, как кошка с мышкой. Астрологи говорят о почти бесконечных расстояниях между звездами. А у меня появилось нехорошее ощущение, что я смотрю на настоящую бесконечность, на что-то такое, чего никак не ожидал встретить посреди Чатсуорта. Магия, а особенно магические отходы способны искажать пространство и время — математики до сих пор пытаются доказать это. Когда я посмотрел снова, все выглядело нормально.
Я надеялся, что защитное действие янтарных линий так же могущественно, как и действие красной. Но летописи монастыря святого Фомы заставляли усомниться и в том, и в другом.
Коренастый мужчина в шляпе-котелке и галстуке вышел из шлакоблочного здания мне навстречу и протянул руку. Широкая официальная улыбка казалась приклеенной к его лицу.
— Инспектор… э-э-э… Фишер? Рад познакомиться. Я Антанас Судакис, управляющий Девонширским могильником. Зовите меня Тони.
Мы пожали друг другу руки. Я был по меньшей мере на шесть дюймов выше Судакиса, но, судя по железному рукопожатию, он мог бы спокойно сломать меня пополам. Я худой и длинный, а у него комплекция футбольного нападающего. Будь он чуть повыше — мог бы стать чемпионом по колледж- боллу.
И все же в его поведении не чувствовалось враждебности.
— Почему бы нам не пройти в мой кабинет, инспектор Фишер…
— Зовите меня Дэйвом, — попросил я. В интересах дела мне следовало приложить все усилия, чтобы заручиться его расположением.
— Отлично, Дэйв. Надеюсь, вы не станете темнить и сразу скажете мне, зачем пожаловали. Все наши инспекционные пергаменты должным образом подписаны, опечатаны, благословлены и окурены ладаном. Подлинники хранятся в моем столе. Я знаю, что вы, чиновники, не очень-то доверяете призрачным копиям.
— Что написано колдовством, то изменишь волшебством, — шутливо заметил я.
В сущности, так оно и есть, хоть я и не сомневался, что вся служебная документация Судакиса в полном порядке. В противном случае он бы так не хвастался. И кроме того, будь в его пергаментах какие- нибудь погрешности, ему пришлось бы опасаться большего, чем неожиданный визит инспектора АЗОС. Во- первых, Господа Бога, затем — своих боссов, а может, и самого дьявола. Многие вещи на этой свалке дьявольские в худшем смысле слова.
При ближайшем рассмотрении контора, несмотря на отсутствие окон, уже не казалась неприступной твердыней. Огни святого Эльма, разбросанные по потолку, наполняли кабинет управляющего холодным, ровным светом пасмурного дня. Воздух был прохладным, хотя долина Сан-Фердинанда, которая, как и весь Энджел-Сити, некогда была пустыней, славится засушливым климатом.
Судакис заметил, что мне совсем не жарко, и ухмыльнулся.
— В нашем кондиционирующем контуре — след гренландской ледяной ундины. Вот к этому кафелю, — он указал на стену, — однажды прикоснулся стихийный дух, и теперь здесь всегда холодно. Закон контагиона.
— Контакт, единожды установленный, длится вечно, — процитировал я. — Свежо, как прошлогодний снег.
Многие здания в Энджел-Сити охлаждаются контагионной связью с ледяными ундинами. Но я не это имел в виду. Вероятно, закон контагиона — один из древнейших принципов магии. Но его контролируемое использование для нужд бытовой техники налажено недавно и стоит весьма недешево. Люди, получавшие прибыль с этой свалки, явно заботились о своих работниках. Очень странно, что утечка происходит именно здесь, где на одни лишь удобства выбрасываются такие деньги.
Когда секретарша принесла нам кофе, Судакис откинулся на спинку кресла, которое жалобно заскрипело под его тяжестью.
— Чем могу быть полезен, Дэйв? — спросил он. — Я так понимаю, что это неофициальный визит. Вы не предъявили мне ордер, не вручили повестку, и с вами нет ни священника, ни заклинателя, ни хотя бы адвоката. Так в чем же дело?
— Вы правы — это неофициальный визит. — Я отхлебнул кофе. Восхитительно! Не то что растворимая бурда, которая издевается над законом подобия. — Если не возражаете, мне хотелось бы поговорить о вашей защитной системе.
Мой собеседник внезапно застыл, будто под взглядом василиска. Судя по выражению лица, Судакис предпочел бы порассуждать об упадке цивилизации в целом.
— Это секретная информация, — заявил он. — Я не имею права отвечать ни на один вопрос, касающийся данной темы. Наверное, лучше пригласить священников и адвокатов с обеих сторон. Мне не нравятся такие «неофициальные» визиты на доверенный мне объект, инспектор Фишер. — Я уже не был «Дэйвом».
— Я полагал, что у вас не так уж связаны руки, — сказал я. — Потому и пришел к вам побеседовать.
— Вам легко говорить. — Даже нос у него был упрямый, как у футбольного нападающего. — Я не хочу обсуждать этот вопрос. Сначала я должен убедиться в том, что вы имеете веские основания для подобного разговора.
— За последние десять лет вокруг свалки сильно возросло количество нападений эльфов на людей, — сказал я.
— Я видел эти цифры. Но сюда съехалось много иммигрантов, и с собой они привезли свои проблемы. Года два назад здесь даже был случай ягуантропии! И это притом, что большинство переселенцев — выходцы из Северо-Западной Европы!
Судакис был прав: состав населения сильно изменился. Пролетая по долине, я видел несколько домов с вывеской «Курандеро». Если вам интересно мое мнение, курандеро — мошенники, наживающиеся на невежестве, но разве меня кто спрашивает? Основной принцип магии состоит в том, что, если вы искренне во что-то верите, это станет правдой — для вас.
Вот я, к примеру, искренне верил, что, если АЗОС привлечет к суду Девонширскую свалку только за проказы каких-то бесхозных эльфов, адвокаты, нанятые хозяевами Судакиса, сделают из нас отбивную. Я не сомневался, что Тони Судакис тоже так думает.
Тогда я решил пустить в ход тяжелую артиллерию.
— А в том, что в прошлом году здесь было три случая апсихии, тоже иммигранты виноваты?
Управляющий и глазом не моргнул.
— Совпадение, — хладнокровно сказал он, но все же его рука непроизвольно потянулась к серебряной цепочке на шее. Я ожидал увидеть распятие, но из-под рубашки показался кусок полированного янтаря, внутри которого что-то застыло. Красивая вещица, и стоит, наверно, немало.
— Не для протокола будь сказано, мистер Судакис, вы не хуже меня знаете, что три ребенка, рожденные без души, — не совпадение. Это уже эпидемия.
Управляющий отпустил свой янтарный амулет, и тот скользнул под рубашку.
— Для протокола или нет, я это отрицаю. — Он говорил так громко и отчетливо, что я мог побиться об
