— Господи Иисусе! — пробормотала она. — Оно пыталось преследовать нас!
— Чертовски верно! — подхватил Холмонделей, тоже потрясенный до глубины души. — Я думаю, что оно использовало мисс Адлер как проводника — ведь оно в конце концов владеет ее душой.
— Никогда не слышал о таком, — сказал я.
— Я тоже, — признался Холмонделей. — И насколько мне известно, об этом не знает ни один из других исследователей добровиртуальной реальности.
— Вам не удалось добиться успеха? — спросил целитель Мурад. Он не был там вместе с нами. Счастливчик.
— Старина, вам повезло — нам всем повезло, — что на моем месте рядом с вами сейчас не сидит сам Мрак, — заявила мадам Руфь. А Найджел Холмонделей закивал так же порывисто, как смеялся.
Я поднялся. Ощущение было такое, словно я страшно долго пробирался по душным черным болотам Девяти преисподних. И все же физическая часть меня, та часть, которая не покидала стула, так послушно подчинялась мозгу, что я понял: добровиртуальная реальность опять меня обманула.
Пока целитель Мурад не переложил Джуди, я склонился над ней и еще раз заглянул ей в лицо. Ее глаза были раскрыты и смотрели прямо на меня. В них ничего не отражалось — так же, как и раньше. Ни узнавания, ни беспокойства, ни боли — ничего.
Я продолжал смотреть в глубину ее зрачков. Скрывался ли в этой черноте Мрак, глядя на меня через эти провалы и держа душу Джуди в Девяти преисподних? Я не мог сказать.
Когда я отступил, целитель переложил Джуди на место. Холмонделей мрачно складывал в чемодан шлемы. Он положил руку мне на плечо:
— Поверьте, инспектор, мне ужасно жаль. Я надеялся на лучшее.
— Я тоже.
Я вновь посмотрел на Джуди. Если мы не сумеем вернуть ее душу из Девяти преисподних, она останется на этой койке до конца дней. Будет есть, когда ее кормят, и пить, если воду нальют ей в рот, а иногда шевелиться без всякой надобности. А что случится, когда она умрет? Сможет ли тогда ее душа вырваться из Девяти преисподних?
Меня пробрал озноб, хотя в палате было не так уж прохладно. Да ведь Джуди, в сущности, хуже, чем Хесусу Кордеро. У него хоть и нет своей души, но есть надежда получить искусственную. Но что мог Рамзан Дурани сделать для Джуди, чью душу похитили?
Да и кто мог что-нибудь сделать?
Целитель Мурад преградил дорогу собравшейся уходить мадам Руфь.
— Подождите, пожалуйста, — попросил он, словно пытаясь (не слишком усердно) казаться вежливым, отдавая приказ. — Мы еще не полностью изучили проблему неудачи вашего метода лечения.
Мадам Руфь посмотрела на него сверху вниз. Она была куда выше его и, конечно, гораздо объемистее.
— Если не уберешься с прохода, сынок, я тебя расплющу. Веди себя потише, и тогда мы, может, и потолкуем когда-нибудь. Сейчас мне лучше опрокинуть стаканчик-другой. — Она так решительно наступала на целителя, что тот сдался. Найджел Холмонделей последовал за своей партнершей.
А я поплелся за ними. Покидать Джуди было для меня, что нож в сердце, но оставаться с ней, такой — еще больнее. Я почувствовал приближение очередной бессонной ночи. В последнее время у меня их выдалось много.
— Простите! — крикнул я вслед медиуму и источнику, когда они собирались шагнуть в лифт. Они остановились.
— Это вы нас простите, мистер Фишер, — ответила мадам Руфь. — Я рада уж и тому, что мы в целости и сохранности добрались до Нашего мира. Плохо только, что не удалось вытащить и вашу подружку.
— Весьма прискорбно, — согласился Найджел Холмонделей.
— Особенно для Джуди, — добавил я, на что у них хватило любезности кивнуть. Это придало мне самообладания, чтобы продолжить: — Если я найду какое-нибудь новое средство, пожелаете ли вы еще раз попытаться вывести ее из Девяти преисподних?
Они переглянулись. Мне не понравилось выражение, которое появилось у них на лицах, оно словно говорило: «Ни за что на свете!» Мадам Руфь открыла было рот, чтобы ответить, и, думаю, отвечать она собиралась довольно громко. Но Холмонделей поднял руку, останавливая напарницу; он ведь был настоящим джентльменом.
— Только это должно быть нечто совершенно необыкновенное, мистер Фишер.
Это тоже означало «нет», только подслащенное, чтобы легче было проглотить. Кроме того, ему не хотелось ронять честь фирмы, признавая свое поражение. Так что он оставил мне надежду — крошечную, но надежду. И я бережно прижал ее к груди.
Чего у меня не было, так это идеи насчет того, что могло нам помочь в Девяти преисподних. Похоже, что там правил бал Мрак. Почему нет? Это был его бал, его праздник, его дом.
Если бы мы могли выманить Мрак на нейтральную, так сказать, территорию, то у нас было бы больше шансов отобрать у него душу Джуди. Но как? Девять преисподних были его домом в Иной Реальности. Я не видел никакого способа выманить его оттуда. Значит, сражаться с Мраком на его территории? Но именно это мы пытались сделать и потерпели неудачу.
Вот так-то — совершенно безвыходная ситуация.
Мадам Руфь с Найджелом Холмонделеем уже давно соскользнули на первый этаж. А я все стоял возле лифтовой шахты, пытаясь хоть что-нибудь придумать. Как легко все бывает в приключенческих рассказах!
Тянулась еще одна бессонная ночь. Когда время подползло к часу, я просто встал и сварил кофе. Раз уж не удается уснуть, решил я, лучше не спать вообще. Уж как-нибудь проживу завтрашний день и после этого как-нибудь усну. А пока…
А пока я блуждал по квартире. Чтобы заняться хоть чем-нибудь, я навел такой порядок, какого здесь еще никогда не бывало. Когда я сдвигал кровать и стул, чтобы подмести под ними, то обнаружил почти на полторы кроны потерянной мелочи, так что я даже извлек кое-какую выгоду из этого занятия.
Я прочитал приключенческий рассказ, разделался с несколькими счетами, написал несколько писем — короче, не упустил ни одного способа убить время. Я написал даже тем людям, которые уже несколько лет не получали от меня ни одной весточки. Я надеялся, что это не потрясет их настолько, что они отправятся в мир иной.
И каждый раз, поднимаясь из-за кухонного стола (который служил и рабочим), я отправлялся в спальню. Не для того, чтобы попытаться уснуть, я уже махнул рукой на сон. Я раздвигал занавески и смотрел в ночь. Снаружи было очень темно; я не видел луны, только парочку заблудившихся звезд. Я мог бы подумать, что это и есть настоящая темнота, если бы накануне не побывал в Девяти преисподних. По сравнению с этим местом ночь в Энджел-Сити была что полдень в пустыне.
Вернувшись на кухню, я выпил еще чашку кофе. Жаль, что у меня нет эфирника. Вокруг царила такая убийственная тишина, что нельзя было не думать, а мысли мои были не из приятных.
Я снова пошел в спальню. За окном по-прежнему была ночь. Надо же. Будильник сообщил, что уже половина пятого. Может, у меня разыгралось воображение, но мне почудилось, будто в голосе хорологического демона прозвучало беспокойство оттого, что я разгуливаю по квартире в такой час. Наверное, он решил, что я разбудил его из чувства мести.
Я уселся на кровать — еще одна ошибка: я сразу вспомнил, как мы с Джуди лежали тут вдвоем. Неужели этого больше никогда не будет? Мои глаза наполнились слезами, которые льются очень легко, когда несколько дней ходишь как в воду опущенный. Закон контагиона? Не знаю.
Снова на кухню, на сей раз, чтобы позавтракать. Когда всю ночь проводишь на ногах, волей-неволей проголодаешься. Я мыл тарелки, когда на черепичную крышу надо мной уселся голубь, подняв такой шум, будто ковер-самолет врезался в склон холма. Бывало, услышав такой шум перед рассветом, я в страхе вскакивал с постели. Если бы я спал, так бы оно и вышло. И хорошо, что не спал. Теперь этот шум мне даже
