позор! Они остановили меня и рылись в вещах, как будто я какой-нибудь воришка. Они, вполне, могли бы даже ограбить и убить меня, и кто бы с них за это спросил? Вести об аквилонском вторжении еще не достигли севера, где проживает мой клан.
— Теперь ты можешь донести эти новости до своих, когда отправишься назад, — сказал Мордек и Лорн согласно кивнул. — Эй, Конан! — крикнул кузнец и повторил еще громче — Конан!! Куда запропастился мальчишка? А, ты уже здесь… Принеси гость что-нибудь поесть и кружку пива, видишь, он с дороги.
— Конечно, отец, — Конан склонил голову. — Добро пожаловать, Лорн, — юноша заспешил в заднюю часть дома.
Взгляд ремесленника проследовал за ним.
— Он уже догнал меня в росте. Сколько ему лет? Пятнадцать?
— Двенадцать.
— Кро-ом! — протянул удивленно коробейник. — Эдак, он скоро перерастет тебя самого на два, а то и три дюйма, прежде чем окончательно созреет.
— Я знаю, — Мордек понизил голос: — Я всеми силами старался препятствовать ему, присоединиться к ватаге, которая сражалась с захватчиками. Он-то сам считает себя давно мужчиной.
— Я могу его понять, — сказал Лорн. — Все-таки, как же случилось, что вас разбили в пух и прах? Такого я не припомню на своем веку.
— Мы не бросили достаточно воинов на открытое пространство, чтобы задавить врага, — хрустнул литыми плечами кузнец, — к тому же, атака их рыцарей явилась для нас неожиданной, а тактика боя непривычной. Кроме того, многие кланы нас не поддержали.
— И теперь, вся Киммерия пострадает от их бездействия, — добавил Лорн.
— Вот и поведай обо всем этом у себя на севере, — сказал Мордек. — Может, тогда все кланы выйдут на борьбу с захватчиками… — тут он прервался и усмехнулся. — Хотя, если бы такое произошло, то могло бы считаться чудом. А когда Кром в последний раз творил чудеса на этой земле? Нет, наш бог не из таких. Он видно считает, что его народ сам способен на чудеса.
Лорн хмыкнул. Он не стал возражать Мордеку. Ни один киммериец не мог сказать, что его бог хоть в чем-то помог ему или обеспокоился его делами. Так, что кузнец был прав, относительно того, что строгое божество мешается на этот раз в людские дела. Скорее всего, он опять оставит народ наедине со своими проблемами.
Его размышления прервал приход Конана, который нес деревянный лоток с овсяными лепешками, жаренными свиными ребрышками и парой кружек пива для гостя.
— Спасибо тебе, парень, — поблагодарил Лорн и вдруг воскликнул: — А, хозяйка Верина! Я знаю, что ты тяжело больна. Не следовало ей суетиться ради меня.
— Не тревожься, Лорн, — откликнулась из-за спины Конана его мать.
Мгновение спустя, она зашлась в кашле. Ее лицо пошло пунцовыми пятнами, а на губах повисла розоватая пена.
— Возвращайся в кровать, Верина, — рыкнул Мордек и залпом осушил пивную кружку. — Лорн прав. Не делай того, что для тебя тяжело. Не ухудшай свое состояние.
— Я все еще могу исполнять часть работы по дому, — сказала Верина не без гордости.
Кузнец заскрипел зубами со смесью гнева и отчаяния. Его жена была готова пожертвовать здоровьем и жизнью, только бы отстоять свою точку зрения. Она всегда была такой, и в прошлые годы, когда болезнь еще не овладела ею. Мордеку иной раз казалось, что Верина пользуется своей слабостью, как оружием против него там, где сил не хватало. Но он хранил свои мысли в себе. Если бы кузнец говорил ей все что думает, то это еще больше разожгло бы разногласия между ними. Поэтому он и старался проводить больше времени вдали от дома.
Его частые отлучки, конечно, только усиливали близость между матерью и сыном. Когда Верину скрутил новый приступ кашля, Конан с тревогой спросил:
— С тобой все в порядке, мама? Может, тебе помочь?
— Займись гостем, пожалуйста, — отмахнулась она. — Я пока в состоянии позаботиться о себе.
— Конан насупил брови, но промолчал. Он повиновался ей охотнее, чем отцу. Мордеку же, при первой возможности, юноша старался продемонстрировать свою силу воли. Кузнец тоже скривился, но по другой причине. Он знал, что Верина не будет лишний раз демонстрировать свою хворь сыну, в отличие от мужа, чем она и занималась на протяжении долгих лет. Мордек просто сожалел, что в кружке кончилось пиво.
— Лучше, поделитесь со мной мыслями относительно того, как освободиться от проклятых аквилонцев, — подал голос Лорн, чтобы разрядить обстановку. — Когда я вернусь на север, мне зададут много вопросов, и я должен буду суметь на них ответить.
Прежде, чем Мордек успел открыть рот, Конан сказал:
— Не только солдаты пришли в Киммерию. Сюда приехали поселенцы вместе с женами и детьми. Они собираются отнять у нас земли остаться здесь навсегда.
— Он правду говорит, — проворчал Мордек, вставая с табурета, и сердито бросил жене: — Если не хочешь ложиться в постель, по крайней мере, присядь. Конан, принеси матери пива. Возможно, это предаст ей немного сил.
Ради возможности помочь матери, Конан беспрекословно подчинился словам отца. Он метнулся на кухню, чтобы налить пива. Верина с неохотой села на табурет, который освободил для нее Мордек. По мнению кузнеца, она вряд ли бы так поступила, находись в доме только ее муж. Она бы упрямо оставалась стоять на ногах, пока не рухнула бы на пол, что, вероятно, не заставило бы долго ждать. Однако в присутствии гостя, женщина не стала в открытую препираться с мужем.
— Вот, мама, пожалуйста, — Конан вернулся с полной кружкой.
— Спасибо, сынок, — Верина произнесла эти слова с нежностью, которая давно не распространялась на Мордека.
Тем временем, Лорн поглощал пищу с жадностью, поскольку действительно давно не ел и был очень голоден.
После того, как от еды остались только крошки, да несколько обглоданных костей, он облизал пальцы и вытер их об штаны.
— Благодарю вас за вашу доброту, — поклонился он стриженой головой. — Вы остались примером гостеприимства даже в столь трудные времена. Пусть меня заклюют вороны, если я знаю, чем вам отплатить.
— Твоей компании вполне достаточно, — сказала Верина, настроенная не заострять внимания на проблемах.
Но Мордек тряхнул головой.
— Если хочешь отблагодарить, то расскажи подробно обо всем, что тут произошло в родных местах, чтобы остальная часть Киммерии поучилась на нашем примере и сделала выводы.
— Я и сам бы так поступил, — сказал ремесленник. — И я с удовольствием теперь сделаю это также для вас. Слово чести.
По указанию Мордека, Конан принес для гостя подушку и одеяло, чтобы Лорн смог растянуться возле горячей печной кладки, сохраняющей тепло в течение всей ночи самого утра. Юноша отдал свою подушку, но не сожалел об этом. Лорн не должен испытывать неудобство в их доме. Гостеприимство по отношению к друзьям было столь же важным, как и месть врагам.
Жажда этой мести кипела в крови Конана, когда он лежал на своем узком ложе. Он представил себе, что граф Стеркус забавляется с Тарлой, также как с той девушкой из Росиниша. В своих мечтах, он убивал своей рукой и Стеркуса и всех остальных аквилонцев, пришедших с ним. Такие кровавые видения помогали ему заснуть не хуже, чем игрушки детям в цивилизованных странах.
Мордек также не мог заснуть.
Интересно, что будут делать киммерийцы с севера, когда узнают, что их южные сородичи попали в зависимость от Аквилонии? Кузнец надеялся, что такие вести сподвигнут их бросится спасать соотечественников. Но это только его надежды. А сколько в них правды? Остальные киммерийцы вполне могут посчитать, что соседи оказались слабаками, которые сами заслужили все то, что с ними произошло. Как и их Бог, люди из этой страны не терпели проявление слабости и безволия.
