— Всем держаться, едем на пределе! — продолжал я командовать.
Утопил педаль газа в пол. Многолитровый дизель начал не быстро, но легко разгонять тяжёлую машину. Всё же удачная конструкция у него для такой гонки — достаточно широкий, остойчивый. На «лэндровере» я бы такие повороты закладывать не стал, не рискнул, а на «хамви» пожалуйста. В таком темпе минут за двадцать у рубежа спешивания будем — вполне приемлемо. Правда, на чём основана эта приемлемость? На предположениях. Если предположения неверны, то и приемлемости никакой.
Дмитрий, сидевший справа, начал переключать частоты здоровой радиостанции, установленной на панели посредине, но ничего интересного не нашёл. Было похоже, что нападение на аэродром так и не успело никого всполошить. Шёл самый обычный ленивый радиообмен, да и тот в темпе по чайной ложке в час.
Слева и справа мелькали склоны, кусты, деревья, покрышки скрипели на поворотах. Все сидящие в машине вцепились в стойки и дуги, головы раскачивались, как у китайских болванчиков.
— Mi Amor, как ты? — спросил я.
— Смотри на дорогу! — заявила она. — Болтать ещё будешь. Свалишь нас всех под откос — вот тогда и станешь спрашивать.
— Хорошо, хорошо.
Руль у «хамви» по-американски инертный — никакой обратной связи, повороты приходится нащупывать. Впрочем, для вездехода это даже достоинство: не вырвет рулевое колесо из пальцев на колдобинах, но при гонке по серпантину — не очень всё же.
Пока никто навстречу не спешит, не едут подкрепления, не летят самолёты, не плывут корабли — никто не торопится освобождать аэропорт. Неужели успеем до сигнала и ничто не помешает? Не соврал, получается, Хоффман о местных системах взаимодействия отдельных ведомств и объектов. Никто и не чухнулся пока проверить: есть ли связь с аэродромом? Молчат себе и молчат — чего спрашивать? Надо будет, сами позвонят. Утро воскресенья, рано ещё. Сидит себе какой-нибудь молодой лейтеха на дежурстве на базе, которого, в силу того, что «сопляк ещё», заставляют самые неудобные наряды тащить. Оно ему надо — лишнюю ответственность на себя брать? В расчёте на это мы на выходной атаку и планировали.
Взлёт по подъёму дороги, резкий спуск до пробоя подвески, и опять подъём — американские горки настоящие, аж в солнечном сплетении засосало. Снова взлёт и обрыв всего кишечника от ощущения невесомости. Вновь дорога ныряет, выпрямляется. Всё, уже на месте. Скрип тормозных колодок, облако пыли на обочине.
— Раулито, с машиной, — скомандовал я. — Пульт давай!
— Есть! Держи!
Он через плечо протягивает мне коробку с вытяжной антенной — изделие его собственного изготовления. Вчера меня уже научили им пользоваться, ничего сложного.
— И отходи отсюда! Обратно — по вызову! Не проспи только!
— Есть!
Стоять здесь, за обратным скатом, машинам нельзя. Их и с беспилотника могут заметить, и просто кто-то сообщит. Себя демаскируем и без средств эвакуации останемся. Пусть отходят.
Хватаю обмотанный лентой «армалайт» с заднего сиденья, Бонита свой «выхлоп» в руках уже держит, дожидается меня. Бросаюсь назад, вытаскиваю из кузова, гремя по металлическому полу, тяжёлую спарку контейнеров с ПТУР, взваливаю её на плечи. У нас две таких спарки и одна ПУ, четыре выстрела с собой. ПТУР — это не граник, от него технике не спастись, если оператор опытный.
Мы втроём бросаемся на огневой рубеж. Сейчас мне чуть не двести метров в гору, бегом, со всем своим барахлом и двумя тяжеленными трубами за спиной. Ох, чёрт, колено моё никудышное… Да чтоб его…
Врываемся в кусты, бегом на подъём. Уже через пятьдесят метров запыхались — крутой он всё же. Груз давит, гнёт вперёд. Хорошо, что курить давно бросил, иначе загнулся бы от такого спринта в гору. Дмитрий вперёд вырвался: он моложе и с ногой проблем нет. Это хорошо, нам там хоть кто-нибудь и как можно быстрее нужен, чтобы за гребень посмотреть, убедиться, что ничего непланового пока не произошло, не показалась ещё кавалерия из-за холма. А заодно сразу пусковую установку развернуть.
Последние двадцать метров бегу даже не задыхаясь, а с каким-то свистом в горле. Бонита не отстаёт, но тоже выдохлась, буксует подошвами на скользкой траве. Голос Дмитрия в наушнике — запыханный, но радостный:
— Можете расслабиться: мы успели.
Слава те, господи! Успели! Успели, мать его! Чуть снижаю темп, но всё равно тороплюсь. Последние два шага, шаг, падаю на землю. Ух! Рядом валится Мария Пилар. Глаза бешеные, пот из-под шлема, щёки раскраснелись. Но всё равно красивая.
— Дорогая, давай на свой рубеж, чего развалилась? — выпендрился я, сипло дыша. — Это мне, как командиру, отдыхать можно, а тебе пока нельзя.
— Договоришься ты у меня, — аж прошипела Бонита, но приподнялась и пошла по склону на следующую позицию. — Сейчас все пойдём.
— Ладно.
Только остальные поднимутся сюда — и мы переместимся дальше по хребту на двести метров, где три РПО спрятаны вместе с РПГ-29. Ещё три огнемёта здесь — и один «шмель» на следующем рубеже.
Послышались близкие шаги, среди деревьев показались трое братьев Рамирес. Карлос с нами пойдёт, а Маноло с Луисом здесь останутся. Кубинцы тоже запыхались так, что языки на плече. Маноло, добежав до меня, с облегчением рухнул на землю, дыша так, что перед ним трава шевелилась.
— Успели. Занимайте позицию, — успокоил я их.
Мы вскочили и побежали дальше по обратному скату хребта, но уже не в таком темпе. Бежать по склону неудобно, ступни всё время выворачиваются вбок, ноги устают очень скоро. Карлос, в отличие от нас, не успел передохнуть, дышит тяжелее. Сейчас он с СВД-С — из тех, что мы в манграх в дельте Амазонки взяли. Вот и пригодилась, я же говорил. На предполагаемой дистанции боя самозарядная снайперка пусть не самая точная, но зато с мощным патроном и десятизарядным магазином — то, что надо. Да и точность у СВД, кстати, с дистанцией растёт, поскольку поначалу пуля движется по спирали вокруг некоей оси за счёт вращения, а потом радиус этой спирали с падением скорости сужается.
Ладно, не о том речь, я как всегда. Добежали до позиции, присели, свалили контейнеры, начали спрятанное тяжёлое вооружение от масксети освобождать. Дмитрий уже успел установить низенькую треногу пусковой «метиса» — и тут же начал прилаживать к ней пусковой контейнер. А я сразу подготовил к стрельбе два из трёх «шмелей», откинул рукоятки с прицельными планками — всё равно с этой дурой отсюда не побегу, у меня ещё винтовка тяжёлая и очень дорогая в руках, её больше беречь надо. Всё здесь израсходую.
Затем включил пульт устройства дистанционного подрыва, поймал ответ от второй закладки — засветилась лампочка над двойкой. Тут тоже вроде бы всё в порядке, рвануть должно как надо.
Бонита уже изготовилась к стрельбе, установила «выхлоп» на сошки, доснарядила опустошённые магазины. У неё цель вновь железная, с электронной начинкой. Будет обстреливать бронебойными вышку с ретрансляторами. Пусть всё расколотит, что там есть, — может, вообще всю связь на острове раскурочим.
— Общий доклад о готовности, — затребовал я. — Дмитрия, Бониту, Карлоса вижу.
— Маноло готов.
— Луис готов.
— Рауль готов, — последовали доклады один за другим.
Так, хорошо, все отметились, все готовы. К чему готовы? А ко всему.
— Начинаем по сигналу, — объявил я.
А где сигнал, кстати? Самое важное начинается именно сейчас. Мы доехали чуть быстрее, чем ожидали, но и выехали позже, чем хотели. Дмитрий эфир слушает, вроде со связью всё в порядке. Быстрее бы, а то проснутся воины Патрульных сил Ордена, проявят здоровую инициативу — и всё очень сильно усложнится. Очень сильно. А сейчас начинается самое ответственное, облажаться никак нельзя. Где же сигнал? «Где ты, где ты, где ты, белая карета? В стенах туалета человек кричит». О чём кричит? О том, что сигнал нужен именно сейчас, что нельзя тянуть, что задержка крови будет стоить, и в первую очередь — нашей, здесь присутствующих. Обнаружат нас, загорающих, — и всё, хана всем нашим планам.
Ещё раз промерил расстояние до КПП. Сто восемьдесят метров. Не расстояние. Прямой выстрел из всего, что мы имеем на вооружении. «Хамви» — даром что с пулемётами, — в них никого, припаркованы задом к забору. За пулемётами на самих блоках тоже никого. Солдаты стоят группками, кое-кто из них курит. Экипировка боевая — разве что шлемы не надеты, но настрой мирный. Это же не караул, это даже не блокпост где-нибудь в Чечне, это просто проходная, а солдаты в ней — больше чтобы пропуска проверять и порядок поддерживать. Легко воевать в мирном месте. Точнее, начинать войну, ибо что будет, когда подтянутся миномёты, я предсказать не возьмусь.
Где сигнал? А вот сигнал! Дмитрий снимает наушники и откладывает их в сторону.
— Есть сигнал к началу.
— Общая готовность, — командую я. — Ответ.
Все подтвердили готовность. Дмитрий пристраивает гранатомёт на плече, сошки упираются сзади в грунт. Я поднял тяжёлую трубу РПО-А, пристроил на плече. Перед этим снял с неё пакетик с затычками для ушей, заткнул правое ухо. В левом — наушник. Нажал большим пальцем на рычажок предохранителя, прицелился в центр группы солдат. Их так сейчас проще всего накрыть, а потом уже остатки выбивать из блоков. Бонита навелась на постового в проходе к «воротам». Первая её цель он, а потом уж железяки, если я других целей не назначу. С дистанционным подрывом после отстрела первого «шмеля» разберусь, успеется.
— Огонь!
Скомандовал, уже нажимая на спуск. Бахнуло, толкнуло. РПО — он как та же «муха», только одноразовый гранатомёт маленький и лёгкий, а «шмель» — тяжеленный, одиннадцать килограммов в нём. И стреляет немаленьким снарядом. И сейчас этот снаряд по очень пологой дуге, почти что по прямой, спланировал прямо в середину группы солдат. Сработал термобарический боеприпас, грохнуло страшно, сливаясь с ещё двумя взрывами слева и одним справа, другой тональности. Вся группа исчезла в разрыве, их разметало, изломало, побросало в стороны и друг на друга. Вот так. Все накрылись. Сколько их было? Восемь человек? Вот и собрались анекдоты потравить… А ведь в уставах всё записано — и про «собираться вместе», и про «поболтать»…
Краем зрения увидел разрывы там, где стояли кунги РЛС, — значит, тоже по плану идёт. Но любоваться некогда. Я швырнул трубу «шмеля» на землю, схватил подрывную машинку. Даже крышка над кнопкой была уже приподнята, я кнопку просто нажал и увидел, как рвануло на вершине холма далеко впереди, и высокая мачта линии электропередачи завалилась налево, исчезая в деревьях. И тут сработало. Я схватил вторую трубу, попутно выискивая цели, оглядываясь. Радарные антенны уже не вращались, решётка одной была сильно покорёжена, её перекосило. Вторую просто вырвало из гнезда и бросило на соседний кунг. Что-то сильно горело, выбрасывая клубы грязного чёрного дыма. В ту сторону пролетел ещё один снаряд и, как мне показалось, влетел в открытую дверь одного из кунгов. Тот как-то надулся изнутри, а потом развалился на части. И там тоже начался пожар. Всё, они из РПО отстрелялись, больше у них огнемётов нет.
— Маноло и Карлос — к нам, Луис — к машинам, — скомандовал я в микрофон.
— Есть.
Я оглядел наши цели. Постовой в проходе к «воротам» лежал в луже крови. Из правого блока, из пулемётного гнезда, поднимался дым — это Дмитрий туда влупил тандемной из «вампира». Не самый лучший боеприпас для стрельбы по укрытиям, но блоку хватило. Бонита постреливала по вышке, и там что-то отчаянно искрило. Все «хамви» стояли у стены в рядок, целые и блестящие, — как на парад выстроились, и никого в них не было. А это кто? А вот они! Три «хамви» — двенадцать человек, здесь такая арифметика. Значит, должны быть ещё трое.
И я через край левого блока их увидел. Они прямо под стеночкой пристроились, спрятались. Я прицелился в стену у них за спиной, выстрелил. Ну и громкий же он, зараза, РПО этот! Уже оглох, считай. Рвануло там, где и планировал. Отбросил пустую трубу, посмотрел туда в бинокль. Да, там точно всем хана, не выживешь. Зато должны были уцелеть люди у РЛС. Если
