из этого последствиями. Это понятно?
— Понятно… — вздохнула Джей-Джей, после чего надолго замолчала.
Ну и хорошо, пусть помолчит. Обдумает. В середине дня мы заправились на аэродроме «подскока», где заодно и отобедали, а во второй половине дня наш самолёт прокатился по полосе аэродрома в Аламо и остановился почти у самого трейлера диспетчерской. Там же стоял зелёный «матт» нашего пилота, на который мы перегрузили багаж и на котором она отвезла нас домой. Так и долетели.
Home, sweet home![29] Как ни банально высказывание, но очень правдиво. Как же хорошо сюда возвращаться издалека, особенно если поездка твоя была совсем не увеселительной. Как приятно снова зайти в дверь, которую ты отпер своим ключом, как приятно бросить сумки на пол в своей прихожей, и как приятно взяться за кофемолку — и вскоре ты чувствуешь аромат только что сваренного кофе. Благодать! И пусть дом был вовсе не такой роскошный, как арендованная вилла на Нью-Хэвене, но здесь было чудесно. Здесь была Мария Пилар, вся моя. И ещё я до завтра не ожидал никаких звонков или известий, так что этот день и эта ночь могли принадлежать нам безраздельно. Заслужили.
Суверенная Территория Техас, г. Аламо
22 год, 23 число 10 месяца, суббота, 10:00
В субботу с утра меня разбудили два телефонных звонка. Первый был от Маноло Рамиреса. Он звонил уже из Порто-Франко, куда они доставили тело брата. Я смог лишь извиниться за то, что не дождался его, но он мне сказал, что слышал о покушении от Саркиса и тоже полагает, что мне нужно было улетать как можно скорее. Ещё он сказал, что они попытаются навести справки о том, что же всё-таки произошло, до начала следующего сухого сезона. Больше никаких операций на ближайшее будущее мы не планировали.
Вскоре после Маноло позвонил Владимирский. Оказывается, они с Барабановым намерены быть в Аламо сегодня к вечеру. Я пообещал их встретить, а они, в свою очередь, пообещали позвонить мне сразу же после приземления. В любом случае ожидать их раньше, чем часов через десять, смысла не было.
Ещё часа полтора мы посвятили утреннему сеансу любви, после чего я выглянул в окно и обнаружил, что накрапывает мелкий дождик и теперь мне есть чем заняться. Надо установить тенты на «перенти» и «фольксваген», поскольку они будут категорически нужны в ближайшие три месяца. Кстати, Владимирский сказал, что с ближайшим конвоем пригонят мою «тойоту» из ППД, так что сезон дождей можно было встречать во всеоружии.
Я вскочил, чтобы делами заняться наконец, а Бонита осталась валяться в постели, потому как всё равно была суббота и магазин открывать никто не собирался, а я направился во двор — заниматься машинами.
Дождик был слабым и мелким, но заметно похолодало. Я даже накинул непромокаемую и непродуваемую куртку с капюшоном. С тентами я справился за час, потому что прорва времени ушла на то, чтобы разобраться, как их разворачивать и за что крепить. До этого оказии научиться не представилось. Хорошо, что здесь не в моде обычная дорожная резина, и все колёса были обуты в мощные покрышки с развитыми грунтозацепами: как раз для грядущей великой хляби. А на «фольксваген» я ещё и двери установил — лёгкие, с брезентово-каркасным верхом и пластиковыми окошками.
Закончив с машинами, я зашёл в магазин, огляделся. С виду всё было в полном порядке, а Бонита успела проверить, как шли продажи в наше отсутствие, так что делать здесь мне было нечего. Что у нас по плану? У нас по плану пристрелка винтовок. Ни «сако», ни привезённая с острова Нью-Хэвен «Танго 51» ещё ни одного выстрела не сделали, а это никуда не годится. Следовательно, надо было всё это притащить в Стрелковый клуб Аламо, с его тысячеярдовым стрельбищем, и пристрелять, пока световой день ещё не закончен. О чём я и оповестил Бониту, когда она вышла из ванной комнаты, обернувшись полотенцем. Она согласилась, учитывая, что близилось время ланча, а места лучше, чем ресторан клуба, тоже было не найти.
Прозвонил домашний телефон, и Бонита сняла трубку. Звонил Джо, предлагая вместе сходить на ланч: как в воду глядел. Ещё лучше — я его ещё не видел с того момента, как они улетели. Джей-Джей рассказала мне, как прошла их часть операции, но хотелось бы ещё услышать эту историю от Джо. К тому же я хотел знать, как продвигается дело с нашей будущей базой у развилки Дороги.
Пока Бонита собиралась и прихорашивалась, я сел навести порядок в нашей частной бухгалтерии. Два свёртка, в которых плотно улеглись по семьсот пятьдесят тысяч, что передала нам Катя на острове, легли отдельно. Этими деньгами я займусь завтра: о них никто не должен знать. Ещё у нас есть почти триста тысяч на двоих с Марией Пилар, о которых все знают, и из её доли следует отдать треть в качестве налога новому кубинскому правительству. Бонита на службе — и никуда от этого не увернёшься. Из этих денег мы полностью рассчитаемся за дом. И сможем выкупить себе наш «перенти» и тот, второй, что стоит в парке у прапорщика Гурченко. Пойдут на вооружение отряда. Гонять их как обычное разгонное средство смысла уже нет: товар теперь с грузовиками катается. В конце концов, они и сконструированы как машины для дальних рейдов, так что пускай выполняют свои изначальные обязанности.
Другое дело, что вооружить их надо как следует, а наш удачный рейд в дельту Амазонки теперь предоставляет такую возможность. На каждом установим по «спарке» из «корда» и АГС-30, под которую Джо уже должен был сконструировать станок, точнее — симбиоз двух штатных станков, благо трубы каркаса машины изначально спроектированы под тяжеленный крупнокалиберный М2, а у нашего пулемёта и отдача куда слабей, и весу в нём меньше. А на капот ещё и по «печенегу» добавить можно. Вместе оба вездехода смогут далеко и быстро везти десять бойцов. И даже больше при желании. А ещё в будущем следует озаботиться покупкой кроссовых мотоциклов у толстяков из Алабама-Сити и подвесить их к каждой машине — туда, где они и должны были висеть по проекту. Пригодятся.
Почти миллион золотом ушёл в финчасть Первой дивизии РА. Точнее — девятьсот тысяч. Это я счёл достаточным вкладом нашей группы в общее дело — помимо захвата Родмана, «ворот» и всего прочего. И на этом я намерен был стоять до конца, случись Барабанову начать оспаривать такое моё решение. Гасить же кредит Русского Промышленного банка торопиться не следует. Слишком подозрительными могут показаться такие финансовые успехи, учитывая, что немалая часть финансовых операций проходит через Банк Ордена. Всё хорошо не только в меру, но и в своё время. Дорого яичко ко Христову дню.
И почти девятьсот тысяч осталось у меня в отдельном пакете. Эти деньги пойдут на формирование нашего отряда, и только на это. Теперь у нас будет самолёт, и это первое, чем займётся завтра Джей-Джей. И пусть она начинает с «Пайпера Семинола», что стоит прямо на аэродроме в Аламо. Хоть он и самый дорогой и меньше чем триста тысяч с нас не сдерут, но у него два двигателя, и в случае неприятностей это может спасти. Можно и на одном долететь куда надо. И пусть вызывает на просмотр в Аламо «Бич Бонанзу». Шестиместный, в случае чего он способен быстро перевозить всё ядро нашего отряда — пилота Джей-Джей, штурмовиков Дмитрия и Джо, подрывника Раулито и нас с Бонитой, со всем нашим снаряжением. А если что-то будет не так с «семинолом» и «бонанзой», то пусть Джей-Джей вылетает в Форт-Джексон смотреть «Пайпер Арроу». Тогда мы самый дешёвый купим.
— Ты готов?
Бонита была уже одета в джинсы, куртку из змеиной кожи, ботинки вроде солдатских берцев по фасону, но тоже из змеи. На бедре висела кобура. Как всегда — богиня войны. И красоты.
— Готов.
Я подхватил два чехла с винтовками и прочим, и мы спустились в задний двор. Погрузили это всё на заднее сиденье теперь накрытого брезентовым тентом «фольксвагена» и поехали в клуб.
Суверенная Территория Техас, г. Аламо
22 год, 23 число 10 месяца, суббота, 19:00
Мы прекрасно пообедали с Джо и его доченькой, причём я поручил Джей-Джей на следующий день заняться обследованием «Пайпера Семинола». Затем пошли на стрельбище, где я «вывел нули» у «сако» и «танго» и заполнил на каждый из стволов целый талмуд в ходе пристрелки. Надо будет всё это выучить — и можно в бой, хоть и неохота совсем. Это и заняло всё время до темноты.
Джо уехал по делам, мы уже тоже собирались домой, когда раздался звонок мобильного телефона. Барабанов. Они приземлились на аэродроме Аламо. Джей-Джей взялась довезти Марию Пилар до дома, а я поехал на аэродром.
Луж на дороге прибавилось, но дождик стих. Лёгкий «фольксваген» бодро прорулил по улицам, поднимая на колдобинах фонтаны брызг из-под колес, и вскоре я обнял Николая Барабанова и Мишу Владимирского на аэродроме. К моему удивлению, с ними прилетел ещё и Гонтарь. Лётчик, привезший их, остался с самолётом, а всех остальных я повез в мотель, где они обычно и останавливались.
В ресторане, когда мы уселись за стол, Барабанов придал выражению своего лица как бы даже некую торжественность и сказал, что есть решение представить меня к награде за проведённую операцию, конкретно — к медали «За боевые заслуги» её новоземельной разновидности. Я ответил благодарственной уставной фразой, а затем поинтересовался: что делается теперь на Диких островах?
Барабанов рассказал, что операцию завершили быстро, сейчас кубинцы уже начинают там обживаться, а Русский Промышленный банк предоставил им кредит на развитие. Атака была проведена быстро, и в течение суток всё серьёзное сопротивление со стороны прежних обитателей было подавлено. Заодно захватили почти полтора десятка небольших судов и с десяток лёгких катеров, которые разделили между РА и кубинцами. Самолёт, на котором они прилетели, тоже был трофейным — с одного из островов, где сумели в распадке между двумя холмистыми хребтами поместить взлётно-посадочную полосу и спрятать несколько самолётов. Их тоже поделили пополам, и теперь два из них выделили непосредственно Разведуправлению.
По поводу общей картины атаки на остров они сказали, что ничего сверхъестественного не происходило. На «воротном» терминале никто не оказал сопротивления, и десант мгновенно захватил и четверых техников с техдокументацией, и все комплекты «ворот» с маяками. Мобилизовав местный технический персонал, их загрузили в транспортные вертолёты, которые тут же ушли к аэродрому, а за ними и все остальные. К тому времени там уже вовсю работали заправщики, которые и взялись заполнять их баки.
Два «двадцать четвёртых» проверили поверхность моря по маршруту отхода и выпустили две ПКР по одному из патрульных катеров. Одну крылатую ракету ему удалось сбить из кормовой артиллерийской установки, но вторая повредила его столь тяжело, что если бы не близость берега, то он бы затонул. А так ему удалось выброситься на прибрежную отмель. Ещё один катер, находившийся в зоне действия бортовых РЛС, предпочёл отступить, чтобы не противопоставлять свои «стингеры» ближнего радиуса действия и артиллерию крылатым ракетам, превышающим их по дальности поражения раз в двадцать. В группе Тучи потери составили шесть человек. Те самые четверо, которые погибли на моих глазах, когда в их «хамви» попал ПТУР, и ещё двое, как мне теперь сказали, были убиты во время боя. Ещё двое погибли из группы Совы — те были в машине с Дмитрием. И один погибший был в моей группе. Девять человек. Были и раненые.
Когда выяснилось, что я отстал, все записали меня в покойники, кроме Барабанова, который считал меня самым изворотливым из сослуживцев. К тому же Бонита сказала, что, скорее всего, я оттуда выберусь, привлёкши к делу своих тайных союзников. Поэтому они всё же ждали моего возвращения. Когда я вышел на связь с Бонитой, она оповестила их, что я уцелел.
Тогда я спросил о главном: чего мы добились? В книжках любят счастливые концы про наступление всеобщего счастья, но это последнее, во что я бы поверил. Если описать кратко последствия атаки, то вышло вот что.
