осуществил ее.
Возглавляемые им макуранцы кричали до хрипоты. Каждый, кому случилось оказаться рядом с видессийцем, хлопал союзника по спине, орал ему в ухо, потчевал вином из бурдюка, притороченного к седлу. В это мгновение старинные враги были лучшими друзьями.
Абивард подъехал к Маниакису-младшему.
— Отличная работа, — сказал он. — Ты младше меня, но я завидую твоему хладнокровию.
Молодой человек улыбнулся. На его щеке был небольшой порез, а на предличнике — сверкающая полоса и вмятина. Без шлема с предличником Маниакис получил бы очень серьезную рану. Он сказал:
— Ты, высокочтимый, тоже был молодцом. Если бы ты их так не прижал, они могли бы прорваться и уйти большими силами.
— Да, именно это я и пытался предотвратить, — кивнул Абивард. — В Машизе поднимется великий вой и скрежет зубовный, когда весть об этой битве дойдет до Смердиса, хмыря хмырей.
— Отлично, — ухмыльнулся Маниакис-младший. — В конце концов, так и было задумано. И в Стране Тысячи Городов тоже будет вой и скрежет зубовный. Мы славно потрепали этих пеших лучников, и все, у кого есть глаза, в состоянии увидеть, что мы бы их и вовсе изничтожили, если бы не было у нас дел поважнее.
Теперь здешний народец крепко призадумается, прежде чем поддержать Смердиса, а не Сар… Шарбараза. — Он торжествующе помахал кулаком — наконец-то ему удалось правильно произнести этот макуранский звук.
— Однажды мы уже победили этих лучников и еще раз сражались с ними, но от этого жители Страны Тысячи Городов своего мнения не изменили, — сказал Абивард.
— Но может быть, на этот раз изменят. Будем надеяться.
— Эта битва произошла посреди Страны Тысячи Городов, а не в далекой южной пустыне, — сказал Маниакис-младший. — К тому же, похоже, войско Смердиса сломлено. Каждый, кому удастся спасти шкуру, помчится домой, а каждый, кто доберется до дому, расскажет, как мы разбили Смердисова военачальника. И Смердису это пойдет не на пользу.
— Это точно. — Абивард посмотрел на сына видессийского командира с еще большим уважением. — Не просто воин, а? Ты к тому же думаешь о том, что и как работает в этом мире. Я это вижу.
У Маниакиса-младшего была поразительно пышная для его возраста борода. Эта особенность, как узнал Абивард, свидетельствовала о его васпураканской крови.
Но, несмотря на бороду, доходящую до самых глаз, Абивард увидел, как Маниакис покраснел, проговорив:
— Ты очень добр к человеку, который в конечном счете скорее враг тебе, нежели друг.
— Я этого не забыл, — заверил его Абивард. — Но допустим, только допустим, та помощь, которую Автократор Ликиний оказывает Шарбаразу, принесет обоим нашим государствам долгий мир. Господь свидетель, ни вам, ни нам он не повредил бы.
— Дай Фос, чтобы это было так, — сказал Маниакис-младший. Он порывисто протянул руку. Абивард принял ее. Они изо всей силы сжали друг другу руки и отпустили, морщась от боли. Ничья.
— На самом деле я больше всего хочу вернуться в свой надел на северо-западе и удостовериться, что хаморы не очень сильно опустошили мои земли, а если опустошили, то примерно их наказать, — сказал Абивард. — Мир с Видессией позволит мне сделать это.
— Мир с Макураном позволит Автократору Ликинию достойно покарать кубратов, — сказал Маниакис-младший. — Мир, нужный обеим сторонам, имеет больше шансов дольше сохраниться, чем любой другой.
— О да, — согласился Абивард и только потом вспомнил, что изначально именно видессийское золото побудило хаморские племена к северу от Дегирда выступить против Макурана. Без этого подстрекательства Пероз, Царь Царей, вряд ли пошел бы против хаморов, а это значит, что Смердис не похитил бы трон у Шарбараза, а это, в свою очередь, означает, что Видессия и Макуран не объединились бы против узурпатора. Абивард покачал головой. Да уж, чем больше смотришь на мир, тем сложнее он становится.
И еще одно пришло ему на ум: чем больше смотришь на мир, тем больше можешь узнать. Видессия никогда напрямую не будет угрожать его наделу — щупальцам империи так далеко не дотянуться. Но хаморы причиняли массу неприятностей на северо-западе Макурана, и это было выгодно Видессии. Если когда-нибудь Макурану понадобится оказать подобное давление на Видессию, то как знать, может быть, определенное содействие кубратам окажется небесполезным?
Абивард отбросил эту мысль. Ни ему, ни какому другому макуранцу сейчас от нее нет пользы. Макурану сначала нужно навести порядок в собственном доме, а потом уже беспокоиться о том, как нарушить порядок у соседей. Но когда-нибудь…
Он покосился на младшего Маниакиса. При всей своей сообразительности видессиец явно не заметил, что Абивард думал не столько о дружбе, сколько о вражде. «Это хорошо», — решил Абивард. Как он и сказал, он был бы не против мира, даже длительного мира с Видессией. Но сколько бы ни длился этот мир, остаются определенные долги, которые нужно будет востребовать.
Младший Маниакис сказал:
— Думаешь, они еще раз попытаются остановить нас на этом берегу Тиба?
— Едва ли, — ответил Абивард. — Мы разнесли в клочья кавалерию Смердиса, а ты сам сказал, что пешие лучники скорее разбегутся по домам, чем вновь выйдут на поле боя. И что остается?
— Да не сказать, чтоб очень много, высокочтимый, — весело сказал Маниакис-младший. — Мне и самому так представляется, только это не моя страна, и, может быть, я что-то упустил.
— Если и упустил, то я тоже, — сказал Абивард. — Нет, насколько я понимаю, нам осталось победить только в одной битве: на подступах к Машизу. — Точно так же он думал год назад, но тогда Шарбаразу не удалось победить.
После победы войска Шарбараза и их видессийские союзники ускоренным маршем продвигались к Тибу. Люди Смердиса, отступая, ломали береговые валы каналов, видессийские саперы устраняли повреждения, и войска двигались дальше. Отряды Смердиса попытались закрепиться вдоль западного берега одного из каналов, пошире того, который они использовали в качестве заграждения перед битвой.
Увидев, насколько сильны позиции неприятеля, Абивард забеспокоился. Шарбараз тоже — и не преминул высказать свое беспокойство вслух.
Маниакис-старший остался невозмутим. На закате того дня, когда войско вышло прямо напротив сил Смердиса, он демонстративно, на виду неприятеля отправил отряд саперов и много конных стрелков на север по восточному берегу канала. Не успели они отойти на четверть фарсанга, как опустилась кромешная тьма.
Когда настало утро, воины Смердиса исчезли.
— Ты демон, высокочтимый! — воскликнул Шарбараз, хлопая видессийского военачальника по спине.
— Один раз мы уже побили их с помощью этого фокуса, — ответил Маниакис-старший. — Они не захотели дать нам возможность повторить его. — Он хрипло рассмеялся. — И поэтому, показав, что мы хотим повторить этот фокус, мы победили их с помощью другого.
Не встретив никакого сопротивления, войско переправилось через канал и двинулось дальше.
После этого градоправители из Страны Тысячи Городов стали потихоньку наведываться в стан Шарбараза, чего не было год назад. Они простирались перед ним и ели землю в знак своей преданности ему — законному Царю Царей. Еще не будучи в состоянии отомстить им за то, что они так долго хранили верность Смердису, Шарбараз принимал их так, будто они никогда не поддерживали его соперника. Но Абивард видел его глаза. Несомненно Царь Царей не забыл ни одной обиды.
Абивард не знал, будут ли войска Смердиса препятствовать переправе через Тиб. Хотя время паводков миновало, река была еще широка и быстра. Упорное сопротивление могло бы чрезвычайно затруднить переправу. Но когда Шарбараз и его союзники вышли к Тибу, на западном берегу никаких войск не было. Саперы беспрепятственно навели мост. Войско перешло Тиб и двинулось дальше.
