Гарри Тертлдав
«Ночь оборотней»
I
— Дуин, да ты просто дурак набитый, если думаешь, что можно сражаться, сидя на лошади, — сказал Драго Медведь, бросая обглоданную кость на доску для нарезания мяса.
Дуин Смельчак с грохотом опустил кружку. Эль выплеснулся через край.
— Я дурак?! — заорал он, и его светлое лицо побагровело, — Это ты дурак, толстокожий болван!
Драго вскинулся, изрыгая проклятья. Глаза его пылали ненавистью. Могучие ручищи потянулись к Дуину. Его более худощавый противник отпрыгнул назад. Рука в мгновение ока очутилась на рукояти меча. В главной зале Лисьего замка раздались злые, тревожные крики.
Джерин Лис, барон Лисьей крепости, вскочил на ноги.
— Прекратите! — крикнул он.
На мгновение этот возглас заставил разъяренных противников замереть, что позволило их соседям по столу вклиниться между ними. Драго отшвырнул одного из них толчком своих массивных плеч, но тут же был схвачен так крепко, что даже его мускулы не смогли справиться с этим захватом. Подняв голову, он увидел над собой улыбающегося Вэна. Будучи почти на фут выше приземистого Медведя, чужеземец, прозванный Крепкой Рукой, имел столь же плотное телосложение.
Джерин сердито смотрел на своих задиристых вассалов, выказывая отвращение каждой линией своего гибкого тела. Под его взглядом драчунам стало стыдно. Ох, как ему хотелось разбить их тупые головы. Но вместо этого он пустил в ход только голос, отрезав:
— Я позвал вас сражаться с трокмуа, а не друг с другом. Лесные разбойники и без того весьма нас достали. Не хватало нам еще ссор между собой.
— Тогда давай драться с ними! — воскликнул Дуин, вложив, однако, клинок в ножны. — Вот уже десять дней, как этот проклятый Даяусом дождь не дает нам выйти отсюда. Неудивительно, что мы грыземся, словно пауки в банке. Выпусти нас на свободу, лорд Джерин!
Услышав эти слова, даже Драго заревел, выражая согласие. И не только он.
Лис покачал головой.
— Если мы попытаемся пересечь Ниффет в такую погоду, нас поглотят либо течение, либо буря. Мы выступим, когда небо прояснится. Не раньше.
Честно говоря, Джерин беспокоился не меньше своих вассалов, однако не хотел им этого показать. Еще с весны он был уверен, что варвары с севера собираются двинуть на юг. Через Ниффет, чтобы опустошить его владения. И решил нанести удар первым.
Но этот ливень, худший из всех, что можно припомнить за все тридцать лет на северных границах империи Элабон, разрушил его планы. Вот уже десять дней, как он не видел ни солнца, ни луны, ни звезд. Даже Ниффет, находившаяся едва ли в полумиле, была трудноразличима.
Кроме того, ходили слухи, что в стане трокмуа появился новый колдун необычайной силы. Не раз барону приходилось наблюдать свирепые огоньки, танцующие в глубине северных лесов. Будучи подозрительным по натуре, он тут же мысленно обвинил заречного колдуна в причастности к столь ненастной погоде.
Дуин все кипел. Но вдруг увидел, как побелел шрам над правым глазом Джерина, — и брань застряла у него в горле. Он робко извинился перед Драго, который, нахмурившись, все же кивнул и пожал ему руку под пристальным взглядом Джерина.
Когда скандал улегся, барон сделал большой глоток эля. Было поздно. Он устал, но не спешил в постель. Его комната находилась на третьем этаже, а крыша протекала.
Прошлым летом Сиглорел, сын Шелофаса, являвшийся (когда не пил) лучшим элабонским волшебником к северу от гор Хай Керс, наложил на кровлю замка пятилетнее известковое заклятие, но, видимо, у старого пьяницы был неудачный день. Вода все равно просачивалась и собиралась в холодные лужицы на полу верхнего этажа. Разбросанные повсюду камыши плохо впитывали влагу и положения практически не спасали.
Джерин подергивал свою аккуратную черную бородку. Жаль, что у него нет тех ковров, которые ткут южане. В юности ему довелось видеть их. В ту пору он жил одной лишь учебой и баронство нисколько его не занимало. Внезапно ему вспомнилось и первое постигшее его разочарование, когда он в раздражении попытался воспользоваться книгой заклинаний, привезенной им из столицы на север.
Что говорить, история и естественные науки всегда интересовали его гораздо больше, чем волшебство. Да и учеба в Школе чародеев началась для него поздно и, что хуже всего, была прервана уже через сто дней. Подлое нападение трокмуа унесло жизни его отца и старшего брата. Так, неожиданно, он сделался хозяином Лисьей крепости.
За прошедшие с тех пор восемь лет ему почти не выпадало случая удачно применить магию. Мастерство его было невелико и с возрастом не прибавлялось. Результатом заклинаний обыкновенно становилось лишь облако зловонного черного дыма, от которого у вассалов волосы вставали дыбом. Но в общем и целом он мог считать себя счастливчиком. Волшебникам-любителям, упражнявшимся с силами, не поддававшимися их контролю, подчас везло гораздо меньше.
Его внимание привлек обрывок пьяной песни. Дуин и Драго сидели, обхватив друг друга за плечи, и похвалялись, какого жару они зададут трокмуа, когда проклятая погода наконец исправится. У барона отлегло от сердца. Это самые отважные его воины, в конце-то концов.
Он осушил свою кружку и встал. Вассалы криками приветствовали его. В голове немного гудело. По пропитанной сажей дубовой лестнице барон поднялся в свою спальню. Последней его мыслью перед сном была обращенная к Даяусу молитва о хорошей погоде, которая позволит ему начать очередной этап мести варварам…
На сторожевой башне забили тревогу, и барон самым неприятным образом свалился с кровати. Проклиная немолчный шум, он заковылял к окну.
— Если этот неугомонный болван там наверху трубит ради собственного удовольствия, я отрежу ему уши, — пробурчал он себе под нос.
Но шрам над глазом пульсировал, а руки нервно теребили бородку. Если трокмуа каким-то образом удастся переправиться через Ниффет в такой дождь, трудно даже представить, какой ущерб они смогут нанести.
Окно являло собой узкую щель, выходившую на север и более приспособленную для стрельбы, чем для обзора. Но даже того немногого, что сумел увидеть Джерин, оказалось достаточно. Вспышки молний выхватывали из темноты множество рук воинов трокмуа, ищущих, что бы стащить или хотя бы сжечь. Ветер доносил до него обрывки их радостных восклицаний.
— Чтоб ты сгорел в аду, Эйнгус, лживый ублюдок, вместе с твоим замечательным колдуном, — прорычал Джерин.
Он недоумевал, как вождю трокмуа удалось переправить столько людей через реку в такой короткий срок. Но, взглянув чуть повыше, увидел, что над Ниффет раскинулся неестественно громадный мост.
Сооружение явно возникло по волшебству: серебристая лента света тянулась из северных лесов во владения Джерина. Когда он отправлялся спать, ее не было. А теперь по ней неслись знатные воины трокмуа в своих колесницах, рядом с которыми бежали слуги. «Однажды, очень давно, — подумал Джерин, — я читал что-то о подобных мостах». Он не мог вспомнить где и когда, но воспоминание вызвало приступ паники, по спине пробежал холодок.
Однако сейчас было не время думать об этом. Он поспешно натянул штаны, сунул ноги в грубо сработанные сандалии, пристегнул меч и помчался по тускло освещенному проходу и скрипучей лестнице вниз — в главную залу, где его вассалы обычно развешивали доспехи. Там царила веселая ругань: надевались кожаные кирасы, покрытые спереди бронзой, килты, пристегивались поножи, натягивались
