положению дел, нам лучше остаться здесь.
Ужин, подобно завтраку, был весьма скромным. Из тех же запасов. «Естественно, — подумал Джерин, — рассчитывали-то на двоих, а не на троих». Тут он напомнил себе, что не стоит так мелочиться. Какой же образованный и стремящийся к знаниям человек станет ломать себе голову, где раздобыть копченых колбасок и хлеба.
Наверное, он произнес это вслух, потому что Вэн рассмеялся и сказал:
— Но ведь кто-то же должен об этом подумать.
На этот раз первую вахту нес Лис. Внизу, в Айкосе, все огоньки, за исключением большого сигнального, постепенно тускнели, пока наконец городок не погрузился во тьму. Юго-западные холмы пестрели искорками. Джерин знал: там такие же костры, как и тот, что пылал перед ним. Храм в тихой роще выглядел странно. Струящийся из него свет отливал голубым, хотя праведному огню обычно присущ красный цвет.
Должно быть, это магия, сонно подумал Джерин, или там бродит какой-то бог. Когда золотой полукруг Мэт сошел с небес, он растолкал Вэна и мгновенно уснул.
Проснулся он от дивного запаха. Вэн, которому повезло больше, чем Джерину накануне, подстрелил белку и двух кроликов и теперь жарил их на огне. Элис тоже внесла свою лепту — грибы и пучок трав. На полный желудок жизнь показалась Джерину вполне сносной, и, хлестнув лошадей, он погнал повозку вниз к жилищу Сивиллы.
IV
Очень скоро Джерин пришел к выводу, что многое об Айкосе он успел позабыть. Прежде всего, там жутко воняло. Город окутывало такое густое облако благовоний, что Лису захотелось заткнуть нос. К этому сладковатому аромату примешивался смрад подгоревшего жертвенного жира, а также обычные, присущие большим поселениям запахи: протухшей еды, отбросов, мусора, животных и давно не мытых людских тел.
Шум был настолько же невыносимым. Уши Джерина не подвергались подобному испытанию с тех самых пор, как он вернулся в свои северные владения. Казалось, около их повозки успели перебывать все торговцы Айкоса и каждый из них предлагал свои товары, вопя во все горло. Мечи, редкие сильнодействующие лекарства, освященную воду, овес, хорошеньких мальчиков, вкусных запеченных гусей, сборники книг с пророческими стихами и бесчисленное множество других вещей. Какой-то лысый толстяк в засаленной тунике и блестящем кожаном переднике, по виду хозяин постоялого двора, протиснулся к повозке и низко склонился перед ошеломленным Лисом.
— Вы, кажется, Каунт Стоффер? — спросил он, не разгибая спины.
Выведенный из терпения, Джерин отрезал:
— Что ж, если тебе так кажется, значит, тебе может и показаться, что он — это ты, а не я.
И повозка двинулась дальше, оставив озадаченного беднягу среди потешающихся зевак.
— Столица тоже такая? — тихо спросила Элис.
— Да, — ответил Джерин. — Но лишь в том случае, если допустить, что карта действительно соответствует стране, которая на ней изображена.
Тут с уст Элис слетело словцо, которое, по представлению ее спутников, она никак знать не могла.
Вэн прыснул и сказал:
— Думаю, и здесь, и в столице одна и та же проблема: слишком много скопившихся в одном месте людей. Капитан, вы единственный из нас, у кого есть карманы. Смотрите внимательней, чтобы их не порезали.
Джерин похлопал себя по бокам, дабы убедиться, что все в порядке.
— Если кто-нибудь из этих негодяев попытается меня обокрасть, я сам его порежу. — Он неожиданно расплылся в улыбке. — А может, и нет — смотря насколько мне повезет.
Они медленно пробирались по Айкосу и наконец выехали к священной роще. Солнце стояло уже высоко. У одного из торговцев они купили немного сыра и три маленькие чашки ячменной каши. Люди всех национальностей, какие только были известны Джерину, теснились вокруг. Ругались, толкались, стараясь пробиться к святилищу, чтобы услышать пророческий глас.
В стоявшей неподалеку легкой колеснице сидели два кочевника восточных равнин. Оба маленькие, гибкие, смуглокожие, с плоскими лицами и жалкой растительностью на них. Одеты они были в волчьи шкуры и кожаные штаны, а на мускулистых плечах их висели изогнутые луки. Каждый держал в левой руке кожаный щит. На одном была изображена золотая пантера, на другом — скачущий олень. Заметив этих ребят, Вэн закричал им что-то на их наречии, верней, зашипел, как большая змея. Раскосые глаза тут же вспыхнули, и они радостно прошипели что-то в ответ.
Были здесь и жители Кидзуватны на тяжелых телегах, которые с трудом тащили ослы. Приземистые, ширококостые, тоже смуглые, но с круглыми лицами, крючковатыми носами и влажными печальными глазами. Волосы и бороды у них завивались колечками. Одеты они были в длинные льняные туники, доходившие до колен.
Мелькали в толпе и ситонийцы, хотя в их краях (в Пронии) имелся собственный прорицатель. Более худые и светлые, чем кидзуватна, они носили плотные шерстяные мантии с ярко окрашенной каймой. И презрительно поглядывали вокруг из-под широкополых соломенных шляп, ибо, несмотря на то, что их страна входила в империю на протяжении уже пяти столетий, ситонийцы все еще считали себя представителями элиты в отличие от своих элабонских тупых сюзеренов.
Даже урфа, житель далеких южных пустынь, приехал в Айкос. Похоже, он проделал весь путь вокруг Великого Внутриземного моря верхом, поскольку и сейчас восседал на спине у верблюда. Джерин с интересом смотрел на поводья и на седло, думая о том, что это зрелище просто обворожило бы Дуина. Урфа смотрел сверху вниз на телеги, на колесницы и то и дело издавал горловое рычание, предупреждая возниц, чтобы они держались подальше. Но это было излишним: лошади и без того шарахались от его грозного бактриана.
Замотанный в платье из грязной шерсти, этот кочевник тем не менее имел очень внушительный вид. Глаза и зубы резко выделялись на его потемневшем от пыли и постоянного пребывания на солнце лице, черты которого были тонкими, почти женственными. За исключением носа, еще более крупного, чем даже у кидзуватна. Со своей жиденькой бороденкой и собранной со всего света грязью он явно считал себя венцом мироздания.
А один прошедший мимо черноволосый и белокожий гигант, по утверждению Вэна, принадлежал к племени гради, обитавшему еще севернее трокмуа. Гигант был завернут в меха и жутко под ними потел, в руках держал крепкую дубинку и топор с короткой ручкой. Джерин почти ничего не слышал о гради. Вэн же говорил о них с небрежной осведомленностью.
— Ты знаешь их язык? — спросила Элис.
— Йо, немного, — ответил Вэн.
А сколько всего языков ты знаешь? — поинтересовался Джерин.
— Ну, если речь идет о том, чтобы поздороваться или выругаться, то, клянусь богами, я уже давно потерял им счет. Относительно неплохо я знаю штук десять-двенадцать. Что-то вроде того.
— А какой из них твой собственный? — полюбопытствовала Элис.
— Миледи, — ответил Вэн со всей почтительностью, какую только мог выразить его грубый и низкий голос. — Я столько лет путешествую, что теперь уже не имеет значения, где начат мой путь.
Джерин криво усмехнулся. Примерно то же ответил Вэн и ему. На примерно такую же попытку дознаться, откуда он родом. Было видно, что Элис хотелось продолжить расспросы, но она все же сдержалась.
Более-менее оглядевшись, Джерин отметил, что в толпе есть и знакомцы. Слишком близкие, чтобы не задержать на них взгляд. Трокмуа. Троим вождям этих дикарей понадобилось посоветоваться с Сивиллой. Как они сами, так и их колесницы выделялись в царившем вокруг беспорядке.
