наполнить.
Силэтр повернулась к Джерину. Силясь перекрыть шум толпы, она сказала:
— Я уверена, что жизнь — это не только полный желудок.
— И я так считаю, — сказал он, кивнув. — Да и Араджис тоже, не сомневаюсь, иначе он сидел бы в своем замке и набивал брюхо. Если хочешь знать мое мнение, его больше пьянит власть, а не эль. — Но затем справедливости ради добавил: — Однако если в животе у тебя пусто, все остальное перестает волновать. В год недорода ты сама в этом убедишься. — Он задумался ненадолго. — По-моему, цивилизованный человек — это тот, кто, набив желудок, не погружается в сон, а начинает о чем-либо размышлять.
— Мне это нравится, — сказала Силэтр и кивнула. — Хорошо сказано, да!
Вэн сидел по правую руку от Джерина, возле Дарена, помещавшегося между ними. Он разговаривал с Фанд, но оживленное восклицание Силэтр привлекло его внимание.
— Что хорошо сказано, Лис?
Джерин повторил свою мысль. Вэн обдумал ее, возможно, чуть более напряженно, чем обычно, поскольку уже осушил не одну пивную кружку, и наконец кивнул.
— Неплохо.
И он так взмахнул здоровенной ручищей, что чуть не выбил поднос из рук слуги.
— Вы, элабонцы, много чего напридумывали. Признаю это за вами, да.
Фанд тут же набросилась на него.
— А как же мой народ? Ты ведь не на стороне тех южан, что называют нас лесными разбойниками, дикими варварами и еще по-всякому, а?
— Ну же, дорогая, успокойся. Я ничего такого не говорил. Я вообще говорил не о трокмуа, а о соплеменниках моего друга, — ответил Вэн довольно мягко.
Джерин облегченно вздохнул. Он знал, что любой вопрос Фанд чреват неприятностями в той же степени, в какой в каждой дождевой туче таится гроза. И тут — о, ужас! — чужеземец, вместо того чтобы оставить все, как есть, продолжил:
— Хотя, раз уж у нас зашла об этом речь, смею заметить, что, прошерстив леса трокмуа с севера и до юга, я предпочитаю жить здесь, а не там. У тех, кого ты называешь южанами, гораздо больше приятных для жизни вещей в общем и целом, вот как.
— Значит, так, да? — Фанд, произнося эти три коротеньких слова, умудрилась возвысить свой голос до визга, от чего все головы повернулись к ней. — Ну что ж, тогда угощайся добрым элабонским элем!
Она схватила свою кружку, вылила ее содержимое на голову Вэна, поднялась со скамьи и гордо пошла прочь.
Фыркая, ругаясь и беспрестанно моргая, так как липкая жидкость застила ему глаза, Вэн вытянул мускулистую руку и потащил Фанд обратно. Та громко завизжала и замахнулась, но великан перехватил ее руку другой рукой и опять усадил свою обидчицу на скамью, причем с такой силой, что у нее клацнули зубы.
— Посмотрим, как тебе это понравится, — сказал он и выплеснул ей в лицо весь свой эль.
Она разразилась витиеватыми проклятиями на элабонском и на своем лесном языке, но чужеземец просто сидел и улыбался, так что в конце концов ее ярость утихла.
— Идите и оботритесь, вы оба, — сказал Джерин с неудовольствием, хорошо понимая, что роль миротворца, как правило, заключается в том, чтобы принимать на себя удары обеих сторон, — Вэн вправе говорить то, что думает…
— Хотел бы я посмотреть на того, кто попробует мне это запретить, — встрял чужеземец.
— Будь добр, замолчи, — шикнул на него Джерин и продолжил: — Что же касается леди, то она может соглашаться с этим или нет, как захочет. Но если она кого-нибудь обливает, то не должна удивляться, когда точно так же поступают и с ней.
Он ожидал, что Фанд накинется на него, но время от времени доводы разума оказывались ей внятны. Как вот сейчас.
— Йо, наверное, ты прав, — сказала она, тряхнув головой так, что с ее медных волос во все стороны полетели капельки эля. Потом с опаской взглянула на Вэна: — Будем пока считать, что мы квиты?
— Йо, пока да.
На этот раз первым поднялся чужеземец. Фанд последовала за ним. Интересно, подумал Джерин, что они отправились искать: полотенце или ближайшую спальню? Он тихонько рассмеялся. Несмотря на то что Фанд больше не с ним, она все равно втягивает его в свои перепалки.
Через какое-то время Дарен спросил:
— Почему Вэн и Фанд не возвращаются?
— Думаю, они мирятся после ссоры, — ответил Джерин, улыбаясь.
— А у вас тут действительно весело, — подал голос Араджис.
Он тоже улыбался, но несколько потрясенно.
— У меня в крепости более, м-м, спокойно.
«Другими словами, любой, кто не придерживается твоего мнения, должен молчать», — подумал Джерин. Но то, как Лучник ведет себя в своем поместье, никак его не касалось. Дарен свернулся калачиком на месте, освободившемся после ухода Вэна с Фанд, и уже спал. Джерин взъерошил волосы мальчика:
— Кое-кто все же считает, что здесь скучновато.
Он опять взглянул на сынишку, все еще не веря, что тот уже дома, а потом поднял кружку в знак почтения к Араджису Лучнику. Великий князь вернул ему Дарена, что с лихвой компенсировало его многочисленные недостатки.
Некоторое время спустя Вэн и Фанд вернулись. Фанд выглядела помятой и взъерошенной, Вэн — самодовольным. Обнаружив Дарена, занявшего их места, они опешили.
— Не волнуйтесь, — сказал им Джерин. — Я отнесу его наверх.
Он взял сына на руки. Тот выгнулся и что-то забормотал, но продолжал спать.
Силэтр осушила свою кружку, поставила ее на стол и, зевая, прикрыла рот рукой.
— Я тоже иду спать, — объявила она. — Я поднимусь с тобой, если не возражаешь.
— Как я могу возражать против такой компании, ты ведь знаешь, что я всегда тебе рад, — сказал Джерин.
Он поднял Дарена как можно выше, чтобы свисающие ноги мальчика не задели кого-нибудь из пирующих, и стал пробираться к лестнице. Силэтр шла за ним.
Дарен снова вздохнул, когда Джерин опустил его на кровать в своей спальне. Малыш все что-то бормотал, но Джерин не мог разобрать слов.
— Он похож на тебя, — сказала Силэтр.
Лис кивнул, выпрямляясь.
— У него мой цвет кожи, это уж точно. Черты лица вроде бы тоже мои.
Он с нежностью снял башмаки с маленьких ног и поставил их у кровати.
— После того что случилось, я не хочу оставлять его одного. Даже на секунду.
— Я тебя понимаю, — сказала Силэтр, — Но если в твоей спальне небезопасно, то где же тогда?
— Исходя из того, что творится сейчас вокруг, нигде, — ответил Джерин уныло. — В наше время никто не может чувствовать себя в безопасности.
Он сделал пару шагов к Силэтр, обнял ее и поцеловал.
— Нам просто нужно делать все возможное, чтобы оберечься.
Она кивнула.
— Как думаешь, ты сможешь оставить его ненадолго, чтобы пойти со мной?
От удивления он даже не сразу ответил. Она никогда раньше не приглашала его в свою спальню. А сам он после того, как предоставил ей комнату, никогда туда не заходил. Не желая нарушать ту уединенность, которая была так ей необходима. С другой стороны, теперь им обоим понадобится приют. Дарену все-таки четыре года. Если она и выросла в такой обстановке, где все спали в одной кровати и занимались чем вздумается, то это не для него. Он обнял ее за талию.
— Думаю, я рискну.
Однако потом он быстро оделся и вернулся в свою спальню. Желание убедиться в том, что с Дареном
