поскольку войскам Лучника придется пройти по местности, находящейся под управлением Джерина, это может разжечь давно назревающую войну между ними… в самое неподходящее для северных земель время.
— Может, мы и не много знаем об Араджисе, клянусь Даяусом, но мы знаем вас, — сказал Отари. — И мы вам не доверяем.
— Если вы меня знаете, то вам должно быть известно, что я держу свое слово, — ответил Лис. — Кто-нибудь когда-нибудь отрицал это, Отари? Отвечай: да или нет? — Отари неохотно мотнул головой, и Джерин продолжил: — Тогда, быть может, ты выслушаешь мое предложение.
— Я выслушаю, — сказал Отари, — но боюсь, что это ваша очередная хитрость.
Джерин уже начал всерьез подумывать о том, чтобы затащить Отари на крепостной вал и сбросить его головой вниз в ров, окружавший Лисью крепость. Но голова у него была такой дубовой, что подобная акция, скорее всего, не причинила бы ему никакого вреда. И не вправила бы мозги. Поэтому Джерин сказал:
— А что, если мы спросим у Сивиллы из Айкоса, кто настоящий наследник владений Рыжего Рикольфа? Если прорицательница скажет, что это должен быть один из ваших людей, я подчинюсь. Но если, по ее мнению, Дарен должен наследовать поместье деда, вы примете его без всяких споров. Ну что, справедливо?
— Может, да, а может, и нет, — ответил Отари. — Бог иногда говорит загадками. Вероятнее всего мы получим ответ, из-за которого все равно будем ссориться.
— В какой-то степени ты прав, — согласился Джерин, неохотно признавая весомость аргументов вассала Рикольфа. — Конечно, непорядочные люди могут отрицать значение даже самых простых предсказаний. Готов ли ты со своими товарищами связать себя узами клятвы перед богом-провидцем, что вы не станете так поступать? Я готов, так как доверяю мнению Байтона, каким бы он наше будущее ни видел.
Отари закусил нижнюю губу.
— Вы так чертовски бойки на язык, лорд принц. У вас всегда наготове какой-нибудь план, и вы не даете другим времени подумать.
Для Лиса планировать все заранее было столь же естественно, как дышать. Если Отари не пришло в голову, что он может предложить обратиться к Сивилле для разрешения их спора, значит, дальние перспективы его не заботили. Джерин тихонько вздохнул. Люди редко заглядывают далее, чем позволяет им собственный нос.
Наконец, гораздо, медленнее, чем следовало, Отари произнес:
— Я передам ваши слова своим соседям. Этот вариант стоит обдумать.
— Не думайте слишком долго, — сказал Джерин топом, не терпящим возражений. — Если возникнет необходимость, то я смогу опустошить ваши владения и захватить несколько ваших крепостей прежде, чем Араджис успеет продвинуться на север, чтобы защитить вас.
К счастью, Отари даже не представлял, насколько Лису не в жилу затевать сейчас такую возню. Все так же резко он продолжил:
— Ты выедешь завтра. Через десять дней я двинусь следом и встречусь с тобой в крепости Рикольфа, чтобы услышать ваш ответ. Не вздумайте устроить мне засаду: со мной будет столько людей, что я смогу дать вам сражение прямо на месте, если таково будет ваше решение.
Он ждал. У Отари был вид человека, который только что узнал, что у предмета его любви не только имеется муж, но и что тот вдвое крупней его и жутко ревнив. Облизав губы, он сказал:
— Я передам ваши слова своим товарищам, лорд принц. Раз уж вы готовы прислушаться к прорицанию, полагаю, и мы позволим Сивилле и Байтону решить наш спор, если они захотят.
— Я был уверен, что ты правильно все поймешь, — сказал Джерин с иронией, которая прошла мимо цели. Он снова вздохнул. — Пей, ешь, отдыхай. А я должен найти сына и сообщить ему о случившемся.
— Дед умер? — Лицо Дарена исказило удивление.
Оно было усилено тем, что, когда отец обнаружил своего отпрыска в одном из коридоров позади кухни, мысли того имели отнюдь не похоронный настрой. Что именно Дарен собирался сделать с девчонкой- служанкой, он и сам толком не понимал, но явно жаждал что-то с ней сделать.
— Именно это я и сказал, — ответил Джерин и вкратце передал сыну слова Отари, закончив так: — Он прожил долгую жизнь, вполне хорошую, в общем и целом, и умер легко. Бывает гораздо хуже.
Дарен кивнул. Справившись с первоначальным приступом удивления, он стал соображать быстрее, что не могло не порадовать его отца.
— Жаль, что я плохо его знал, — сказал Дарен.
— Я тоже всегда о том сожалел, — сказал Джерин, — но дед твой путешествовать никогда не любил, а я… я постоянно был занят. К тому же… — Он заколебался, но потом выдавил из себя: — Случай с твоей матерью омрачал наши отношения.
Он видел, как лицо Дарена превращается в неподвижную маску. Это происходило всякий раз, когда ему напоминали о женщине, которая дала ему жизнь, а затем его бросила. Его и отца. Дарен совсем ее не помнил. Всю его сознательную жизнь матерью для него была Силэтр, но он знал о своем прошлом, и оно его удручало.
Затем, наконец, он произвел необходимые умозаключения:
— Раз дед умер, а моя мать так и не объявилась, значит, я становлюсь наследником его владений.
— Именно, — сказал Джерин. — Что ты об этом думаешь?
— Еще не знаю, — ответил Дарен. — Я не собирался так скоро покидать Лисью крепость. — И тут же добавил: — Я вообще не собирался ее оставлять.
— Я всегда знал, что такое может случиться, — сказал Лис. — Но то, что это произошло именно сейчас, очень усложняет мне жизнь.
— И мне тоже! — воскликнул Дарен с вполне оправданным возмущением. — Если я отправлюсь туда, ты считаешь, что я и вправду смогу отдавать приказы людям, которые гораздо старше и сильнее меня?
— Ты не останешься молодым навечно, сын. Юность проходит быстро, хотя я понимаю, что сейчас тебе так не кажется, — возразил Лис. — Когда тебе стукнет, самое позднее, восемнадцать, ты окончательно возмужаешь. Взгляни на Вайдена, сына Симрина. Он был не старше тебя, когда возглавил свое поместье, и с тех пор прекрасно справляется с его управлением.
— Но он твой вассал, — сказал Дарен, — А я им не буду. Мне придется жить самому по себе. — По мере того как он обдумывал эту перспективу, глаза у него становились все больше. — Я стану почти таким же важным лордом, как ты, отец. Конечно, я не буду называть себя принцем или кем-то еще, но…
Джерин кивнул.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Ты не будешь ничьим вассалом, если только сам этого не пожелаешь. Это верно. Ты сможешь пойти на меня войной, если тебе будет угодно, и при этом не нарушишь никаких клятв.
— Я не стану этого делать, отец! — воскликнул Дарен. А затем, будучи истинным сыном своего родителя, добавил: — Вернее, я не вижу для этого никаких причин, по крайней мере, сейчас.
— Вообще-то я и не думал, что ты начнешь собирать против меня войско на колесницах, как только станешь суверенным бароном, — сказал Джерин, смеясь. — Надеюсь, этого не случится. Кроме того, хоть ты и не будешь моим вассалом в качестве наследника Рикольфа, ты все равно останешься моим сыном, и главным вассалам Рикольфа это известно. Это-то их и волнует: если они не подчинятся тебе, им придется отвечать передо мной, и совсем не так, как им хотелось бы. Какое-то время это тебе поможет, а потом, да будет на то воля Даяуса, они привыкнут повиноваться тебе.
— Я не могу вечно рассчитывать на тебя, — сказал Дарен. — Рано или поздно, скорее всего уже скоро, мне придется стать самостоятельным.
— Ты прав. — То, что Дарен понимал это, переполняло Джерина гордостью. — Когда придет время, а оно наступит раньше, чем ты думаешь… так всегда бывает… я думаю, ты будешь готов к самостоятельности.
— А что, если… — Дарен замолчал, но потом продолжил: — Что, если Сивилла из Айкоса скажет, что
