инициативе Гленвиля начались научные посиделки, на которых рассматривались все эти странные явления, принимал столь активное участие в их обсуждении. Однако лет за двадцать до этого он услышал рассказ о событиях, в сравнении с которыми бледнеют самые невероятные, по его словам, повествования о духах, ведьмах и привидениях.
В 1642-1644 годах Бойль работал в Женеве, где познакомился со священником-кальвинистом Франциском Перро, который поведал о необычных событиях, случившихся' в его доме в 1612 году, и ознакомил ученого с дневниковыми записями, сделанными в то время. Бойль был настолько поражен рассказом старого священника, что посчитал необходимым опубликовать дневник и даже приложил к этому руку. Уже в 1653 году книга была издана в Женеве на французском языке, а в 1658 - на английском в Оксфорде; второе французское издание появилось в 1853 году. Английское название книги - 'Дьявол из Маскона', французское 'Антидемон из Маскона'.
Итак, те давние события разворачивались во французском городе Масконе, Бургундия, в доме приходского священника Франциска Перро, убежденного кальвиниста; его дедушка стал кальвинистом под влиянием самого Кальвина. Как и в случае с тедвортским барабанщиком, странности в доме Перро начались в отсутствие хозяина. Впрочем, такое не раз бывало и до и позже, в качестве если и не обязательной, но тем не менее весьма примечательной особенности. Не признающие реальность полтергейста считают, что в отсутствие хозяина домашние распускаются и кто-либо из них начинает хулиганить, а к прибытию главы семьи уже входят во вкус и не в силах остановиться. Конечно, бывает и так, но к полтергейсту это не имеет отношения: никакой хулиган не способен вытворять то, что доступно шумным духам!
Как бы то ни было, но 14 сентября 1612 года Перро покинул дом, уехав по делам. Когда вернулся через пять дней, нашел жену и служанку в состоянии, близком к ужасу. Супруга священника рассказала, что в ночь на 15 сентября она внезапно проснулась от того, что занавеска ее кровати вдруг с громким шумом бешено отдернулась. Служанка, спавшая в той же комнате, тоже проснулась и встала посмотреть, что случилось, но ничего не обнаружила: дверь и все окна закрыты на засовы.
Следующей ночью, едва они легли спать, как почувствовали, что с них стаскиваются одеяла. Служанка встала, хотела выйти из комнаты, отодвинула засов, но дверь не открывалась: казалось, кто-то давит на нее снаружи. Пришлось громко позвать на помощь другого слугу, который легко открыл дверь. Девушка зажгла свечу, прошла на кухню, где, к ее удивлению, оказались разбросаны кастрюли и чайники. Этой ночью и в следующие слышался шум, подобный тому, что издает рой пчел, также раздавалась странная какофония звуков, напоминавшая, по словам Перро, шаривари, то есть что-то типа варварской музыки, исполненной на кастрюлях и чайниках.
Выслушав рассказ жены, священник задумался. А вдруг все это проделки каких-то злых шутников? Он тщательно осмотрел каждый угол дома, запер на засовы все окна и двери и, утомленный дорогой, лег спать раньше обычного. Но уснуть ему так и не удалось. Едва он очутился в постели, как на кухне послышался страшный шум, будто кто-то с силой швырял дрова, а также громкие удары в стены. Во все стороны разбрасывалась посуда, из которой при этом раздавались звуки шаривари. Перро встал, еще раз лично обследовал все закоулки дома, но вновь не нашел ничего подозрительного. 'Тогда, - пишет Перро, - я понял, что это мог вытворять только домашний дух, и остаток ночи провел в таком удивлении, какое человек едва ли может себе вообразить'.
На следующий день, ранним утром, священник поставил в известность о происходящем епископа, а также королевского нотариуса и прокуратора города Маскона Франсуа Торню. Вечером того же дня все они прибыли в 'нехороший' дом, чтобы лично засвидетельствовать странности, но… ничего не произошло. Пришли повторно, и в присутствии самого прокуратора около девяти часов вечера 20 сентября дух открыто заявил о себе громким и пронзительным свистом, повторенным несколько раз. Затем зазвучал голос, который раздавался в трех - четырех шагах от слушателей. Послышались первые слова псалма, короткая мелодия из пяти нот, которую высвистывают птицы, когда их учат петь. После этого голос произнес слова 'священник, священник' и повторил их много раз.
Далее, сообщает Перро, дух выразил готовность обратиться в ангела света и стал очень громко читать разные молитвы, но почему-то ни одну не довел до конца. Затем он рассказал уйму всяких историй, которые, скорее всего, были правдивыми. Священник пришел к этой мысли потому, что все сообщенное духом прилюдно о его семье соответствовало действительности. Невидимка рассказал, что отец Перро был отравлен, назвал имя того, кто это сделал и почему, место и способ отравления. Еще он поведал о женах, которые убили своих мужей, о соседях, от коих следует держаться подальше, и о многом другом, что выглядело весьма правдоподобно.
Его дела были столь же необычны, как и слова. Дьявол не раз шалил на глазах священника: часто бросал огромный рулон материи, однажды выхватил подсвечник из рук служанки, оставив ей лишь зажженную свечу, с равным удовольствием наводил в комнатах, как порядок, так и беспорядок, неумело ухаживал за лошадью, завязывая в косички ее хвост и гриву.
Демон был особо привязан к служанке. Ее бывшие хозяева рассказывали, что родители девушки подозревались в колдовстве, и полагали, что их дочь тоже была колдуньей. Когда Перро отказал ей от места, демон, который никогда не причинял служанке вреда, вдруг стал наносить удары ее преемнице, окатывал ее водой и, в конце концов, вынудил уйти.
Почти два месяца многие именитые горожане приходили в дом священника, беседовали с невидимкой, выслушивали его разглагольствования, пока не наступила развязка, связанная, видимо, с увольнением служанки. Дней за десять-двенадцать до исчезновения дьявол стал забрасывать дом камнями - с утра до вечера. Некоторые из них были весом до килограмма!
Перро очень живо описывает последний визит королевского нотариуса в свой дом в те дни: 'Господин Торню пришел ко мне домой около полудня, справился, все ли еще дьявол у меня, и начал подавать свистки разной тональности, а дьявол каждый раз отвечал свистом той же тональности. Затем дьявол бросил в него камень, который упал у его ног, не причинив никакого вреда. Торню поднял камень и, пометив его углем, бросил за дом, в глубину заднего двора, прилегающего к городской стене с одной стороны и к реке Саон с другой, но дьявол швырнул ему камень обратно, причем это был все тот же камень, о чем свидетельствовала отметка углем. Подняв камень, Торню почувствовал, что он очень горячий, и сказал, что, по его мнению, камень успел побывать в аду, поскольку, когда он держал его в руках первый раз, камень был холодным'.
Свыше трехсот лет спустя, в 1928 году, известный американский исследователь неведомого Айвен Сандерсон повторил эксперимент господина Торню. Это было на Суматре, пишет Сандерсон в недавно изданной на русском языке книге 'Твари'. Он находился в гостях, все сидели на веранде: 'Вдруг из темноты перед нами появился небольшой блестящий камешек, который словно парил в воздухе. Он долетел до стены, перевернулся и мягко упал на пол. Потом прилетел другой камень, за ним еще и еще. Хозяин предложил нам взять несколько камней и пометить и мелом, губной помадой, краской - чем угодно – и забросить подальше в сад. Мы аккуратно пометили камни и закинули их в эти непроходимые заросли. Должно быть, мы выбросили камней десять - двенадцать. Через минуту все они были на веранде! Никто за столь короткое время, будь у него даже мощный фонарь и исключительное зрение, не смог бы разыскать в густых зарослях маленькие камешки и забросить их, один за одним, точно на веранду. И, тем не менее, все они вернулись, и на каждом была наша метка!'
Но возвратимся в семнадцатое столетие, когда в июле 1666 года в доме приходского священника Андреаса Гюнтера, поселившегося в городе Кабсдорфе, завелся дьявол. Не прошло и полугода жизни на новом месте, как начались пугающие странности. Как нередко бывает, в отсутствие хозяина: он на несколько дней выехал вместе с супругой к теще, оставив работников убирать хлеб.
В ночь на четверг обозначились первые признаки ввалившегося на дом несчастья. Жнецы и работники спали на чердаке, когда в них стали лететь камни, известка, земля и глина. Они поссорились между собой, думая, что это кто-то из них проказничает. Все искренне отнекивались, и это выглядело убедительно, так как никто из них никуда не отлучался. Потом то одного, то другого кто-то стал дергать за волосы. Тогда они вскочили, зажгли свечу, позвали на помощь соседей, думая, что забрались воры. Обыскали со свечой все углы, но ничего не нашли. Набрасывание же их камнями и прочим все продолжалось. Жнецы и работники сообразили, что дело нечисто, бежали из дома и стали дожидаться утра на улице, так как злой дух не давал им покоя в доме и гонял из комнаты в комнату. Утром встревоженные работники послали гонца за хозяином.
В пятницу и субботу дьявол все продолжал куролесить, уже на глазах священника, в том числе и в его комнате. Первое время он бедокурил лишь с вечера до полуночи, но вскоре принялся пакостить и днем: 'Раздавались страшные стуки и удары, - пишет Гюнтер, - слышался ужасный шум. Однажды после обеда пришло ко мне несколько моих прихожан - одни, чтобы успокоить и поддержать меня, другие от нечего делать и из любопытства. Последние были сильно побиты камнями и вынуждены вскоре удалиться из моего дома. После вечерней молитвы стуки, шум и бросание камней начались с такой силой, что сбежались несколько сот человек. Они видели и слышали все, что происходило как в доме, так и. снаружи. Все были в страхе. Те, кто хотел бы пробраться в дом, не смели или не могли войти из-за бросаемых неведомо как камней. Я собрался с духом, вышел из дома и, взяв за руки нескольких христиан - свидетелей, ввел их в дом. Они просили меня удалить из него детей, чтобы не было беды, я же ответил: 'Нет, дети должны помогать мне молиться - они как бы мои ангелы'. Едва успел я произнести эти слова, как большой камень с такой силой ударил в наружную дверь, что она распахнулась. Я вышел во двор и приказал дьяволу именем Иисуса Христа не беспокоить меня. Тогда другой камень ударил в дверь одной из комнат так, что она тоже распахнулась. После этого ужасы стали еще сильнее. Дьявол вырывал камни из мостовой и бросался ими. Куры, утки, гуси с криками метались по всему двору, нигде не находя покоя. Было брошено так много яиц, что стены казались выкрашенными. Разбрасывалось все, что лежало в комнатах и кладовых, - разное: домашние вещи и одежда. Были сильно повреждены окна, двери, кухонная печь, посуда и многое другое. Но самым невыносимым был постоянный страх'.
Мужественный священник подробно описывал и много других странных и жутких событий: 'Если 6ы я стал рассказывать все, что было, мне пришлось бы написать большую книгу'. Жаль, что ему не встретился человек, подобный Роберту Бойлю, который бы убедил его сделать это. Но все же кое-какие события Гюнтер отразил в автобиографии.
Однажды к нему приехал старший брат, привезя с собой человека, занимавшегося заклинаниями. Он открыл крышку погреба, откуда с особой силой вылетали камни, и стал заклинать дьявола, но тут же получил сильный удар камнем: 'В гневе схватил он камень, сунул в котомку и со страшными угрозами удалился. Когда дошел до своего дома, вместо камня нашел в сумке куриный помет'.
А вот что случилось с женой священника: 'Однажды она сидела у окна и кормила грудью нашу дочь. Вдруг увидела, что в воздухе над плитой зависло яйцо. Вскоре оно запрыгало. Жена испугалась, что яйцо попадет в нее или ребенка, и закрыла глаза рукой. Оно же ударилось об ее шею и разлилось по груди, не причинив ни ей, ни ребенку особого вреда. Как-то раз в нее бросило пестиком от ступы весом в четырнадцать фунтов, но он лишь слегка дотронулся до нее. Глиняная небольшая миска однажды ударила жену по глазам, разбилась вдребезги, но тоже не причинила вреда.
Все это можно бы перенести, - продолжает священник, - все это были еще пустяки. Но я хочу рассказать еще о нескольких событиях, которые повергли меня в смертельный ужас. Раз, в ночь на воскресенье, утомленный длинной проповедью и бессонными ночами, я прилег отдохнуть, приказав другим усердно молиться и петь псалмы. Когда они на время прервали молитву и стали говорить о чем-то другом, рядом со столом с грохотом упал лемех от плуга. На стол же, на котором лежали Евангелие, молитвенники и книги церковных песнопений, упал большой камень и тут же, со страшным треском разбив окно, вылетел во двор. От ужаса все задрожали'.
Священник вновь призвал всех молиться, но дьявол все бросал и бросал на пол свечу, так что она гасла. В конце концов, ее удалось зажечь, несмотря на то, что на нее 'дул сильный ветер'. Однако броски и стуки не прекращались: 'Некоторые из моих слушателей в великом страхе спрятались за печкой, но там их забросало яйцами. Опять я набрался смелости и именем Господа спросил дьявола, что ему надо и почему он причиняет нам столько бед. Затем приказал ему удалиться, вскочил с пола, широко открыл окна и двери, вышел вместе со всеми во двор, неся в руках зажженные свечи и громко распевая 'Наша твердыня Господь'. Тогда был брошен мне под ноги изразец от печи, не причинив, однако, вреда. Я поднял его и вдребезги разбил о землю. После того наступила тишина и начало брезжить утро'.
Стуки, бросания камнями и прочим, а также шум продолжались три месяца: июль, август, сентябрь, Владелец имения, арендуемого священником, граф Ксаки, пишет Гюнтер, 'в сопровождении нескольких слуг навестил меня. Он лично убедился в том печальном положении, в котором я оказался, и сожалел об этом вместе с соседями'.
Странности постоянно разнообразились: 'Иногда несколько дней было почти спокойно, а потом все: начиналось с новой силой. Днем проявления были не так сильны, как ночью. Прихожане советовали мне уехать, но разумные богословы убеждали, чтобы я проявил мужество: пусть бежит дьявол. Так оно и вышло - постепенно, с Божьей помощью шумный дух наконец-то утих'.
В заключение священник приводит следующее, донельзя удивившее его наблюдение: 'Но самым странным было то, что ни мне, ни жене, ни детям, ни другим верующим христианам не было причинено особого вреда, хотя часто мы испытывали боль, даже несколько капель крови иногда падало из пораженного места. В нас летели большие камни и другие опасные предметы, но удар их производил впечатление прикосновения губки. Дурные же люди переносили его весьма чувствительно'.
В восемнадцатом веке проделки шумных духов были не менее разнообразны. Злокозненный феномен продолжал терзать представителей всех сословий я профессий - судей, священников, торговцев и даже почтенных профессоров. Последнее наблюдалось в 1721 году в доме почтенного немецкого востоковеда, профессора Шуларта, в Гробене, Германия. В домочадцев профессора, не исключая и его самого, постоянно швырялись камни и прочие предметы. Некоторые из булыжников весили свыше четырех килограммов и так досаждали бедному ученому, что тот свыше месяца не раздевался и не спал в кровати. Его жену что-то постоянно било, щупало, щипало и сбивало с ног. Профессор приглашал свидетелей удостовериться в происходящем. И однажды около дюжины людей стали свидетелями яростной атаки на самого профессора: какие-то невидимые руки вдруг принялись причинять ему невыносимую боль!
