кислорода этого года и решает, что пора сыграть свою маленькую партию.
Я рвусь напролом. Первой в ход идет голова. Он принимает мой кумпол под дых и отправляется на пол испытать противоударные качества своих наручных часов.
Я веду себя намного порядочнее, чем он, и сдерживаюсь, чтобы не отоварить его враз, пока он лежит на полу. Я даже позволяю себе красивый жест и помогаю ему подняться, схватив за бабочку смокинга.
Чтобы рука не скользила, я наматываю ее на ладонь, и сын баронета начинает задыхаться.
— Подонок! — рычу я.
Он пытается брыкаться, но я даже не замечаю его потуг. Мощным ударом отбрасываю его к стене. Прекрасная гравюра, изображающая даму, прикрытую веером, срывается со стены и разбивается вдребезги. При встрече со стеной сэр Долби делает «хххап».
Я подхожу к нему, он едва пыхтит. Все же из последних сил готовится снова броситься на меня, но я награждаю его четырнадцатью полновесными оплеухами без дураков в стиле Нелезьхам.
Молодой человек из знатной семьи плывет на ковер.
Я делаю легкий массаж запястья и выполняю несколько гимнастических движений.
— Чудесно, — говорит мой зритель.
Он наклоняет голову и козыряет своим титулом:
— Сэр Постоянс Хагграрант, — представляется он, — лучший друг Филиппа.
— Вам действительно требуется постоянство, — не могу сдержаться, чтобы не пошутить.
И, соблюдая условности, тоже представляюсь:
— Сан-Антонио.
Мы обмениваемся рукопожатием.
— О, так, значит, это вы, — бормочет Хаггравант, хмуря брови.
Его восклицание кажется мне странным. Следовательно, сэр Долби рассказывал обо мне своим друзьям.
В моем собеседнике, высоком светлоглазом блондине, чувствуется порода. Ему нет необходимости демонстрировать свою родословную с ленточкой на шее.
— Почему вы говорите, что «значит, это я»?
— Фил ищет вас с самого полудня...
— Мне об этом уже сказали...
— Он хотел вас убить.
— Он мне об этом намекнул.
— Я думаю, что он вас люто ненавидит...
— Он дал мне это понять.
— Кажется, вы отбили у него невесту?
— Я ее не отбивал, а лишь принял ее, когда она сама упала в мою постель.
Сэр Постоянс Хаггравант улыбается.
— Занятно, — говорит он.
— Откуда вы все это знаете, сэр Хаггравант?
— Фил мне все рассказал.
— А он откуда взял это, высосал из пальца?
— Нет, от бывшего метрдотеля своих родителей, Джеймса Майволдерна.
У меня начинается легкий тик, часы мои делают тик-так, а мое сердце — тук-тук.
— Рассказывайте, вы заинтриговали меня.
— Когда леди Дафни вернулась из Франции в свой замок, у нее не было слуг. Фил, который только что познакомился с Синтией, предложил Майволдерна, чтобы выручить их.
Меня разбирает смех.
— И он поручил метрдотелю следить за мной?
— Джеймс был ему очень предан. Фил ревновал. А ревность толкает на безрассудные поступки, этим грешат даже короли, месье Сан-Антонио. Майволдерн по распоряжению своего бывшего хозяина установил в вашей комнате подслушивающее устройство. Но все напрасно, так как вы, кажется, обнаружили его. Тогда он решил сам пойти к вам и выяснить характер ваших взаимоотношений с Синтией...
— Так! Второй призрак! — восклицаю я. — Вот, значит, в чем дело!
— Извините?
— Да нет, ничего, просто я думаю вслух...
А убавив громкость, говорю себе, что совершил ошибку, подозревая мажордома и сэра Долби в причастности к преступлению. Сэр Долби оказался просто ревнивцем, а Майволдерн — его слугой.
— Сегодня утром Джеймс сообщил ему суровую правду,— шепчет Хаггравант. — Тогда Фил просто сошел с ума. Кстати, вы случайно не убили Фила? — спохватывается он, склоняясь над моей жертвой.
Жених до сих пор не пришел в себя. Бедолага долго будет помнить меня. Его физиономия здорово побита. Брови снова рассечены, нос расквашен, губы разбиты, кожа на скулах похожа на кожуру пережаренного каштана.
Мы вливаем ему в рот Мак Херрел, и он начинает приходить в себя.
— Послушайте, старина, — говорю ему, — я весьма сожалею о случившемся, но вы ошиблись дверью, полюбив Синтию. Эта девушка недостойна вас.
Сэр Долби хочет снова броситься на меня, но мы сдерживаем его.
— Позволю себе заметить, что это непорядочно с вашей стороны, — произносит наставительным тоном сэр Постоянс Хаггравант.
— Дозволю себе заметить, что вы не дали мне объясниться, — говорю. — Я — комиссар Сан-Антонио из французской спецслужбы. Вы можете догадаться, месье, что если я прибыл в Шотландию, то затем, чтобы расследовать чрезвычайно серьезное и важное дело.
На этот раз Долби становится задумчивым и уже не собирается бросаться на меня. Он чувствует, что это не лапша, и, побледнев под своими синяками, ждет.
— Мисс Синтия Мак Херрел подозревается в убийстве и торговле наркотиками, — заявляю я. — Это девушка с неуравновешенной психикой, что может быть вызвано переживаниями несчастного детства... Это предстоит выяснить психиатрам...
Я пожимаю плечами.
— Объясните, пожалуйста, — просит сэр Долби.
— Позже. Сэр Долби, что случилось с человеком, которого я выдавал за своего слугу?
Он качает головой.
— Я этого не знаю. Но скажите мне, разве Синтия…
— Я же сказал вам, позже, Фил, — бросаю я, дружески похлопывая его по плечу. — Клянусь честью полицейского, что я сказал вам правду. Будьте таким же мужественным, каким вы были во время наших... гм... встреч.
Он соглашается.
— Итак, где мой инспектор? — спрашиваю я.
Он встряхивает головой.
— Узнав о своем несчастье от Джеймса, я помчался в замок, надеясь застать вас там, но вас уже не было.
— Вы говорили о... об этом с Синтией?
— Я устроил ей ужасную сцену.
— И что она вам сказала?
Он опускает голову.
— Так что?
— Что она вас любит.
Я не верю своим ушам.
— Не может быть.
— Может. Она даже сказала, что вас с ней разлучит только смерть.
Я разражаюсь смехом, который был бы гомерическим, если бы я был греком, а так всего лишь раблезианским.
