Его тоже затащили в воду.
Затем, озябшие, снова завалились всем скопом в баню. Попытались втянуть туда и Филю, но тот, уже опытный, не дался.
— Ой, хорошо!.. — простонал Лёва.
Он обернулся в простыню и с наслаждением закурил сигаретку. Остальные опять пошли в парилку.
Кузьмич охаживал можжевёловым веником Раймо. Тот стойко сносил удары колючек.
Михалыч поддал ещё жару — маленькое пространство бани до потолка заволокло белёсой мутью пара. Посидели ещё пару минут.
— Пошли в воду! — предложил генерал.
— Иди, мы потом… — сказал с пола разомлевший Сергей Олегович.
Михалыч выбрался из парилки. Его место занял появившийся Соловейчик.
— Раймо, ты жив? — спросил по-английски Качалов, смотря на то, как надсадно работает над ним Кузьмич.
— Такое чувство, что существую отдельно, по частям… — выдавил Раймо. — Отдельно руки, отдельно ноги, голова… отдельно… душа…
— Чего он говорит? — поинтересовался Кузьмич, окатывая финна водой.
— Всё отлично… — пояснил Женя.
В этот момент, неизвестно каким образом, в парную протиснулся Филя. Пса всего колотила крупная дрожь.
— И ты помыться пришёл, маленький? — просюсюкал Лёва.
Вдруг из предбанника раздался рёв и неясный шум: там кто-то гремел бутылками и тяжело ворочался прямо за дверью в парилку. Все тут же замолчали. Филя испуганно прижался к ногам Кузьмича.
— Михалыч, наверное, дурит… — робко высказал предположение Сергей Олегович. — Пошутить решил…
— Тихо! — прикрикнул на него Кузьмич.
Все снова настороженно стали вслушиваться. Там кто-то продолжал тяжело ворочаться и ворчать.
— Водку жрёт… — сказал Лёва. — Из горла хлещет…
— Михалыч это! Под медведя работает! — уже увереннее высказался Сергей Олегович.
Он встал с пола и направился к двери. Взявшись за ручку, он на мгновение задержался, прислушиваясь к возне в предбаннике, затем резко приоткрыл дверь и выглянул в образовавшуюся щель — там на лавке сидел медведь и громко лакал водку.
Кузьмич оттолкнул застывшего Сергея Олеговича, закрыл дверь и навалился всем телом на неё. Женя бросился ему на помощь. Сергей Олегович стоял и смотрел, как они вжимаются голыми плечами в дверную створку, поскальзываясь на мокром полу. Затем, словно очнувшись, он бросился к оконцу, в которое и кошка с трудом пролезла бы.
— Сергей, вам не трудно окатить меня водой? — по-английски попросил лежащий на полке и ничего не понимающий Раймо. — Я начинаю рождаться снова…
— Михалыча зови! — захрипел в свою очередь Сергею Олеговичу Кузьмич. — Кричи в окно!
Сергей Олегович растерянно крутил головой, совершенно потеряв ориентацию.
— Это невозможно описать… — блаженно улыбаясь и истекая обильным потом, бормотал тем временем Раймо.
— Зови генерала, мать твою!.. — закричал на Сергея Олеговича враз осипшим от волнения голосом Кузьмич.
— Михалыч… — прохрипел Сергей Олегович в грязное окошко. Он откашлялся и снова позвал. Но, вероятно, и у него от волнения отказали голосовые связки.
— Ну что ты там?! — разозлился Женя. — Михалыч!!! — заорал он со всей мочи, задрав голову к потолку.
За дверью раздался неистовый рёв медведя. Филя яростно залаял.
— Тихо! — тут же накинулся на него Кузьмич, зажимая псу пасть.
Только теперь Раймо понял, что происходит нечто неладное. Все стали говорить шёпотом.
— Зверя нет, значит? — язвительно передразнил Женя Кузьмича. — Ушёл, говоришь, на дальний кордон?
— Ладно тебе… — махнул рукой Кузьмич.
Он уже нашёл осколок валяющегося в парилке полена и подпёр им дверь, высвобождая руки.
— Что делать будем? — к двери осторожно приблизился Сергей Олегович. Тело его содрогалось от крупной дрожи.
— Подбрось воды на каменку, а то продрог весь… — посоветовал ему Кузьмич.
— Сейчас Михалыч придёт и завалит эту тварь… — неуверенно сказал Женя.
— Если эта тварь уже не завалила Михалыча… — возразил Сергей Олегович. Он метнул из ковша воду на камни. Раздалось громкое шипение и ответный недовольный рёв из-за двери. Все опять притихли.
— Это медведь! — по-английски сказал Раймо.
— Чего это он орёт? — вслушался Сергей Олегович.
На самом деле, непрекращающийся рёв за дверью был какой-то странный.
— Чего, чего? Выпил, теперь вот песни поёт… — предположил Женя.
— Это медведь! — Раймо вновь попытался обратить внимание присутствующих в парилке на рёв за дверью. Ему казалось, что они беседуют о чём-то своём и не реагируют на посторонние звуки.
Но финн ошибался: все только о том сейчас и думали.
— Да, это медведь… — наконец, по-английски откликнулся Женя. — Зашёл водки выпить.
— Он — домашний? — успокоился Раймо, не поняв чёрной иронии, сквозившей в голосе Качалова.
— Гад! — Кузьмич приложил ухо к щели между дверью и косяком и прислушался. — Снова пить стал. Интересно, сколько он выпить зараз сможет?
— Быстрее бы напился, может, выбраться кому удастся… — сказал Сергей Олегович. — Главное, до дома добраться… там ружья…
Все замолчали, понимая, что это — единственный выход из сложившейся ситуации. Бежать, конечно же, никому не хотелось.
— Надо жребий бросать… — наконец прервал затянувшееся молчание Соловейчик.
Медведь за дверью заревел снова, но уже не так свирепо. С остановками. Тем временем Женя Качалов наломал щепочек для жребия.
— Короткая — идти… — предупредил Лёва, зажимая в кулаке деревянные сколы. — Раймо исключаем. Если медведь… в общем, нам международный конфликт не нужен.
— Ты! Какой конфликт! — зашипел на него Сергей Олегович. — Все равны перед… перед…
— Перед медведем… — вздохнул Женя и потянулся за жребием, но Сергей Олегович оттолкнул его руку и первым испытал свою судьбу.
Он вытащил короткую щепку.
— Ладно… — обречённо и очень спокойно произнёс он, — ладно…
Сергей Олегович подошёл к двери. Зачем-то вытер ноги о валяющийся на полу мокрый берёзовый веник. Затем прислушался — за дверью раздавалось только сопение.
— Ружьё моё — твоё, Кузьмич… если что… — щедро прохрипел он, открывая дверь.
Выглянул за створку, потом скользнул в узкий проём. Дверь закрылась — за нею тут же раздалось сопение. Дверь дрогнула и подалась внутрь парилки. Кузьмич навалился на неё плечом, к нему на помощь поспешили Раймо и Лёва. Качалов вслушался.
— Кажется, прошёл… — неуверенно сказал Женя.
— Серёга, как ты? — прошептал Лёва в дверь.
Сергей Олегович всё ещё стоял в предбаннике. Медведь приоткрыл глаз — Сергей Олегович тут же замер. Медведь мягко оседал, заваливаясь между скамьёй и дверью.
— Серёга, ну как? — снова тихо спросили из-за двери.
Сергею Олеговичу стало весело: медведь лежит без движения, в предбаннике — полный разгром, все вещи разбросаны и перевёрнуты, по полу валяются бутылки и закуска…
Он толкнул дверь в парилку и, имитируя медвежий голос, заревел. С другой стороны двери захрипели, наваливаясь на неё телами. Сергей Олегович, сдерживая смех, ещё раз рявкнул и стал искать свою одежду.
Брюки — точнее, куски брюк — он обнаружил у медведя в лапах. Сопя и возясь погромче, он выбрал чьи-то чужие штаны, надел их и даже успел найти немного водки в одной из валяющихся на полу бутылок. Он выпил для храбрости, ещё раз рявкнул-крякнул и побежал к дому.
На бегу он огляделся, ища генерала. Того во дворе не было: он всё ещё плескался в воде неподалёку от баньки.
Сергей Олегович забежал в дом, схватил ружьё. Затем принялся искать патроны. Почему-то ему на глаза попадались только с дробью. Но вот, наконец, он нашёл с пулями. Когда же стал заряжать стволы, у него от волнения сильно дрожали руки: всё никак не мог попасть гильзой в отверстие. Справившись с ружьём, Сергей Олегович ещё несколько патронов ссыпал в карман великоватых ему брюк — про запас, на всякий случай…
Он уже было совсем решился выйти из избы, как ему на глаза попалась каморка Кузьмича, где тот хранил всякий мусор. Он вспомнил, что там егерь держит самогон — и заглянул туда. Всё пространство помещения было забито какими-то коробками и банками. По стенам висели старые и новые сети.
Сергей Олегович нашёл огромную бутыль с самогоном. Стакана нигде не было видно, зато неподалёку валялась большая алюминиевая кружка. Он взял её, выдул изнутри пыль и налил в неё почти доверху самогонки.
Затем выдохнул из лёгких воздух… сделал шаг в сторону, устраиваясь поудобнее, хлястик на чужих брюках за что-то зацепился… Он почувствовал это, дёрнулся — не помогло. Он дёрнулся сильнее… Попытался повернуться и посмотреть, в чём дело, но застрял крепко. Брюки зацепились за линь спасательного десятиместного плота. Он рукой нащупал сзади себя линь, но, не поняв, что это, с силой дёрнул, пытаясь освободиться… За спиной его громко ухнуло, крышка плота отскочила вверх. Моментально всё тесное пространство каморки заполнилось надувным плотом.
Сергей Олегович ещё не успел понять, что происходит, как в считанные секунды его развернуло и отбросило к бревенчатой стене; что-то ещё шипело, вдавливая его тело всё сильнее и сильнее в дерево… Он попытался освободиться, но плот прочно прижал его к стене, не оставив и миллиметра для манёвров.
Сергей Олегович дико закричал, но голос его быстро потонул в заполненном плотом пространстве…
Тем временем оставшиеся в парилке по-прежнему крепко держали дверь и вслушивались в то, что происходит за нею.
— Что-то он долго не идёт… — прошептал Соловейчик.
Филя вдруг вскочил и громко залаял.
— Тс-сс!!! — набросились на пса Кузьмич и Женя.
Филя извивался в их руках, стараясь освободиться, рвался к двери. Вдруг дверь подалась внутрь парилки…
Мужики оставили орущего пса и дружно навалились на неё. Филя исходил истошным лаем; на дверь напирали с такой силой, что держать её было трудно даже вдвоём.
— Помогай! — рявкнул Кузьмич.
