– В отеле «Ритц».
– Этот подлец тебя продинамил? Да?
– Нет, нет, он здесь, только… дело не в нем. – Я буквально задыхаюсь от стыда. – Дело во мне… Это я оказалась не права.
– Не права? Ты о чем?
– Я выгляжу как дешевая девка! Я надела свое платье от Карен Миллен!
– Ну и что? Что же в этом плохого?
– Я… подкоротила его, Риа!
– Подкоротила? На сколько? На пять сантиметров?
– Да какие там пять! На двадцать пять не хочешь?!
Засим следует долгая пауза.
– Ох, Луиза!.. – Я представляю, как она качает в этот момент головой.
– Риа, ты должна помочь мне! – умоляюще кричу я в трубку. – Он для меня все, он моя судьба! Но я не могу пойти ужинать с ним в «Ритц» в таком виде!
Она вздыхает.
– Хорошо. Оставайся там, где ты есть. То есть нет, конечно, выйди, поговори с ним, ведь невежливо заставлять его ждать. Только ни в коем случае не снимай пальто! А я уже еду. – И она вешает трубку.
Когда я возвращаюсь в вестибюль, он все еще там. Он встает мне навстречу, придерживая рукой галстук, словно боится, что тот упадет в вазочку с солеными орешками. Я улыбаюсь какой-то застывшей мертвенной улыбкой, отчаянно стягиваю на груди пальто и смеюсь, как гиена.
– Простите, я опоздала… Просто мне надо было… надо было…
– Ничего страшного. – Оливер улыбается и придвигает для меня зеленое бархатное кресло. – Пожалуйста. – И он подходит ко мне со спины. – Помочь вам снять пальто?
Я дергаюсь как ошпаренная и чуть ли не кричу:
– Нет, нет! – Потом, видя на его лице выражение изумления, снова выдавливаю из себя мертвенную улыбку и, собрав в голосе всю нежность, объясняю: – Просто я так ужасно замерзла. – И бухаюсь в кресло как мешок.
Он делает знак официанту. «Веди себя нормально! Ве-ди се-бя нор-маль-но! Возьми себя в руки!» – мысленно твержу я себе.
Это мне удается. Я немного успокаиваюсь. В конце концов, можно сыграть и на этом. Ведь он не знает, что у меня под пальто – может, я одета в роскошное платье от «Диора» и усыпана бриллиантами. В общем, с этого момента я начинаю вести себя, как та блондинка с сумочкой от «Тиффани».
– Что мадемуазель желает? – воркующим голосом спрашивает официант.
Я распрямляю плечи и сажусь, элегантно закинув ногу на ногу.
– Будьте любезны, мне, пожалуйста, бокал шабли.
Оливер улыбается.
– Бокал шабли для дамы и еще одну порцию «Хейнекен» для меня, – распоряжается он.
– Хорошо, сэр. – И официант растворяется в позолоченном пространстве.
Оливер смотрит на меня с восхищением и снова поправляет галстук.
– Мне кажется, сегодня у нас будет хороший вечер. Признаться, у меня поначалу были сомнения относительно заведения такого типа, ведь я в общем-то не из тех, кто носит костюмы и галстуки. Но скажу вам честно, мне понравилась здешняя атмосфера и люди, мне нравится, как они выглядят. Наверное, я на самом деле тайный сноб. – Он смеется.
Я тоже весело смеюсь, борясь с отчаянным желанием разрыдаться.
– А кто не сноб? – легко поддерживаю я беседу, мысленно внушая себе: «Я светская дама, я светская дама». – Мне тоже нравится «Ритц». Здесь так спокойно.
Он внимательно разглядывает меня.
– А я думал, вы никогда не бывали здесь раньше.
Продолжая изображать из себя светскую даму, отвечаю:
– Э-э, да… Но теперь, когда я пришла сюда, я нахожу это место приятным. И потом, здесь все так благопристойно. Благопристойность часто остается недооцененной, вы не находите? – То, что я говорю, напоминает реплики чопорных персонажей из пьес Оскара Уайльда.
– Весьма справедливо подмечено. – Оливер придвигает ко мне вазочку с орешками.
Я отказываюсь мягким жестом. Светские дамы с сумочками от «Тиффани» не нуждаются в жареном арахисе, ибо на обед они, несомненно, отведали сандвичей с лососиной.
Между нами возникает затяжная неловкая пауза. Если не знаешь, как выйти из положения, задай вопрос.
– Как у вас прошел день? – спрашиваю я, чтобы избежать дальнейших метафизических дискуссий на тему добродетели и благопристойности.
– Сегодня на работе ко мне все цеплялись из-за того, что я пришел в костюме. – Он улыбается. –
