роскошью, а вот рожь, ячмень и овес родились на славу. Муку еще не научились измельчать в пыль, и оттого хлеба часто запекали с попадающимися половинками зерен. Но именно этот факт придавал ковригам неповторимый вкус и приятную сытность.
Далее последовали разносолы…
В больших глиняных тарелках заманчиво расположились огурчики, источающие ароматы дуба, и капуста с яркими вкраплениями брусники и клюквы. Большие лопухи черных и белых груздей разместились на тарелках поменьше, обильно политые сметаной. Павел, восседавший рядом с Вадимом, толкнул друга локтем.
– Икра…
– Отлично, – согласился Вадим.
Слуги поставили рядом с князем руссов глубокую тарелку с бледно-желтой икрой.
Юски, едва пристав со своего места, бегло оценил сей деликатес и изрек со знанием дела:
– Щучья…
В довершение, на столе появились кружки и крынки с ароматной брагой. У гостей навернулись слюни…
– Рад видеть у себя в доме столь именитых гостей, – поднял боярин первый тост, когда слуги окончили сервировать стол. – Хочу выпить за здоровье князя руссов на многие лета.
– Ой ли, – чуть слышно вырвалось у Павла.
Жирослав, однако, не расслышал или сделал вид, что не расслышал. Он продолжил:
– На многие лета, чтоб мир стоял промеж Белоозером и Новгородом.
– Хорошо сказал! – подхватил тост Вадим. – Вот можешь, когда хочешь.
Дружно выпили.
– Угощайтесь… – боярин сделал широкий жест.
Лишь только три тоста прозвучали за столом в боярском тереме, когда в помещение вошел Радаслав. Он, коротко поприветствовав гостей, подошел к Жирославу и, склонившись над ухом, что-то зашептал.
– Больше двух говорят вслух, – отбросив на блюдо объеденную гусиную ножку, заметил князь руссов. – Что-то стряслось, боярин?
Вадим, верно, уловил беспокойство во взгляде хозяина.
– Гонец к тебе, княже… – боярин жестом отстранил Радаслава.
Пасынок отошел и, пройдя вдоль стола, занял место напротив гостей.
– Вон оно как.… И от кого? – с интересом спросил Вадим.
– От господина нашего, князя Гостомысла.
– Вот тебе новость… – Павел отер рот от следов сметаны.
– Да уж… – протянул князь руссов. – Так чего ждешь – зови гонца!
– Радаслав, – воззвал боярин, отвлекая юношу от квашеной капусты. – Кликни гонца!
– Хорошо, отец.
Заинтригованные гости отложили чревоугодие…
Первым в дверь вошел воевода Бряг.
– Дозволь, княже, – в нарушение традиции обратился он не к хозяину дома, а к своему господину.
– Давай, воевода.
Бряг сделал шаг в сторону, пропуская вперед незнакомца.
– Се Улеб, княже. Гонец князя Гостомысла, – воевода жестом указал гонцу место.
Тот прошел пару шагов, поклонился. Дверь плотно притворилась за вошедшим следом Радаславом. Юноша бочком-бочком обошел гостей и уселся подле боярина. Он тут же накинулся на еду с таким видом, что все происходившее в зале его вообще не касается.
– С чем пожаловал? – вопросил Вадим, глядя в глаза гонцу.
– Почерк[60] у меня к тебе, княже, – гонец вновь поклонился и полез за пазуху.
Юски нервно дернулся, опустил руку на рукоять ножа, но, заметив абсолютное спокойствие воеводы, возвернул ладони на стол. Улеб извлек из-под одежды кожаный футляр, развернул его. Бряг принял небольшую деревянную табличку и поднес князю.
– Так… Опа… Баар, глянь-ко, резы и черты, – Вадим показал письмена другу.
– Забавные каракули, – вполголоса подивился Павел.
– Ага, забавные, – князь руссов понизил голос до шепота, – только я читать это не умею. Резы и черты вообще не существуют…
– Как так?
– А вот так. В институте говорили, что резы и черты недоказанный факт. Мы изучали только глаголицу и кириллицу[61]…
– Ну, пусть в вашем институте что угодно говорят, но эти черты с резами вот – на лицо.
Они говорили на своем, на родном… И хотя переговаривались они тихо-тихо, все присутствующие поглядывали на них с настороженностью. А боярин Жирослав так и вовсе навострил уши.
Признаваться было не очень удобно, а надо, поэтому Вадим, повертев в руках почерк, вопросил:
– Кто в грамоте силен?
Народ быстро переглянулся, но первым подал голос воевода.
– Дозволь, княже?
Вадим протянул ему послание. Бряг оправил бороду, взял почерк и долго изучал содержимое. Его губы беззвучно шевелились, вчитываясь в руны.
– Так ты умеешь читать, воевода? Что там? – князь отпил браги. – Ну?
Воевода обвел взглядом всех присутствующих.
– Княже, Гостомысл предлагает скрепить союз промеж вами женитьбой…
На лице Вадима расплылась улыбка.
– Хм… – он чуть запрокинул голову.
– Новгородский князь обещает тебе в жены свою младшую дочь Умилу.
При этих словах боярин Жирослав окаменел на несколько секунд. Потом, вдруг схватив кружку, вскочил и радостно провозгласил:
– Вот это радость…
– Погоди, боярин! – прервал его Вадим. – Чего ты скачешь? Не решено еще… – он взглянул на гонца. – На словах, что велено передать?
– Князь повелел дождаться твоего ответа.
– Дожидайся, – позволительно кивнул Вадим, мол, аудиенция окончена.
Улеб поклонился и вышел.
– Чего застыл, воевода? Проходи к столу.
Бряг тут же скинул тулуп…
– За это надо выпить, – предложил Павел. – Вот и тебя обженим, – и он хитро подмигнул другу.
– Не спеши… Но выпить надо!
Сладковатая брага приятно разлилась по телу, всколыхнув воображение. Хм, жениться…
– Боярин, а хороша ли у Гостомысла девка? – Вадим отодвинул блюдо и сложил локти на столе.
– Как есть – хороша! – ответствовал Жирослав.
– Сколько годков-то?
Боярин закатил очи, видимо, припоминая, подсчитывая…
– Шестнадцать уже…
– Ого, большая, – съязвил Павел.
– Верно, княже, боярин сказывает, – подтвердил воевода, – я сам прошлой зимой видел ее в Новгороде. Красна девка.
«Ишь как разошлись, – отметил чуть захмелевший мозг князя. – Так и жужжат – надо брать!»
– А ты что скажешь, Юски?
– Шестнадцать лет – большая невеста, – почти философски начал вепс, – я свою Айникке в пятнадцать брал, и ничего…
