Родерик, коротко кивнул и вышел, оставив Каслри в некотором раздумье.
К небольшому особнячку на окраине Лондона карета виконта подъехала уже в сумерках. Привыкший обращать внимание на детали виконт сразу же заметил, что он не первый, кто прибыл сюда с визитом. Ворота недавно открывали, въехал экипаж, тяжело нагруженный. Об этом можно было догадаться по четким следам, оставшимся на дорожке.
У массивных дубовых дверей ему пришлось ждать довольно долго. Должно быть, немногочисленная прислуга графа в конец замоталась с приездом сестры Шрусбери. Наконец, двери приоткрылись, и в образовавшуюся щель просунулась странная физиономия, больше похожая на неаполитанского бандита, чем на честного английского лакея.
– Что вам угодно, сэр? – буркнула физиономия, уставившись на виконта в упор темными внимательными глазами, напоминающими два буравчика.
– Видеть хозяина, разумеется, – невозмутимо ответил Каслри, который на своем веку повидал немало разных физиономий.
– Назначено?
– Разумеется. Еще две недели назад.
– Как о вас доложить?
– Можете передать графу, что его хочет видеть Руперт, – посмеиваясь, сказал Каслри, проходя в просторный холл, а оттуда, повинуясь жесту странного слуги, в библиотеку. Внезапно в спину ему ударил возглас, полный паники:
– Элен, а где коробка с красной шляпкой?
Все так же улыбаясь, Каслри обернулся.
На лестнице, ведущей наверх, стояла… стояла… Каслри почувствовал, что у него в прямом смысле перехватило дыхание. Молодая девушка в красном домашнем платье, со слегка растрепанной прической, перехваченной лентой, нетерпеливо пританцовывала на верхних ступенях, кусая губы, такие же алые, как и лента. Цвет лица незнакомки… наверное, можно сказать прекрасной незнакомки, поправил сам себя Каслри, ничем не напоминал «интересную бледность» с оттенком зелени, сопровождающую болезненных лондонских красавиц. Щеки девушки горели здоровым деревенским румянцем, каштановые волосы блестели в свете рожков… Следуя моде, на взгляд Каслри, совершенно дурацкой, ее тело было немилосердно затянуто в тугой корсет, но если хоть чуть-чуть отпустить шнуровку… она будет греческой богиней, это виконт разглядел сразу.
Увидев его, девушка страшно смутилась, покраснела и торопливо шагнула назад… почему-то не отрывая от виконта сияющего взгляда.
– Простите, сэр, – проговорила она, делая торопливый, но изящный реверанс, – мне не доложили, что у нас гости… Мы только что прибыли, и поэтому здесь все пока в некотором беспорядке… Еще раз извините меня, господин виконт. Вам что-нибудь подать?
– Я потрясен, – Каслри склонил голову, – и ни за что бы не узнал вас, встреть в другом месте, мисс Дадли. Деревенский воздух пошел вам на пользу. Вы стали потрясающей красавицей.
Розовый румянец сменился алым. Казалось, она бы охотно убежала в любом направлении, если бы не этикет и обязанности хозяйки. Но что могло ее так смутить? Каслри никогда бы не поверил, что ТАКОЙ девушке никогда раньше не говорили комплиментов. Пришлось бы признать, что все мужчины в Англии либо ослы, либо безнадежно слепы. Впрочем, кого она могла встретить там, в своем Шрусбери, скрытом в глубине знаменитых голубых шропширских холмов? Разве что арендаторов, которые почтительно снимали шляпу и, следуя деревенской традиции, звали молодую госпожу не мисс Дадли, а мисс Вивиан. В этом графстве, как немедленно припомнил секретарь министра, самая низкая плотность населения в Англии, и, как следствие, самые тощие налоговые сборы. Конечно, она растерялась…
– Распорядитесь насчет бренди, мисс Дадли, и не беспокойтесь по поводу моего визита, – успокаивающе улыбнулся Каслри, – он неофициальный и долго не продлится.
Увидев его в дверях, Питер привстал, обозначив почтение к старшему по возрасту, и снова опустился в глубокое кресло.
– Прошу простить мне мое внезапное вторжение, – произнес Каслри, устраиваясь напротив, и, машинально отмечая, что извиняется за недостаток манер уже второй раз за четверть часа. Хотя как раз его манеры были безупречны, в отличие от хозяйских.
– Странный визит, Руперт, – произнес Дадли, демонстрируя свое знаменитое отстраненное спокойствие, – насколько я помню, в последний раз ты был гостем в этом доме лет шесть назад… когда еще был жив отец. Мне оказана честь, или… впрочем, в любом случае мне оказана честь. Прошу… – Дадли указал жестом на изящный столик из черного дерева, который странный слуга, больше смахивающий на разбойника, сервировал весьма умело.
Бренди у графа Шрусбери был превосходным. Каслри охотно отдал ему должное, тем более что разговор, похоже, предстоял трудный. Молодой Дадли был явно не в духе. Впрочем, проигрыш шести тысяч фунтов без малейшей надежды погасить долг пусть даже в отдаленном будущем – веская причина для сплина. Но, как хороший дипломат, Каслри не собирался действовать «в лоб».
– Я встретил мисс Дадли, – осторожно произнес он, – девушка изумительно выглядит. Это пребывание на природе или долгожданная помолвка?
Услышав такое вступление, Питер заметно расслабился и в первый раз открыто взглянул на виконта.
– Сомневаюсь, чтобы этот брак был таким уж счастьем для Вивиан, – заметил он, – его устроил дядя. Она согласилась – а что ей было делать? Двадцать девять, сидит в глуши, из общества – одни крестьяне и их овцы, и еще неизвестно, кто из них больше достоин называться обществом. При таком раскладе любое предложение – дар небес. Но – младший сын, чуть меньше пятидесяти фунтов годового дохода… Не совсем то, чего я хотел бы для сестры. Впрочем, как говорится, чья бы корова мычала… Мое положение сейчас тоже далеко не радужное.
Оговорка? Или намек?
– Ты испытываешь серьезные затруднения? – еще более осторожно спросил Каслри, – прости, если лезу не в свое дело, но…
– Я испытываю серьезные затруднения уже пять лет, – Дадли пожал плечами, – с тех пор, как принял после отца полностью разоренное хозяйство и кучу долгов. Только не говори мне, Руперт, что для тебя это новость.
– Долги бывают разные, – с предельной осторожностью заметил Каслри, – есть те, которые могут ждать годами, есть и такие, которые ждут поколениями…
– И все равно однажды их предъявляют к оплате, – хмыкнул Дадли. – А еще есть долги, которые можно погасить свинцом вместо золота… загнав себе хорошую круглую пулю между глаз.
В первый раз за весь вечер виконт встревожился. Молодой граф Шрусбери не шутил. А если и шутил, то как-то уж чересчур мрачно. От такой шутки до фамильного склепа гораздо ближе, чем до клуба… или даже до буфета с выпивкой.
– Есть долг чести, – так же меланхолично продолжил Питер, не обращая внимания на лицо виконта, которое все больше вытягивалось, – не заплатить его – такой же позор, как не явиться на дуэль…
– Сынок, – Каслри покачал головой, – есть долги, платить которые такая же глупость, как являться на некоторые дуэли…
– О-о-у! Я и в самом деле слышу дворянина?
– Ты слышишь потомка портного, который пришел в Лондон пешком, имея за плечами котомку со сменой белья, ножницами и полутора фунтами, завернутыми в тряпочку. Поверь мне, я знаю, что такое тяжелые времена. Все Каслри это знают. Но в тяжелые времена всегда находятся хорошие друзья. Иногда там, где ты их совсем не ждал.
– «Мой кошелек, моя шпага и моя кровь…» – процитировал Дадли. Второй раз за день Руперту напоминали старый девиз его рода. – И что из всего этого ты готов предложить своему заблудшему другу?
– То, в чем ты нуждаешься, – твердо сказал Каслри и встретился глазами с молодым графом, – тебе стоит только попросить. Ломать гордость не нужно, не тот случай, мы ведь старые друзья. Только сказать,
