– Скажите, – вполголоса произнес он, – не осталось ли у вас глазированных груш? Кэти их обожает, а мне бы хотелось сделать ей приятный сюрприз. Ее сейчас просто необходимо чем-то подбодрить после такого потрясения… Естественно, я хорошо заплачу.
– Потрясения? – хозяйка мгновенно навострила уши, – груши у меня найдутся, какие пустяки. Посетители их так редко спрашивают, что я не готовлю много, только для детей, но эти оглоеды вполне обойдутся. А что случилось с вашей женой? Она не выглядит больной.
– О нет, – вздохнул Этьенн, – слава Богу, она вполне здорова. Понимаете, мы женаты совсем недавно. Когда я увидел Кэти, был настолько очарован, что сделал предложение, даже не позаботившись узнать хоть что-то о ее семье. Понимаете, это было как удар молнии…
– Вполне вас понимаю, – кивнула хозяйка, – миледи очень красива. А что может быть не так с ее семьей?
– О, это все Тимми… ее беспутный племянник. Понимаете, младший сын в семье, никто не обращал на него внимания. Мальчишка вырос без твердой руки и умудрился связаться с плохой компанией.
– Надеюсь, мальчик не угодил в тюрьму, или что-то в этом роде? – поинтересовалась хозяйка, которую обуревали и сочувствие и любопытство.
– Пока нет, но… мы ждем этого со дня на день, – Этьенн покачал головой. – Бедная Кэти вся извелась, хоть и старается этого не показывать. Знаете, ее воспитывали в строгости, и то, что устроил этот молодой негодяй – просто шок для жены. Она до сих пор не может поверить, что именно Тимми устроил весь этот переполох на заставе, в кого-то стрелял, украл лошадь! И теперь где-то скрывается. Она говорит, что его оклеветали, на самом деле там был кто-то другой. А мальчишка сбежал, потому что испугался. Может быть, конечно, и так. Я плохо знал племянника.
На лице хозяйки отразилась целая гамма чувств, от изумления до понимания. Уже в середине рассказа она стала кивать головой и даже нетерпеливо притоптывать ногой, обутой в грубоватый башмак.
– Ваша милость говорит о заварушке, которая произошла на здешней заставе в начале месяца?
– А вы что-то знаете об этом? – Этьенн запустил руку в карман камзола и красноречиво позвенел кошельком с монетами. От хозяйки не укрылись ни движение заботливого мужа, ни заманчивый звук.
– Еще бы мне не знать, – доверительно сказала она, склоняясь к посетителю, – той ночью мы долго не могли лечь спать. Была большая компания студентов, им все время требовалось то вино, то пиво, то бренди… Шумели они сильно, но, хвала Господу, ничего не разбили, кроме пары бокалов. А когда все наконец успокоилось и я уже подумывала о праведном сне, в дверь вдруг резко постучали. Знаете, милорд, я всю жизнь живу тут, у дороги, этот постоялый двор принадлежал моим родителям, так что я всякого тут наслушалась. В этот раз в дверь стучали так, словно случилась беда. Открыл муж, он всегда открывает ночью. В зал буквально ворвались несколько мужчин. Они несли на носилках солдата, истекающего кровью, – в этом месте хозяйка понизила голос и покосилась на Джованну, мирно глядевшую в окно, – он был бледен. Люди потребовали коня, чтобы немедленно привести из деревни доктора… но, знаете, милорд, было видно, что торопиться-то некуда. Скорее бедняге нужен был священник. Он отходил. Пуля попала прямо в грудь, вот сюда, – хозяйка ткнула себя куда-то чуть пониже ленты корсажа. – Я принесла старую простынь на бинты и попыталась остановить кровь, но это было бесполезно. Мужчины, которые принесли солдата, не обращали на меня никакого внимания, так что я слышала их разговор. Весь их разговор… – Она замолчала, еще раз взглянула на Джованну и, понизив голос до шепота, спросила: – Сколько лет племяннику вашей супруги, милорд?
– О, он совсем еще мальчишка. Пятнадцать или вроде того.
– Тогда у меня хорошие новости для вашей милой Кэти, – женщина выжидающе смолкла.
Правильно истолковав ее молчание, Этьенн развязал завязки кошелька и отсчитал пару английских фунтов. Брови хозяйки взлетели под самый чепец. Она явно не рассчитывала на такую щедрость постояльца.
– Так что же за новости? – поторопил Этьенн.
– Тот негодяй, который убил солдата и украл лошадь, был намного старше вашего Тимми. Как говорили люди, которые принесли раненого, это был парень лет двадцати, если не больше, невысокий, но широкий в плечах, похожий на подручного кузнеца, с длинными темными волосами, стянутыми ремешком, в простой дешевой одежде. Он говорил и вел себя как настоящая деревенщина, хотя был при шпаге.
– Это правда?
– Истинный крест, – поклялась хозяйка, – видно, мальчика и впрямь оклеветали. Вам непременно нужно найти его, и как можно скорее, пока он не удрал на каком-нибудь корабле в колонии. Идите же, успокойте жену, а я упакую вашу провизию и положу в корзину самые лучшие груши. Миледи будет довольна.
– У нас есть приметы, – сообщил Этьенн небрежным тоном.
Лошади были уже напоены и вычищены, корзина упакована.
Сцепив ладони замком, он галантно подставил их, помогая Джованне сесть в седло.
– Приметы… Да, безусловно, будет довольно легко найти в Англии парня крепкого сложения с темными волосами, одетого в штаны и рубаху. Таких тут, конечно, немного, – произнесла Джованна с явной насмешкой. Этьенн, который в глубине души ожидал похвалы за свою ловкость, немедленно ощетинился:
– А вы можете предложить что-то лучшее?
– Думаю, нам больше помогли бы приметы лошади, которую украл этот несчастный.
– Но… мы не можем возвратиться на заставу, это вызовет подозрения.
– Не думаю, Вы сплели отличную историю. Теперь обезумевшая от горя тетушка и ее верный супруг могут носиться по всему острову и задавать любые глупые вопросы, нам будут только сочувствовать.
– Откуда вы… Ах, да! Вы же были певицей. Должно быть, у вас необыкновенно тонкий слух. Нужно это учитывать, – последнюю часть фразы Этьенн пробормотал даже не вполголоса, а практически про себя.
Парочка развернула коней и бодрой рысью направилась к заставе.
Рик попытался как можно точнее вспомнить, что именно он чиркнул в том злополучном письме. Могла ли Ирис знать о Этьенне де Сервер что-то такое, чего не знал он? Что-то, что позволило ей догадаться, куда исчезла эта змея? Вряд ли. Но куда-то же она направилась?
Рик в сотый раз мерил комнату шагами, когда за окнами послышался характерный стук. Он вскинул голову: так и есть, к поместью Бикфордов приближался экипаж. Тот самый.
Бывшего пирата «отпустило» мгновенно. Он и не догадывался, в каком напряжении был, пока не увидел знакомых лошадей здесь, дома… ну, почти дома.
После того, что устроила Ирис, следовало на недельку посадить ее в чулан, на хлеб и воду. Вот только Рик точно знал, что не сможет удерживать на лице маску строгости больше двух секунд. Слишком дорог ему был этот взбалмошный ребенок. Но от того, чтобы с воплями выскочить на дорогу, Рик все же удержался.
Стук в дверь прозвучал как-то излишне робко.
– Входите, – бросил Рик, пытаясь придать лицу строгое выражение.
Выражение пригодилось: на пороге стоял Питер. Конюх был смущен, растерян и, пожалуй, даже напуган.
– В чем дело? – спросил Рик, внутренне холодея от неприятного предчувствия.
– Госпожа… – Питер с несвойственной ему робостью сделал несколько шагов, – она просила передать…
– Что значит «передать»? А сама она почему не вошла?
– Ее здесь нет.
– То есть как – нет? Где же она?
– Сейчас уже на полпути в Турцию, – пожал плечами Питер.
– Куда? – свистящим шепотом переспросил Рик. Одним прыжком он подскочил к конюху и встряхнул его за плечи так, что у дюжего парня клацнула челюсть.
– На полпути в Турцию, – повторил Питер, старательно пряча глаза, – здесь все сказано. – Порывшись за пазухой, Питер достал изрядно помятый лист бумаги. – Я ничего не смог сделать. Простите, хозяин. Но
