– Попутным, – буркнул Ухо, пряча пистолет, но шпагу на всякий случай держа на виду, – а что?
– Да что с того, что он итальянец, да еще из этой, как его… Мантуи? – переспросил купца его товарищ по столу.
– Этот парень должен знать о холере все, – догадался самый молодой из них, подмастерье или студент, – десять лет назад они мерли от нее как мухи. Но потом все-таки как-то остановили заразу.
Шестнадцать пар глаз уставились на Ухо с неясной пока надеждой.
– Что делать-то надо? – оформил вопрос купец.
– Молиться, – буркнул Ухо, пряча и шпагу, – а еще – руки мыть как можно чаще. И все остальное тоже мыть. Кипяченой водой.
Первая дверь оказалась заперта снаружи. Вторая – выбита. На полу валялись какие-то вещи, пахло кислым вином. Третья дверь тоже была заперта, но изнутри. На нетерпеливый стук Уха отозвался голос… и этот голос был знаком ему! Еще как знаком.
– Открой, это я, – крикнул он.
Скрипнул дверной засов.
С замершим сердцем Ухо шагнул в полутемную комнату, в которой стоял плотный запах горящего ладана. И немедленно остановился. Тонкая рука Джованны загородила ему путь, выставив между собой и Лоренцо плошку с горящими травами. Ухо с тревогой вгляделся в лицо женщины и облегченно перевел дух. Оно было худым, но не желтым. Ни малейших следов болезни.
– Тебе нельзя здесь быть, – проговорила Джованна. В ее глазах стояли слезы и страх, но сквозь них, словно солнце сквозь плотные облака, сияла улыбка.
– Я уже здесь, – просто сказал Ухо и отвел огненную преграду между собой и женщиной.
Она быстро замотала головой, пытаясь отстраниться:
– Нет, нет, – разобрал Ухо, – не подходи близко. Возможно, я уже заражена…
– Боишься? – прямо спросил он. Джованна кивнула. От мэтра у нее секретов не было.
Ухо мягко улыбнулся.
– Давай бояться вместе, – предложил он, шагнул к женщине и крепко обнял ее, прижимая к себе.
– Сумасшедший, – прошептала она и с облегчением расплакалась.
Кэти проснулась очень рано, солнце, наверное, только начало золотить крыши. В комнате, за плотно задернутыми шторами, стоял полумрак, и даже сохранялись остатки ночной прохлады, хотя то, что день будет опять жарким, уже чувствовалось. Все тело казалось легким, но каким-то ленивым.
«Я могу летать как облако, – подумала Кэти, – но не хочу…»
Спящий рядом мужчина дышал глубоко и ровно. Кэти покосилась на него со смешанным чувством удивления и опаски. Эта ночь оставила у нее странное впечатление. Сначала Санто был нежен, почти робок. А потом словно сорвался с цепи. Похоже, «капатаз» не знал женщин годами. И как он выдерживал при его-то темпераменте, да при здешнем солнышке? Железный человек.
Внезапно мужчина открыл глаза. Сна в них не было.
Он встретился взглядом с молодой женщиной и, Кэти была готова поклясться, – смутился. Похоже, то, что произошло между ними, показалось странным не только ей.
– Как ты? – тихо спросил он. – я тебя не напугал?
– Немного, – кивнула Кэти, – но это было… освежающе.
Санто улыбнулся, взял ее за руку. Несильно сжал. Шевелиться не хотелось. Но мысли беспокойно толкались в голове, норовя прыгнуть на язык и нарушить идиллию утреннего пробуждения, и Кэти поняла, что долго не удержится.
– Я подумала, – произнесла она, глядя прямо в глаза любовника, – если ваш король так вам мешает, может быть, нужно его просто отвлечь?
– Отвлечь? – удивился Санто. – Чем?
– Войной, – ответила Кэти так, словно это само собой разумелось и слово это в устах хорошенькой женщины после ночи любви было вполне уместным.
Брови Санто вопросительно шевельнулись. Кэти пояснила:
– Ведь Испания и Франция союзники. Если Франция начнет войну с Англией, то Филиппу будет не до того, чтобы ловить тебя.
– Ну, наверное, – Санто улыбнулся и откинулся на подушки, глядя в потолок. Руку ее он так и не выпустил, и это было приятно. – Но для войны нужна серьезная причина.
– Кто тебе сказал, что ее нет? – Кэти потянулась к своей одежде, в страшном беспорядке сброшенной прямо на пол. На секунду ее обдало ледяным ужасом, ей показалось, что письмо пропало. Но оно было здесь, в потайном кармашке, который Кэти подшила сама, когда господин Мехраб распорядился выдать ей иголки и нитки.
– Что это? – спросил Санто, проглядывая глазами потертый, намокший, местами слегка порванный, но все еще читаемый листок бумаги. Лицо его изменилось мгновенно: нежность ушла, словно ее смыло волной холода. Взгляд стал цепким и внимательным.
– Это письмо принца Вильгельма Оранского английским заговорщикам с согласием занять престол Британии, – просто ответила Кэти. У нее было время подумать и разгадать эту загадку.
– Но откуда оно у тебя?
– От мужа. Я его украла.
Санто привстал на локте, пристально вглядываясь в юное лицо Кэти.
– Украла для Черного Папы? – спросил он.
– Ну… выходит, что для тебя, – обтекаемо ответила женщина.
Одеяло мгновенно оказалось отброшено. Санто вскочил. Рубашка, панталоны, камзол, сапоги, перевязь…
– Я должен спешить, – он обернулся к Кэти, – в Севилью ехать нет времени. Придется действовать самому. Письмо нужно доставить по адресу и чем быстрее, тем лучше.
– Мы еще увидимся? – спросила Кэти.
Санто обернулся к ней почти у самых дверей.
– Кто знает? Но если наши дороги снова сойдутся, я буду счастлив. Очень счастлив. – Теплая улыбка на миг показалась в глазах и снова спряталась. Санто ушел. Ушел насовсем.
Кэти еще некоторое время слышала его шаги в зале, голос, отдающий распоряжения на испанском языке, потом раздался стук копыт по плитам. А потом ушли и звуки, и она осталась одна.
«Утопиться, что ли? – невесело подумалось ей. – Или все же сначала позавтракать?»
Через минуту в спальню вошла пожилая испанка, закутанная во все черное. Она внесла поднос, от которого пахло так аппетитно, что вопрос решился в пользу завтрака.
– Господин сказать дать тебе тысячу эскуди, коня и провожатого куда ты пожелать, – произнесла испанка на очень плохом французском и поджала губы, демонстрируя крайнее неодобрение. К кому оно относилось, к лежавшей на постели молодой женщине или к господину, который вздумал так щедро оплатить ее ночные «услуги»? Кэти хихикнула. Похоже, ее приняли за одну из тех дам, о которых в свете говорили не иначе как шепотом, с осуждением и глубоко спрятанной завистью.
– А тысяча – это много? – поинтересовалась она, между делом расправляясь с завтраком. – На приличные платья хватит?
– Платья? – фыркнула испанка. – Хватит купить земля и пара коров. Или внести в монастырь…
– Вот уж спасибо, не нужно, – Кэти потянулась, как довольная кошка, – ни коров, ни монастыря. Обойдусь как-нибудь. А провожатый – это хорошо. Пусть после завтрака проводит меня к модистке. Есть здесь приличная модная лавка? Я плохо знаю Кордову.
Служанку Санто перекосило так, словно она выпила уксус и закусила зеленым лимоном. Она сухо кивнула, в знак того, что распоряжение Кэти будет выполнено, и вышла, выражая спиной осуждение и всяческое порицание.
Кэти раздвинула тяжелые шторы и улыбнулась восходящему солнцу и новому дню. Похоже, у нее начиналась совсем другая жизнь, и эта жизнь ей была по вкусу.
Через две недели из Кордовы выехала элегантная карета. Она везла красивую молодую аристократку,
