– Клянусь богами, ты прав, – отозвался перс, – но у тебя есть выбор. Либо ты умираешь, либо уступаешь трон Мониме.
– То есть, тебе, – уточнил правитель.
Среди скфарнов наметилось какое-то движение. Вперед выступил всадник с коротко подстриженной бородкой, одетый в вышитую безрукавку, отлично известную всей Акре.
– Рифат! – обрадованно воскликнул Даний.
– Если эта женщина действительно твой последний резерв, значит, ты и впрямь здорово задолжал богам, Гориопиф. – Рифат сделал быстрое повелительное движение кистью. Взвыли тугие луки скфарнов, и Монима, без вскрика, осела на камни. В ее теле торчали сразу три стрелы с черно-красным оперением.
Перс глухо вскрикнул, но не от горя. Железная рука Дания перехватила его сухое запястье и вывернула так, что послышался хруст.
– Ты ответишь за убийство, Рифат, – прошипел перс, морщась от боли, – клянусь, ответишь!
– Сколько угодно, – не стал возражать тот, – я отвечу за рабыню как за царицу, если тебе так хочется… и если Совет тебя поддержит.
Не торопясь, он спрыгнул с серого баира. Братья крепко обнялись.
– Раздавишь, – крякнул Рифат, – побереги жар своих объятий, он тебе понадобится.
– Ты хочешь сказать?.. – Даний отстранился.
Его серые глаза вдруг стали темными, почти черными, а спокойный, всегда чуть язвительный голос дрогнул. Он впервые по-настоящему испугался. Даний боялся верить.
– Она здесь, с нами, – сдержанно улыбаясь, подтвердил Рифат.
Жадный взгляд правителя зашарил по темной массе всадников. Он обернулся к охране.
– Не стрелять. Ко мне подойдет жена.
В ночи, густой, как патока, было уже не различить лиц, лишь силуэты, да и то очень смутно. С коня спрыгнула женщина, судя по одеянию, одна из кочевников. И поплыла вперед, кажется, не касаясь земли. Шагов ее никто не услышал. Кроме Дания.
– Боги! Какая ты стала тоненькая… как в тот день, когда я тебя встретил.
Ничего не говоря, без слез, без улыбки, лишь с долгим вздохом бесконечного облегчения женщина, как усталая птица, притихла в кольце его рук.
Первыми забеспокоились лошади. Сначала они только тревожно фыркали, переступая спутанными ногами. Потом, отчаявшись что-то объяснить своим глупым хозяевам, лошади взбесились. Они молотили копытами, вздымали к темному небу морды и пронзительно ржали, они метались меж гэров, роняя пену и, разорвав путы, уносились в степь…
А скфарны вовсе не были тупыми или жестокими, всадники степей доверяли своим коням жизнь и, несмотря ни на что, привыкли с ними ладить. Странная боязнь баиров взбудоражила людей. Но они были воинами и подчинялись дисциплине. Скфарны не могли сняться с места самовольно, пока военачальник не отдаст приказ. А Сандак медлил. Ночное небо с пугающей стремительностью заволокло плотными серыми тучами, сквозь которые уже не пробиться было ни одной звезде. Внезапно со стороны моря поднялся ветер… впрочем, какой там ветер, скорее ураган. Он сорвал два гэра, перевернул пустые котлы и один из них докатил аж до шатра Сандака, повалил повозки и смешал в кучу всю развешанную одежду.
Ветер рычал. Он налетал стремительно, вцеплялся в оставленное в небрежении имущество, рвал и катал его с каким-то веселым остервенением, а потом вдруг так же быстро исчезал. Во имя Таргатай и прародителя Скфарна, у этого урагана была собачья душа… И собачьи же повадки. Лишь когда мимо шатра военачальников, который старались укрепить, вбивая в землю колья, крутя, пронесло тонко ржавшего коня, Сандак велел своим воинам отходить к стенам Акры, под защиту городского вала. Они бросали все, кроме оружия и кружек, и бежали, пытаясь обогнать беду. А за спиной гудело, ревело и трещало, и этот грозный звук наступал бегущим на пятки, заставляя даже самых стойких и хладнокровных терять разум. Несколько молодых воинов обернулись… и кто не застыл на месте, парализованный страхом, тот припустил, как заяц. А те, кому внезапный холод сковал мышцы, увидели редчайшее зрелище: темное море, как рассерженный кот, выгнуло спину и, выламываясь из своих вековых границ, устремилось к городу, сметая по пути домики рыбаков, растянутые сети, лодки, уволакивая за собой по дну огромные камни-пилоны…
– Что это? – Берг с изумлением проследил глазами путь чьей-то крыши, пролетевшей над головами.
Кони вместе с повозками и большей частью людей уже были укрыты в башне, на улице оставались только он, Эрон-певец и Танкар.
– Это ветер, – лаконично ответил рыжий, не спуская глаз с городских ворот.
Они хлопали, как калитка во дворе какого-нибудь бездельника и растяпы, грозя, в любую секунду обвалиться и придавить своим немалым весом всю теплую компанию, которой отчего-то не сиделось в крепкой башне, под защитой толстых каменных стен.
Йонард фыркнул:
– Ну да, такой освежающий, легкий…
– По ту сторону Понта твой освежающий легкий ветерок зовут «Ливийский флейтист», – обронил Эрон. Его брови были сведены к самой переносице.
– Ты хочешь сказать, что это – ураган? И сильный, как ты думаешь?
– В стене нам ничего не грозит, – уверенно отозвался Танкар и отвернулся.
Продолжать он не стал, но и без этого было ясно, о чем думал рыжий: Вани и племянник остались в лагере скфарнов. Там же была и Айсиль. Мужчины решили, что на побережье безопаснее.
– Я вывожу коней? – полувопросительно-полуутвердительно сказал Йонард и сделал было шаг к башне.
– Шо это? Во имя Хальбы, шо это такое!.. – вопрос Танкара потонул в густом, низком, стремительно нарастающем гуле, в мгновение ока заполнившем все пространство от земли до неба. Плохо закрепленные ворота, наконец, слетели, увлекая за собой кусок стены, и Йонард едва успел отскочить от падавшей на него глыбы.
Голос Эрона не мог перекрыть рев ветра, но по его губам, вмиг подсохшим и вытянувшимся в нитку, Йонард прочитал:
– Это море. Море идет сюда.
– Ты сошел с ума?! Танкар, он над нами издевается… Танкар?!
Рыжий исчез. Когда он успел? Только что был рядом, таращился круглыми от изумления глазами на городские ворота, качавшиеся на одной петле…
– Может, в башне?
Эрон и Берг двинулись туда, стараясь прижиматься к стене. Деревянные двери распахнулись на всю ширину, Танкар, согнувшись почти пополам и сжимая повод, пытался справиться с тонконогим золотым аххором. Ему все же удалось взобраться на спину коня и кое-как подчинить его своей воле, но сразу за городскими воротами аххор вздыбился и, скинув всадника, быстрее ветра умчался в сторону от Акры, к горам.
– Пустите меня, – рявкнул Танкар и дернулся из рук скрутившего его Берга с такой силой, что тот отлетел, как соломенное чучело.
– Пусти, – так же, губами, велел Эрон. Глаза его были пронзительны и серьезны, – он думает, что спасает сестру.
– Думает? – переспросил Берг.
– Сейчас что там, что здесь – одинаково опасно.
– Ты что-то знаешь? – догадался Йонард. – Откуда взялся этот ветер?
– Ты тоже это знаешь. Он идет сюда. Он будет мстить за своих дочерей…
Кто «он», Йонард уточнять не стал. И так все было ясно и погано. Берг поднял голову, пытаясь определить скорость ветра по тому, как двигались по небосводу тяжелые тучи.
…На городской стене в непроглядном мраке светилось единственное белое пятно.
Один человек, полусогнутый под ударами ветра, стоял на городском валу и смотрел в сторону моря, туда, откуда на город надвигалась смерть. Он ни на что не опирался, стены казались ему ненадежными. Ураган бесился так, словно был последний вечер этого мира… хотя, может, и был, кто знает? Горизонт почернел, и впервые за всю свою жизнь Даний увидел, как воды вечного моря поднимаются, чтобы
