сунув в рот колечко пальцев, произвела пронзительный свисток.
Перепрыгнув сразу через четыре ступени и повернувшись к публике, он сразу начал орать и показывать руками:
Спасибо, что свечу поставила в католикосовском лесу, что не погасла свечка талая за грешный крест, что я ношу. Я думаю, на что похожая свеча, снижаясь, догорит от неба к нашему подножию? Мне не успеть договорить. Меж ежедневных Черных речек я светлую благодарю, меж тыщи похоронных свечек — свечу заздравную твою. И все вздохнули на поляне и посмотрели сначала на Фоску Теофилову, а потом с лаской друг на друга. И зависший над поляной Пролетающий ниспослал им свой coбcтвенный неизреченный вздох. Антоша продолжал:
Уважьте пальцы пирогом, в солонку курицу макая, но умоляю об одном — не трожьте музыку руками! Нашарьте огурец со дна и стан справасидящей дамы, даже под током провода — но музыку нельзя руками. Она с душою наравне. Берите трешницы с рублями. Но даже вымытыми не хватайте музыку руками. И прогрессист и супостат, мы материалисты с вами, но музыка — иной субстант, где не губами, а устами… Руками ешьте даже суп, но с музыкой — беда такая! Чтоб вам не оторвало рук, не трожьте музыку руками. И дальше еще несколько пассажей из недавнего:
Да здравствуют прогулки полвторого, проселочная лунная дорога, седые и сухие от мороза розы черные коровьего навоза! ………………………….. Зачем в золотом ознобе ниспосланное с высот аистовое хобби женскую душу жмет? ………………………….. Гляжу я, ночной прохожий, На лунный и круглый стог. Он сверху прикрыт рогожей — чтоб дождичком не промок. И так же сквозь дождик плещущий космического сентября, накинув Россию на плечи, поеживается Земля. И все так легко. Так звонко. Так гениально! И на обратном пути с террасы можно так же легко, гениально и звонко поцеловать родную Фоску в щеку и в губы Катю, по дружески и на «ты».
Потом поднялся Григ Барлахский. Он был в одной тельняшке без рукавов, чтоб все любовались лаокооновским сплетением рук. Все ждали очередной артподготовки с последующим штурмом собственных позиций, но вместо этого матерый талантище прочел не то что даже ретро, а историческое, лирику времен первой бесславной блокады.
Я тоже был бы в Оленьку влюблен, За ней по Малой Офицерской следуя, Но муж ее, противника преследуя, Отстаивал Четвертый бастион… ………………………….. У флотских свой устав и свой закон: Не смей к чужому прикасаться ты Не то не будет никакой кассации, Пока гремят раскаты Оборон. …………………………..
