похвастаться не может.
– Разве теперь уже утро? Тут, внизу, не видно, день или ночь.
– Ох и дурачина же ты, Сэм. Ручаюсь, ты еще пожалеешь о своей постели, когда придется спать на голой земле.
Сэм зевнул:
– Мейстер Эйемон послал меня поискать карты для лорда-командующего. Я даже и не думал… Джон, а книги-то видал? Их здесь тысячи!
Джон посмотрел вокруг:
– В винтерфеллской библиотеке было больше ста тысяч. Ну и как, нашел ты карты?
– О да. – Пальцы Сэма, толстые как сосиски, прошлись по груде книг и свитков не стене. – Их меньше дюжины. – Он развернул лист пергамента. – Краска поблекла, но еще видно, где составитель отметил селения одичалых, а в другой книге… где же она? Я ее только что читал. – Он откопал под свитками пыльный том в полусгнившей коже и произнес с почтением:
– Вот. Это описание путешествия от Сумеречной Башни до Пустынного мыса на Стылом Берегу, сделанное разведчиком по имени Редвин. Даты нет, но он упоминает о Доррене Старке как о Короле Севера – стало быть, книга написана еще до Завоевания. Джон, они сражались с великанами! Редвин даже с Детьми Леса имел дело – тут все написано. – Сэм с бесконечной осторожностью переворачивал страницы. – Он и карты нарисовал, смотри…
– Может, ты тоже напишешь, о нашем путешествии, Сэм.
Джон хотел приободрить приятеля, но промахнулся. Сэму меньше всего хотелось вспоминать о том, что ждет их завтра. Его руки бесцельно перебирали свитки на столе.
– Есть и другие карты. Будь у меня побольше времени… тут все так перепутано. Я мог бы привести все это в порядок, знаю, что мог бы – но на это нужно время, целые годы.
– Мормонту карты понадобятся несколько раньше. – Джон вытащил из кучи свиток и сдул с него часть пыли. Когда он развернул пергамент, уголок отломился. – Гляди, этот уже крошится, – сказал он, вглядываясь в поблекшие письмена.
– Осторожно. – Сэм перегнулся через стол и взял у Джона свиток, держа его, как раненого зверька. – Ценные книги переписываются, когда в этом есть нужда. С самых старых снималось до полусотни копий.
– Ну, эту грамоту можно не переписывать. Двадцать три бочонка соленой трески, восемнадцать кувшинов рыбьего жира, бочонок соли…
– Список припасов – а возможно, счет.
– Ну и кому это надо знать – сколько соленой трески было съедено шестьсот лет назад?
– Мне надо. – Сэм заботливо вернул свиток на место. – Из таких вот описей очень много можно узнать, правда. Например, сколько человек состояло тогда в Дозоре, как они жили, что ели…
– Ели они еду, а жили так, как мы живем.
– Не скажи. Этот склеп – настоящая сокровищница, Джон.
– Тебе виднее. – Сам Джон в этом сомневался. Сокровищница – это золото, серебро, драгоценные камни, а не пыль, пауки и гнилая кожа.
– Конечно. – Сэм был старше Джона и по закону считался взрослым мужчиной, а посмотреть на него – мальчишка, я больше ничего. – Я нашел рисунки, которые делались на деревьях, и книгу о языке Детей Леса… и еще разное, чего даже в Цитадели нет – свитки из древней Валирии, роспись чередования зимы и лет, составленную мейстерами тысячу лет назад…
– До нашего возвращения книги никуда не денутся.
– Да – если мы вернемся.
– Старый Медведь берет с собой двести опытных людей, и три четверти из них – разведчики. Куорен Яолурукий приведет из Сумеречной Башни еще сотню братьев. Ты будешь в такой же безопасности, как в замке своего лорда-отца на Роговом Холме.
Сэм выдавил из себя грустную улыбку:
– Не сказать, чтобы мне там было так уж безопасно. «Боги играют с нами жестокие шутки, – подумал Джон. – Вот Пип и Жаба так и рвутся в поход, а их оставляют в Черном Замке. Зато Сэмвел Тарли, сам не отрицающий, что он трус, толстый, робкий и владеющий навыками верховой езды не лучше, чем мечом, отправляется в Зачарованный Лес. Старый Медведь берет с собой две клетки воронов, чтобы подавать вести о своем путешествия, а мейстер Эйемон слеп и слишком слаб, чтобы ехать с ними, – поэтому вместо него приходится брать его стюарда».
– Ты нам нужен, чтобы ходить за воронами, Сэм. И должен же кто-то помогать мне усмирять Гренна.
Многочисленные подбородки Сэма заколыхались.
– За воронами мог бы смотреть ты или Гренн – да кто угодно, – с нотками отчаяния в голосе сказал он. – Я бы тебе показал, что нужно делать. И грамоту ты знаешь – ты мог бы писать письма за лорда Мормонта не хуже, чем я.
– Я стюард Старого Медведя. Я должен буду прислуживать ему, ходить за его конем, ставить ему палатку. У меня не останется времени, чтобы смотреть еще и за птицами. Сэм, ты произнес слова. Теперь ты брат Ночного Дозора.
– Брат Ночного Дозора не должен так бояться.
– Мы все боимся – ведь мы же не дураки. – Слишком много разведчиков пропало у них за последние два года – и среди них Бенджен Старк, дядя Джона. Двух дядиных людей нашли в лесу мертвыми, однако в ночи мертвецы ожили. Обожженные пальцы Джона до сих пор вздрагивали, когда он вспоминал об этом. Ему все еще снился упырь, мертвый Отор с горящими синими глазами и ледяными черными руками, но Сэму об этом напоминать не стоило. «В том, что ты боишься, нет позора, – говорил мне отец, – главное, как мы встречает свой страх». Пойдем, я помогу тебе донести карты.
Сэм с несчастным видом кивнул. Полки стояли так тесно, что им пришлось идти гуськом. Библиотечный подвал выходил в один из подземных ходов, которые братья называли червоточинами, – они соединяли Черный Замок с его башнями. Летом червоточинами пользовались редко – там бегали разве что крысы и прочие гады, – но зимой дело обстояло по-иному. Когда снег достигал глубины сорок или пятьдесят футов, а с севера задувал ледяной ветер, только подземные ходы и поддерживали жизнь в Черном Замке.
«Скоро мы испытаем это на себе», – думал Джон, пока они поднимались наверх. Он видел гонца, который прилетел к мейстеру Эйемону с вестью о конце лета, – большого ворона из Цитадели, белого и молчаливого, как призрак. В раннем детстве Джон уже пережил зиму, но все говорили, что та зима была короткая и мягкая. Эта будет другой – он чувствовал нутром.
Ступени были слишком круты, и Сэм, когда они вылезли наверх, пыхтел, как кузнечные мехи. Плащ Джона защелкал на резком ветру. Призрак спал под глинобитной стеной амбара, но при появлении Джона проснулся, поставил торчком лохматый белый хвост и потрусил за ним.
Сэм покосился на Стену. Она нависала над ними – ледяной утес семиста футов вышиной. Иногда она представлялась Джону живым существом со своими настроениями. Лед в ней менял окраску от малейшей разницы в освещении. Стена была то густосиней, как замерзшая река, то грязно-белой, как залежалый снег, а когда на солнце набегало облако, она становилась серой, как щербатый камень. Стена тянулась на восток и на запад, сколько видел глаз, столь огромная, что бревенчатые срубы и каменные башни замка казались маленькими рядом с ней. Это был край света.
«А мы собираемся туда, за этот край».
На утреннем небе за тонкими серыми облаками проглядывала бледная красная полоса. Черные братья нарекли небесную странницу Факелом Мормонта, говоря (не совсем в шутку), что боги послали ее, чтобы осветить старику дорогу через Зачарованный Лес.
– Эта комета такая яркая, что теперь ее видно даже и днем, – сказал Сэм,
