книгу, сунул ее в огонь и стал смотреть, как она горит. Пламя отражалось в его бледных глазах. Старая сухая кожа вспыхнула мигом, и желтые страницы зашевелились, словно их листал призрак.
– Больше ты мне сегодня не понадобишься, – сказал лорд, не глядя на Арью.
Ей следовало бы уйти тихо, как мышка, но что-то ее удержало.
– Милорд, – спросила она, – вы возьмете меня с собой, когда покинете Харренхолл?
Он уставился на нее так, словно это его ужин вдруг заговорил с ним.
– Разве я разрешал тебе обращаться ко мне с вопросом, Нэн?
– Нет, милорд, – потупилась она.
– В таком случае тебе не следовало этого делать – так или нет?
– Так, милорд.
Он усмехнулся:
– Хорошо, на этот раз я тебе отвечу. Когда я вернусь на север, то передам Харренхолл лорду Варго. Ты останешься здесь, вместе с ним.
– Но я не… – начала она.
– Я не привык, чтобы меня допрашивали слуги, Нэн. Может, тебе язык отрезать?
Она знала, что он способен сделать это с той же легкостью, как другой – стукнуть собаку.
– Нет, милорд.
– Значит, больше ты голоса не подашь?
– Нет, милорд.
– Хорошо, ступай. Я закрою глаза на твою дерзость.
Арья оставила его, но спать не пошла. Когда она вышла на темный двор, часовой у двери кивнул ей и сказал:
– Гроза идет. Чуешь, как пахнет?
Резкий ветер рвал пламя факелов, поставленных на стене рядом с головами. На пути в богорощу Арья прошла мимо башни Плача, где еще недавно жила в страхе перед Визом. После взятия Харренхолла Фреи забрали ее себе. В окно слышались сердитые голоса спорящих мужчин. Элмар сидел на крыльце один.
– Что случилось? – спросила Арья, увидев слезы у него на щеках.
– Моя принцесса, – прорыдал он. – Эйенис сказал, что мы обесчещены. Из Близнецов прилетела птица. Мой лорд-отец говорит, что мне придется жениться на ком-нибудь другом или пойти в септоны.
«Нашел о чем плакать, – подумала она, – о какой-то дурацкой принцессе».
– А я слышала, что мои братья умерли, – призналась она.
– Да кому до них дело, до твоих братьев? – презрительно спросил Элмар.
Она с трудом удержалась, чтобы не стукнуть его.
– Хоть бы твоя принцесса тоже умерла, – сказала она и пустилась бежать, чтобы он ее не поймал.
В богороще она нашла свой деревянный меч и опустилась на колени перед сердце-деревом. Его красные листья шелестели, и красные глаза смотрели прямо в нее – глаза богов.
– Скажите, что мне делать, о боги, – помолилась она.
Ответа долго не было – только ветер, журчание воды и шорох листьев. Потом из-за богорощи, из-за необитаемых башен и высоченных стен Харренхолла, с вольных просторов мира, донесся одинокий волчий вой. У Арьи на миг помутилось в глазах, и по коже побежали мурашки. Ей почудился голос отца, едва слышный: «Когда выпадает снег и дуют белые ветры, одинокий волк умирает, но стая живет».
– Но у меня нет стаи, – прошептала она чар-дереву. Бран и Рикон мертвы, Санса у Ланнистеров, Джон ушел на Стену. – И меня тоже больше нет. Я теперь Нэн.
– Ты Арья из Винтерфелла, дочь Севера. Ты говорила мне, что можешь быть сильной. В тебе течет волчья кровь.
– Волчья кровь. – Теперь она вспомнила. – Да, я буду сильной. Сильной, как Робб. – Втянув в себя воздух, она обеими руками взяла деревянный меч и с громким треском переломила его о колено. – Я лютоволк, и мне не нужны деревянные зубы.
В ту ночь, лежа на своей колючей соломе, она слушала шепчущие голоса живых и мертвых и дожидалась восхода луны. Только этим голосам она теперь и доверяла. Она слышала собственное дыхание и волков – теперь их была целая стая. «Они ближе, чем тот, кого я слышала в богороще. Они зовут меня». Она вылезла из-под одеяла, натянула камзол и босиком спустилась по лестнице. Русе Болтон был человек осторожный, и вход в Королевский Костер охранялся днем и ночью – пришлось выбраться через узкое подвальное оконце. На дворе было тихо – огромный замок спал, погруженный в свои призрачные сны. Ветер выл в трещинах башни Плача. В кузнице огни были потушены и двери заперты на засов. Арья снова пролезла в окно. Джендри делил постель с двумя другими подмастерьями. Арья долго сидела на корточках в темноте, пока не уверилась, что он – тот, что с краю. Тогда она зажала ему рот и ущипнула его. Должно быть, он спал не очень крепко, потому что сразу открыл глаза.
– Пошли со мной, – прошептала она и убрала руку от его рта.
Сначала он как будто не понял ее, но потом выбрался из-под одеяла, прошлепал голый по комнате, влез в грубую холщовую рубаху и спустился за ней с чердака. Спящие подмастерья даже не шевельнулись.
– Ну, чего тебе еще? – проворчал Джендри.
– Меч.
– Мечи под замком у кузнеца – я тебе сто раз говорил. Это для твоего лорда Пиявки, что ли?
– Для меня. Возьми молот и сломай замок.
– Чтобы мне потом руку сломали? Если не хуже.
– Не сломают, если убежишь со мной.
– Ага, убежишь. Поймают и убьют.
– Смотри, как бы хуже не было. Лорд Болтон мне сказал, что оставляет замок Кровавым Скоморохам.
Джендри откинул черные волосы с глаз.
– Ну и что?
– А то, что, когда Варго Хоут станет лордом, он отрубит ноги всем слугам, чтобы не убежали. И кузнецам тоже.
– Сочиняешь, – фыркнул он.
– А вот и нет. Лорд Варго сам так сказал – я слышала. Что отрубит каждому одну ногу – левую. Ступай на кухню и разбуди Пирожка – тебя он послушает. Нам понадобится хлеб или лепешки – что-нибудь. Ты возьмешь мечи, а я добуду лошадей. Встретимся у калитки в восточной стене, за башней Призраков. Там никто не ходит.
– Я знаю эту калитку. Она охраняется, как и все прочие.
– Ну и что? А про мечи ты забыл?
– Я не говорил, что пойду с тобой.
– Но если пойдешь, то возьмешь мечи?
– Ладно, – нахмурился он. – Возьму.
Вернувшись в Королевский Костер тем же путем, Арья прокралась по винтовой лестнице наверх. В своей каморке она разделась догола и оделась заново – в две смены белья,
