Джаселин Байвотер ехал впереди, возглавляя клин конных копейщиков в черных кольчугах и золотых плащах. За ним следовал сир Арон Сантагар и сир Бейлон Сванн с королевскими знаменами – львом Ланнистеров и коронованным оленем Баратеонов.
Король Джоффри ехал на высоком сером скакуне, в золотой короне на золотых локонах. Санса Старк сопровождала его на гнедой кобыле, не глядя ни вправо, ни влево, ее густые волосы цвета осени струились по плечам из-под сетки с лунными камнями. С боков их охраняли двое королевских гвардейцев – Пес справа от короля и сир Мендон Мур слева от Сансы.
Далее следовали шмыгающий носом Томмен с сиром Престоном Гринфилдом и Серсея с сиром Ланселем под охраной Меррина Транта и Бороса Блаунта. Тирион держался рядом с сестрой. За ними везли в носилках верховного септона, а следом тянулся длинный хвост придворных – сир Хорас Редвин, леди Танда с дочерью, Джалабхар Ксо, лорд Джайлс Росби и прочие. Двойная колонна стражников замыкала процессию.
Горожане, небритые и неумытые, с угрюмой злобой взирали на всадников из-за линии копий. «Ох, не нравится мне это», – думал Тирион. Бронн разместил в толпе два десятка своих наемников с наказом предотвращать возможные беспорядки. Возможно, Серсея отдала своим Кеттлблэкам такое же распоряжение, но Тирион не слишком верил в подобные меры. Если пудинг стоит на слишком сильном огне, ты не спасешь его от подгорания, добавив в кастрюлю пригоршню изюма.
Они пересекли Рыбную площадь и проехали по Грязной улице, повернув затем в узкий крюк, чтобы начать подъем на холм Эйегона. «Да здравствует Джоффри!» – крикнуло несколько голосов, когда молодой король проехал мимо, но на каждого подхватившего здравицу сто человек хранило молчание. Ланнистеры двигались сквозь море оборванных мужчин и голодных женщин, рассекая волны ненавидящих взоров. Серсея смеялась над какой-то шуткой Ланселя, но Тирион подозревал, что ее веселье притворно. Она не могла не чувствовать настроения толпы, но ни за что не показала бы виду.
На середине подъема между двумя стражниками с воем протиснулась женщина, держа над головой трупик своего ребенка – синий, распухший и жуткий, но еще страшнее были глаза матери. Джоффри чуть было не растоптал ее конем, но Санса что-то сказала ему, и король, порывшись в кошельке, бросил женщине серебряного оленя. Монета, отскочив от мертвого ребенка, покатилась под ноги золотым плащам в толпу, где дюжина человек вступила в драку из-за нее. Мать смотрела немигающими глазами, и ее руки, вздымавшие мертвую ношу, дрожали.
– Оставьте ее, ваше величество, – крикнула королю Серсея, – ей уже ничем не поможешь, бедняжке.
Голос королевы пробудил что-то в поврежденном разуме женщины. Ее лицо искривилось в гримасе ненависти, и она завопила:
– Шлюха Цареубийцы! Кровосмесительница! – Ребенок кулем покатился у нее из рук, протянувшихся к Серсее. – Кровосмесительница! С братом спала!
Кто-то залепил в едущих навозом. Санса ахнула. Джоффри выругался, и Тирион увидел, что король вытирает грязь со щеки. Навоз застрял в его золотых волосах и обрызгал ноги Сансы.
– Кто это сделал? – заорал Джоффри, запустив руку в волосы и вытряхнув оттуда еще пригоршню грязи. – Подать его сюда! Сто золотых драконов тому, что выдаст его!
– Вон он, наверху! – крикнул кто-то из толпы. Король повернул, коня кругом, оглядывая крыши и балконы. Люди в толпе тыкали пальцами вверх, ругая друг друга и короля.
– Прошу вас, ваше величество, не надо, – взмолилась Санса, но король не слушал ее.
– Приведите мне человека, который швырнул эту мерзость! Пусть слижет ее с меня, если не хочет лишиться головы! Пес, найди его немедля!
Сандор Клиган послушно спешился, но не было и речи о том, чтобы пробиться сквозь живую стену тел. Передние шарахались, задние напирали, чтобы поглядеть. Тирион почуял беду.
– Брось это, Клиган, он давно удрал.
– Взять его! Он был вон там! – Джоффри указал на крышу. – Пес, руби их всех и приведи…
Рев, хлынувший со всех сторон, заглушил его слова – рев, полный ярости, страха и ненависти.
– Бастард! – вопили голоса. – Гнусный ублюдок! – В адрес королевы неслось: – Шлюха! Братнина подстилка! – Тириону кричали: – Урод! Полчеловека! – В общем шуме он расслышал голоса: – Правосудия! Робб, король Робб, Молодой Волк! Станнис! – И даже: – Ренли! – Толпа по обеим сторонам улицы напирала на стражников, едва сдерживавших живой прилив. В воздухе мелькали комья навоза и камни. – Накормите нас! – крикнула женщина. – Хлеба! – заревел мужчина. – Дай нам хлеба, ублюдок! – Тысяча голосов подхватила его призыв. Король Джоффри, король Робб и король Станнис были забыты – воцарился Король Хлеб. – Хлеба! – ревело вокруг. – Хлеба! Хлеба!
– В замок! – крикнул Тирион сестре. – Скорее! – Серсея кивнула, сир Лансель обнажил меч, Джаселин Байвотер выкрикнул команду, и его конники, опустив копья, клином двинулись вперед. Король крутился на месте, и множество рук из-за ряда золотых плащей пытались схватить его. Одна вцепилась ему в ногу, но меч сира Мендона тут же отсек ее. – Вперед! – крикнул Тирион племяннику, хлопнув его коня по крупу. Скакун взвился на дыбы и помчался, заставив толпу шарахнуться прочь.
Тирион скакал по пятам короля, Бронн, с мечом в руке, держался рядом. Мимо их голов просвистел камень, гнилой кочан капусты шмякнулся о щит сира Мендона. Слева трое золотых плащей рухнули, не выдержав напора, и толпа хлынула вперед, топча упавших. Пес остался где-то позади, но его конь бежал рядом с остальными. Арона Сантагара стащили с седла, вырвав у него золотое с черным знамя Баратеонов. Сир Бейлон сам бросил льва Ланнистеров и выхватил меч. Он рубил направо и налево, а упавшее знамя рвали на куски, и красные клочья кружились над толпой, словно листья на ветру. Еще миг – и они исчезли. Кто-то сунулся под копыта коня Джоффри и завопил, когда король его смял. Тирион не успел разглядеть, кто это был – мужчина, женщина или ребенок. Джоффри скакал с белым как мел лицом, сир Мендон Мур маячил слева от него, как белая тень.
Но тут копыта застучали по булыжнику перед навесной башней замка. Шеренга копейщиков держала ворота. Сир Джаселин развернул своих, обратив их копья назад. Король со свитой проехал под решеткой, и блеклые красные стены сомкнулись вокруг, успокоительно высокие, с лучниками на гребне.
Тирион не помнил, как слез с коня. Сир Мендон помог сойти дрожащему королю. Подъехали Серсея, Томмен и Лансель с сиром Меррином и сиром Боросом. Борос обагрил свой меч кровью, с Меррина сорвали белый плащ. Сир Бейлон Сванн лишился шлема, рот его взмыленного коня кровоточил. Хорас Редвин сопровождал леди Танду, обезумевшую от страха за свою дочь Лоллис, которая, сдернутая с седла, осталась позади. Лорд Джайлс с лицом еще более серым, чем обычно, повествовал, заикаясь, как верховного септона вытащили из носилок и он, взывающий к богам, исчез в толпе. Джалабхар Ксо как будто видел, что сир Престон Гринфилд устремился к его перевернутым носилкам, но поручиться за это не мог.
Тирион смутно расслышал голос мейстера, спрашивающего, не ранен ли он, и прошел через двор к племяннику, стоявшему в сбившейся набекрень, залепленной навозом короне.
– Предатели, – захлебываясь, лепетал Джоффри. – Я их всех обезглавлю, я…
Тирион закатил ему такую пощечину, что корона скатилась с головы, толкнул обеими руками и сбил с ног.
– Ах ты дурак этакий! Проклятый слепец!
– Они предатели! – вопил Джоффри снизу. – Они ругали меня бранными словами и нападали на меня!
– А кто натравил на них своего пса? Ты что ж думал, они станут на колени, пока Пес будет рубить их? Ты безмозглый испорченный мальчишка – ты погубил Клигана и боги ведают скольких еще, а сам не получил ни единой царапины. Будь ты проклят! – Тирион пнул его ногой. Это было
