единственной реальной возможностью организовать вооружённую борьбу против сталинской клики.
Своей борьбой мы взяли на себя ответственность за судьбы народов России. С нами миллионы лучших сынов родины, взявших оружие в руки и уже показавших своё мужество и готовность отдать жизнь во имя освобождения родины от большевизма. С нами миллионы людей, ушедших от большевизма и отдающих свой труд общему делу борьбы. С нами десятки миллионов братьев и сестер, томящихся под гнетом сталинской тирании и ждущих часа освобождения.
Офицеры и солдаты освободительных войск!
Кровью, пролитой в совместной борьбе, скреплена боевая дружба воинов разных национальностей. У нас общая цель. Общими должны быть наши усилия. Только единство всех вооружённых антибольшевистских сил народов России приведет к победе. Не выпускайте полученного оружия из рук, боритесь за объединение, беззаветно деритесь с врагом народов — большевизмом и его сообщниками. Помните, вас ждут измученные народы России. Освободите их!
Соотечественники, братья и сестры, находящиеся в Европе!
Ваше возвращение па родину полноправными гражданами возможно только при победе над большевизмом. Вас миллионы. От вас зависит успех борьбы. Помните, что вы работаете теперь для общего дела, для героических освободительных войск. Умножайте свои усилия и свои трудовые подвиги!
Офицеры и солдаты Красной армии!
Прекращайте преступную войну, направленную к угнетению народов Европы. Обращайте оружие против большевистских узурпаторов, поработивших народы России и обрекших их на голод, страдания и бесправие.
Усиливайте свою борьбу против сталинской тирании, против захватнической войны. Организуйте свои силы для решительного выступления за отнятые у вас права, за справедливость и благосостояние.
Комитет Освобождения Народов России призывает вас всех к единению и к борьбе за мир и свободу!
Выступление ген. Власова не раз прерывалось аплодисментами. В заключительной части Манифеста находились призывы к борьбе против сталинской диктатуры. Но во всем тексте не было ни единого слова о Гитлере и о национал-социализме. Манифест ясно гласил, что он преследует свои собственные политические цели. В этом отношении, он радикальным образом отличался от выступлений иных сотрудников Рейха на оккупированных территориях, которые свои цели отождествляли с интересами Третьего Рейха.
После выборов Комитета, заседание велось на русском языке. Немецкий перевод Манифеста и выступлений был роздан лишь после окончания конференции. Трудно сказать, было ли это преднамеренно, или произошло по недоразумению. Капитан Штрик-Штрикфельдт вспоминает, что немецкие участники конференции просили, чтобы он им переводил ход конференции, и, главное текст Манифеста, но он отказался. Учитывая нежелание К. Г. Франка, чтобы конференция вообще происходила в Праге, а также еще совсем недавнее принципиальное сопротивление Власову со стороны почти всех высокопоставленных лиц, станет ясным, что капитан Штрик-Штрикфельдт хотел воспрепятствовать возникновению негативных реакций.
Заседание продолжалось час и пятьдесят минут. Оно подтвердило, уже известный факт, что Добровольческие части давно существуют и хорошо себя зарекомендовали в бою. Этот государственный акт лишь признавал их как нового союзника и с немецкой стороны было дано разрешение на то, чтобы существующие части были соединены в одну самостоятельную армию.
Во время заседания было допущено и несколько бестактностей, но под впечатлением торжественного настроения, которое царило преимущественно среди русских, они были легко прощены. Заседание закончил генерал Власов, который выражая благодарность Франку за его гостеприимство, в заключение сказал: «Выражаем благодарность также правительству Чехии и Моравии и господину президенту, черт, я забыл его имя»….[19]
После окончания конференции Франк устроил в Чернинском дворце банкет в честь 50-ти главных ее участников. Остальные делегаты были развезены на автобусах по трем отелям. Для них был устроен ужин в Киноклубе, который находился напротив отеля Алькрон. Кроме ужина была и увеселительная программа, в которой выступил ряд известных немецких киноартистов и певцов,[20] а также русская эмигрантская труппа из Праги.
В 22 час. 30 мин. в Киноклуб пришел Власов в сопровождении нескольких сотрудников. Его мгновенно окружили поздравители и любопытные. Из пленного генерала, которым еще до недавнего времени пользовались, вернее, которым злоупотребляли, лишь в пропагандных целях, в течение одночасового акта он стал Главой Правительства и Главнокомандующим.
На следующий день, 15-го ноября 1944 г., в 10.00 часов, специальный поезд Власова покинул Прагу. Блеск и успех одного дня не могли изменить ощущения, что время работает против его намерений. Власов уезжал из Праги с тягостным сознанием этой действительности. Правда, ему удалось найти путь к сотрудничеству с представителями национальных и политических группировок — в составе Исполнительного комитета были казаки, украинцы, представители политических групп с левой ориентацией, — правда, сам он, считал Комитет лишь временным орудием борьбы и не верил в его долгое существование. Но, все-таки, в ноябре 1944 года положение дел еще не было столь безнадежным. В окружении генерала Власова считали, что развал всех немецких фронтов произойдет осенью следующего года. Таким образом, у них был почти год для организации армии и сохранении ее для будущего. И Власов, и его окружение, верили, что единственным фактором, который может оказать влияние на будущее, является национальная русская армия.[21] На это они хотели направить все свои устремления ближайших месяцев, и с этой целью генерал Власов ехал в Берлин, где 18-го ноября выступил с речью на собрании делегатов от рабочих и военнопленных лагерей. Там он снова подчеркнул значение идеи борьбы за независимую Россию, освобожденную от советского гнета. В Берлине он также встретился с представителями православной церкви за рубежом, и получил от них благословение.
После провозглашения Пражского Манифеста, популярность генерала Власова возросла не только в русских кругах, но и среди других национальных групп, которых объединял лишь их антикоммунизм.
С предложением войти в подчинение генералу Власову прибыл тайный посол от сербского премьер-министра генерала Петра Недича. Прибыли представители хорватских частей. Сербского корпуса безопасности Раевского и даже посол от Дражи Михайловича. Все о ни знали о русских добровольческих частях в Югославии.[22] Прибыли также венгерские представители, (которые в качестве добровольцев воевали на стороне немцев до самого конца войны). Даже балтийские народы готовы были принять политическую программу генерала Власова. Контакт с чехами можно отнести уже к началу 1944-го года, когда Зыков и другие сотрудники ген. Власова установили связи с бывшими членами чехословацкого генерального штаба. Этот контакт длился до конца войны и в значительной мере способствовал участию 1-й Дивизии в Пражском восстании. В начале, однако, эти контакты не носили ярко выраженного антинемецкого характера. Все усилия были направлены на привлечение как можно большого количества приверженцев нового политического движения — Европейского содружества народов. Эта организация была принята и людьми из окружения Власова. Абвер о росте этого движения знал, но пока что не особенно нарушал ход его дел. Согласно его сообщениям, окружение Власова имело в Праге контакт, помимо других, также с остатком организации Машина. Из-за невозможности доступа к чешским архивам, следует ограничиться лишь этим общим констатированием фактов.
Также обстояло дело и с целым рядом национальных движений в Югославии. Руководители профсоюзных движений, кроме Тито, и правительства-сателлиты в Сербии, Хорватии, а также военные круги в Словакии, открыто стояли на стороне Власова. Для народов Югославии, разобщенных вследствие гражданской войны, это движение являлось новым объединительным элементом.
Власов не очень-то был склонен вести переговоры с правительствами на оккупированных землях, у которых не было своих армий и ясно выраженных антикоммунистических целей. Известно, что на попытки завязать с ним такие отношения, он всегда спрашивал эмиссара о вооруженных силах их правительств.
Единственным человеком, который выражал протесты против постановлений КОНР, был посол японской империи в Берлине генерал барон Хироши Ошима. В то время Япония для видимости сохраняла дружественные отношения с Советским Союзом и ее внешняя политика не была склонна к изменениям, которые могли бы произойти в Советском Союзе в случае установления какого-либо иного правительства. Посол Ошима, таким образом, представлял в Берлине интересы Советского Союза и, кроме того, имел большое влияние на Гитлера. Всякий раз, как только в ходе войны казалось, что идея Освободительного движения будет осуществлена, Ошима выражал Гитлеру свой протест и деятельность в этом направлении по приказу фюрера замедлялась.[23]
Д-р Крегер пытался внедрить Освободительное движение ген. Власова и вне территории Германии. В качестве первого шага дипломатической деятельности нового союзника был выбран путь в столицу Словацкого государства Братиславу, которое с осени 1944 года, вследствие неудачной попытки произвести восстание, находилось под германским контролем. Деятельность ген. Жиленкова, который прибыл в Братиславу с дипломатической миссией и для установления Представительства КОНР в этом городе, была настолько обширной, что ей была посвящена отдельная глава.
В Братиславе предполагался также созыв в феврале 1945-го года панславитского конгресса, на котором должен был председательствовать ген. Власов. Однако, военное положение на всех участках фронта настолько ухудшилось, что на февраль 1945-го года планировалась эвакуация русских людей из Словакии. При таком положении, конечно, проведение конгресса было бы неподходящим. Отмена этого конгресса была вызвана именно этим положением, а не, как иногда утверждается, вследствие несоответствующего поведения ген. Жиленкова и распространения панславитских идей. Необходимо подчеркнуть, что в 1945-м году эти идеи уже не преследовались со стороны немцев; как раз наоборот, на многих местах они считались подходящим противовесом лозунгам, распространяемым советской пропагандой, если они исходили из антикоммунистических кругов.
РЕАКЦИЯ ЧЕШСКОГО НАСЕЛЕНИЯ И ПРОТЕКТОРАТНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА НА ПРОВОЗГЛАШЕНИЕ МАНИФЕСТА[24]
Провозглашение Манифеста, состоявшееся 14 ноября 1944 года в Пражском замке, было большой неожиданностью как для пражского правительства, так и для чешского населения, потому что германские учреждения никого не информировали о предстоящем государственном акте.
В русских и украинских эмигрантских кругах[25] знали о «случае с Власовым» уже с 1943 года, но лишь по отрывочным сообщениям и на основании устной передачи. Это было в то время, когда на восточном фронте начали образовываться добровольческие отряды по национальностям, и РОА тогда была лишь частью этих формаций. Наличие национальных отрядов оживленно обсуждалось в эмигрантских кругах Протектората. С марта 1944 года в этих кругах стал шириться лозунг: «Против Гитлера и Сталина — е немцами против большевизма». Образование добровольческих отрядов считалось предзнаменованием того, что немцы наконец-то поняли, что теория и методы национал-социализма в борьбе против большевизма потерпели крах. Автором вышеприведенного лозунга считался генерал Власов, но этого не удалось установить и СД предполагало, что лозунг возник где-то в Берлине. Еще весной 1944 года в эмигрантских кругах ожидалось, что одновременно с армией будет установлено правительство или комитет, который возьмет на себя задание бороться против правительства в Москве, объединит отдельные русские группы в эмиграции и мобилизует на борьбу всех русских людей.
Немцы считали такие взгляды противонемецкими, вернее, направленными против официальной идеологии. Слухи эти в общем соответствовали взглядам, которые как было известно СД, в то время господствовали в окружении ген. Власова. Несомненно, все это способствовало противодействию Освободительному движению, а не его поддержке.
О встрече ген. Власова с Гиммлером, состоявшейся 16-го сентября, германская печать сообщила лишь 30-го сентября 1944 г..[26] В чешских кругах эти сообщения не вызвали большого интереса. Считалось невозможным, чтобы добровольческие части могли повлиять на ход войны. Среди русских и украинских эмигрантов преобладало мнение, что они слишком долго живут вне пределов России; первое эмигрантское поколение считало себя слишком старым для активной борьбы, а молодое поколение, в большинстве, было настроено антинемецки.
Представители украинской эмиграции были решительно против какого-либо сотрудничества с Власовым и считали такой союз вредным для интересов свободной Украины. Среди русской эмиграции вообще считалось, что немцы наконец-то покончили с неуспешной политикой на Востоке. Однако, эмигранты не ожидали, что ген. Власов будет пользоваться успехом среди военнопленных Красной Армии. Наибольший интерес к новой акции проявили члены НТС (Национально-трудовой союз), которые 28-го октября послали из Праги в Берлин двух представителей с поручением, узнать о дальнейшем непосредственно от самого генерала Власова. В Берлине их встретил ген. Малышкин, который им дал прочесть проект текста Манифеста, но не разрешил взять с собой копию. Он только сообщил им, что в кратчайший срок Манифест будет торжественно обнародован, но не сказал, что это состоится в Праге.
