немалые. Вам удалось установить, кто эти люди?
— Пока еще многое не известно. Они тщательно замели следы. Дэнни говорил правду, когда заявил на следствии, что не может дать в руки правосудия никаких нитей, ведущих к тем, кто стоял за ним. Впрочем, сейчас это уже не мое дело. Как я вам уже сообщил, я возвращаюсь на свою работу в Скотланд- Ярде. Но полицейский всегда должен быть начеку, как и торговец произведениями искусства, не правда ли, мистер Маккар? Что с вами? Вам не хорошо? На вас лица нет! Вот примите таблетку от космической болезни.
— Благодарю вас, мне уже лучше, — попытался через силу улыбнуться мистер Маккар.
Тон его был явно враждебным. За последние несколько минут беседы температура явно упала ниже нуля. Я взглянул на мистера Маккара, потом перевел взгляд на инспектора и вдруг понял, что нам предстоит увлекательнейшее путешествие.
Айзек Азимов
МАШИНА-ПОБЕДИТЕЛЬ
Даже в безмолвных коридорах Мультивака царил праздничный дух.
Тишина и покой уже сами по себе говорили о многом. Впервые за последние несколько лет не мельтешили в лабиринтах взмыленные техники, не мигали лампочки, иссякли потоки входной и выходной информации.
Разумеется, так долго не продлится — этого не позволят нужды мирной жизни. И все же день, может быть, неделю даже Мультивак будет праздновать победу и отдыхать.
Ламар Свифт снял военную фуражку и, устремив взгляд в пустой коридор гигантского компьютера, тяжело опустился на стул. Форма, к которой он так и не смог привыкнуть, топорщилась на нем тяжелыми уродливыми складками.
— Даже представить себе трудно, что война с суперпотоком окончена. Я до сих пор не могу спокойно смотреть на небо, — сказал он. — Как же мне надоело это военное положение!
Оба спутника директора-распорядителя Солнечной Федерации были моложе Свифта, менее седые и уставшие.
— Подумать только! — воскликнул Джон Гендерсон. — Какой же дьявольски хитрый был этот суперпоток. Мало того, что он бомбардировал нас неизвестно откуда возникающими метеоритами, — он еще и проглатывал наши зонды-разведчики. Теперь-то все мы наконец сможем как следует отоспаться.
— Это все Мультивак, — сказал Свифт, бросив взгляд на невозмутимого Яблонского, который в течение войны был Главным Интерпретатором решений машинного оракула.
Яблонский пожал плечами и машинально потянулся за сигаретой, но передумал. Ему одному разрешалось курить в подземных туннелях Мультивака, но он старался не пользоваться этой привилегией.
— Да, так говорят. — Его толстый большой палец неторопливо показал вверх.
— Ревнуешь, Макс?
— К спасителю человечества? — Яблонский снисходительно улыбнулся. — Отчего же? Пускай себе превозносят Мультивак — ведь эта машина выиграла войну.
…Пока весь мир сходил с ума от радости во время короткого перерыва между ужасами метеоритной бомбардировки и трудностями восстановления, они, не сговариваясь, собрались в этом единственно спокойном месте.
Нет, думал Гендерсон, груз слишком тяжел. Теперь, когда война с метеоритами закончена, надо избавиться от него, и немедля!
— Мультивак не имеет никакого отношения к победе. Это обычная машина.
— Большая, — поправил Свифт.
— Обычная большая машина. Ничем не лучше тех, что поставляют вводимую в нее информацию.
Он на миг запнулся, сам испугавшись своих слов.
Яблонский пристально посмотрел на него; толстые пальцы снова потянулись к карману, но вернулись на место.
— Тебе лучше знать — ты кодировал информацию. Или ты просто напрашиваешься на похвалу?
— Нет, — возмущенно сказал Гендерсон. — Какая к черту похвала?! Ведь какие данные я вводил в Мультивак? Полученные из сотен второстепенных машин на Земле, на Луне, на Марсе, даже на Титане. Причем эти постоянно запаздывающие данные о Титана всегда казались мне подозрительными.
— Это кого угодно выведет из себя, — мягко произнес Свифт. Гендерсон покачал головой.
— Все не так просто. Когда я восемь лет назад заменил Лепона на посту Главного Программиста, суперпоток казался пустяком. Тогда мы еще не дошли до той стадии, когда производимые им пространственные деформации могли бесследно поглотить планету. А вот потом, когда начались настоящие трудности… Вы же ничего не знаете!
— Допустим, — согласился Свифт. — Расскажи нам. Все равно мы победили.
— Да… — Гендерсон мотнул головой. — Так вот, вся получаемая информация была бессмысленной.
— Бессмысленной? В буквальном смысле слова? — переспросил Яблонский.
— Именно. Ведь вы даже отдаленно не представляли себе истинного положения вещей. Ни ты, Макс, ни вы, Директор. Покидая Мультивак по вызовам руководства, вы были совершенно не в курсе происходящих здесь событий.
— Я догадывался об этом, — заметил Свифт.
— Вам известно, — продолжал Гендерсон, — до какой степени данные о наших аннигиляционных установках, зондах-разведчиках, энергетических ресурсах стали ненадежными ко второй половине этой войны? Ведь все эти политиканы и военные только и думали что о своей шкуре, как бы не потерять теплые места. И, что бы там ни выдавали машины, цифры неизменно подправлялись: плохое затушевывалось, выпячивались успехи. Я пытался бороться с этим, но безуспешно.
— Представляю, — тихо произнес Свифт.
На этот раз Яблонский закурил.
— И все же ты обеспечивал Мультивак информацией, ничего не говоря нам о мере ее ненадежности.
— А как я мог сказать? — яростно спросил Гендерсон. — Все наши надежды были связаны с Мультиваком, это было единственное, чем мы располагали в борьбе с суперпотоком. Только это поддерживало наши силы и веру в победу!? «Мультивак предвидит любой маневр суперпотока»… — передразнил он. — Великий космос, да когда он проглотил наш зонд-разведчик, мы даже не могли сообщить об этом широкой публике!
— Верно, — согласился Свифт.
— Так что же вы могли сделать, скажи я вам, что сведения ненадежны? Отказались бы поверить и сместили бы меня. Этого я допустить не мог.
— И что ты сделал? — спросил Яблонский.
— Что ж, мы победили, и я могу рассказать. Я корректировал информацию.
— Как?
— Совершенно интуитивно. Я правил ее до тех пор, пока она не становилась, на мой взгляд, вполне реальной. Сперва я едва осмеливался на это, лишь изредка подправляя очевидные искажения. Когда небо не обрушилось на меня, я осмелел. В конце концов, я просто сам выдумывал все необходимые сведения и даже использовал Мультивак для составления подобных отчетов, которые потом вводил в него.
Яблонский неожиданно улыбнулся, блеснув темными глазами.
— Три раза мне докладывали о незарегистрированном использовании Мультивака, и я закрывал на это глаза. Ведь все, что касалось гигантской машины, в те дни не имело никакого значения.
— То есть как? — опешил Гендерсон.
— Да-да. Я молчал по той же причине, что и ты, Джон. Вообще — с чего вы взяли, что Мультивак был
