Несмотря на неприятное чувство в животе, Шанна позволила себе кисло улыбнуться. Ей не первый раз приходится раздвигать ноги, чтобы чего-то добиться. Джейк Фельдман давно к ней клеится: если, уступив пару раз, она получит право представлять эту шубу, больше ей никогда не придется ложиться под таких, как он.
Что он там делает в ванной — обои клеит? Ей хотелось поскорее начать и закончить. Тогда можно будет…
Она услышала, как отрылась дверь ванной, и его шаги в большой комнате. Он шаркал ногами.
— Сюда, Джейк, — позвала она.
Быстро скинула шубу, сорвала с себя халат, снова завернулась в меха и раскинулась на кровати. Перекатилась на бок и оперлась на локоть, но мех упорно не держался на ней. Ну, так даже лучше. Она откинула полу, максимально открыв самые соблазнительные части тела. И в соблазнительных позах она разбиралась: поначалу, чтобы продержаться между первыми редкими приглашениями, она позировала в фотосессиях ню.
Шаркающие шаги за дверью приближались. Что он там — спустил штаны до щиколоток и так идет?
«Давай уже покончим с этим шоу, толстяк!»
Ей вдруг стало холодно, ногу пронзила боль, и она увидела, как во сне, мальчишеское, гигантское лицо, склонившееся над ней, поднятую дубинку и как та опускается ей на голову… Она не успела закричать, потому что снова оказалась в своей квартире, раскинулась на кровати в мехах.
Джейк прошаркал в дверь.
Краем сознания Шанна смутно отметила, что он что-то несет, но все ее внимание поглотил красный цвет. Джейк был весь красным — залит красным: штаны, кожа на руках и плечах, обнаженный…
«Господи, это же кровь! Он залит кровью! А грудь, живот — там крови больше всего. Боже мой! Кожи нет». Совсем. Словно кто-то освежевал верхнюю половину тела.
— Я… — Голос звучал хрипло. Не голос, а карканье. Широко открытые глаза стеклянно пялились на нее, когда он, волоча ноги, приближался к кровати. — Я сделал этот жилет для тебя.
В самом деле, жилет. Белая, в потеках крови, безрукавка. Между струйками крови она различила волосы на груди, морщинки вокруг сосков…
Шанна с визгом скатилась с кровати, стиснула на груди шубу. Рада была бы натянуть ее на голову, лишь бы ничего не видеть.
— Это для тебя, — повторил он, шаркая к ней. — Можешь надевать его под шубу.
Поскуливая от страха и отвращения, Шанна обежала кровать вокруг и метнулась к двери. Проскочила через большую комнату на площадку лестницы. Лифт! Убежать от этого человека, от этого… выкроившего из своей кожи…
«Шарканье! Он идет!»
Она вжала кнопку в стену, заколотила по ней. Услышала, как за стальной дверью ожил механизм. Лифт идет. Она обернулась и задохнулась при виде Джейка, вышедшего из квартиры и тащившегося к ней, оставляя за собой кровавый след, развернув окровавленную кожу, словно ждал, что она просунет руки в отверстия рукавов.
За спиной лязгнуло. Она обернулась и дернула рычаг, открывавший тяжелую стальную дверь, запрыгнула в лифт. Толкнув вверх рычаг на стене кабины, заставила наружную дверь опуститься с оглушительным лязгом, скрыв от нее Джейка с его кошмарным подарком.
Сжимая полы шубы на голой груди, Шанна упала на колени и зарыдала.
«Господи, что же это такое? Зачем Джейк снял с себя кожу? И
— Шанна, прошу тебя, — каркнул голос за дверью. — Я сделал это для тебя.
И дверь начала открываться. На ее глазах между наружными створками возникла горизонтальная щель, и две окровавленные руки с меховыми кольцами на пальцах протянули ей ужасный жилет.
Вопль Шанны разнесся по всей шахте лифта. Она ударила по кнопке «вниз». Кабина дрогнула и начала опускаться.
«Слава тебе, Господи!»
Но дверь третьего этажа продолжала открываться. Миновав второй этаж и продолжая спускаться, Шанна неотрывно смотрела вверх. И сквозь открытый потолок кабины видела расширяющийся проем и как вслед за протянутыми руками с жилетом в него протиснулись голова и до пояса — туловище Джейка.
— Шанна! Это для тебя!
Кабина резко остановилась. Шанна дернула вверх предохранительную решетку и потянула за рычаг. Пять секунд… пять секунд — и она выбежит на улицу, к полицейским. Наружная дверь медленно расходилась, но в лифтовой шахте эхом разносился голос:
— Шанна!
Она рискнула бросить один последний взгляд вверх.
Створки на третьем этаже скрылись в щелях пола и потолка. Джейк всем телом нависал над краем.
— Это для…
Он высунулся слишком далеко.
«Ох, дерьмо, падает!»
— …тебя-а-а!
Пронзительный вопль Шанны «Не-е-ет!» в страшной гармонии слился с голосом Джейка, оборвавшимся после удара головы о верхний край задней стены подъемника. Когда тело, перевернувшись и разбрызгивая кровь, рухнуло на пол, его ботинок задел Шанну по голове и отбросил ее спиной на рычаг. Оглушенная, она смотрела, как створки стали закрываться.
— Нет!
А Джейк… Джейк еще двигался, полз к ней, по дюйму подтягиваясь на вывернутых руках, отталкиваясь сломанными ногами; его разбитая голова приподнялась, силясь заговорить; одна рука все еще сжимала жилет, протягивала ей…
Шуба словно дрогнула на ней, зашевелилась сама по себе. Вырваться отсюда!
Дверь! Шанна рванулась в проем, всем телом потянулась к свету из пустого вестибюля. Она прорвется, если…
Она поскользнулась в луже крови, упала на одно колено, но все тянулась вперед, и стальная дверь сомкнулась на ее запястье. Шанна услышала, как хрустнули кости, и боль, какой она прежде никогда не знала, прострелила руку до плеча. Она бы завопила, но от боли утратила голос. Рванулась, но створки держали крепко, потянулась к рычагу, но до него оставался целый фут.
Что-то коснулось ее ступни. Джейк — то, что осталось от Джейка, одной рукой протягивало ей жилет, а другой, с обернутыми мехом пальцами, гладило ее босую ступню. Она лягнула ногой, попыталась отползти. Нельзя его подпускать. Он захочет надеть на нее этот жилет, сделать с ней что-то еще. А она совсем голая под этой шубой. Надо освободиться, вырваться из створок; что угодно, лишь бы освободиться!
Она вцепилась зубами себе в запястье, грызла и рвала, не замечая ни страшной боли, ни льющейся крови. Это было так естественно — единственное, что оставалось.
Свобода! Ей нужна
4
Хуаните в этот вечер не везло. Она только вкатила магазинную тележку со всем своим земным имуществом в узкий переулок, где вроде можно было безопасно притулиться на ночь в нише или подворотне, спрятаться от чужих глаз и от ветра. Хороший переулок, очень удобный, но он оказался уже занят кем-то очень пьяным и гадким. Она поплелась дальше.
Холодно. Теперь она по-настоящему мерзнет. Она не помнила, сколько ей лет, но знала, что кости скрипят, спина болит и она уже не может переносить холодов, как раньше. Найти бы место, где можно
