слушателем — другом, не противником, — и ему надо было дать зеленый свет.
— Вы совершенно правы, Дэвид. Вы держите руку на пульсе Америки, и я ценю ваш звонок. Пол из Андерсона, штат Калифорния, с чем вы звоните?
— Я слышал, вы получали угрозы убийства.
— Простите?
— Насколько я понимаю, вам угрожали смертью.
Это была правда; он до сих пор получал весьма неприятные письма. Но псевдоним и анонимность работы на радио защищали его.
— Да, это так. Существуют люди, которым не нравится то, что я делаю, и которые готовы убить меня за это. А что, вы один из них?
— А это вас волнует?
— Конечно, это меня волнует. Антиамериканские сумасшедшие, которые хотят убить меня за то, что я делаю? Разумеется, это волнует меня.
— Мне кажется, что вам не стоит тревожиться.
— Почему же, сэр?
— Потому что я не думаю, что вас убьют за то, что вы
Волосы на затылке у Энди зашевелились, и он дрожащей рукой нажал на кнопку:
— Спокойной ночи, сэр, и не забывайте вовремя принимать свои лекарства. — Он тяжело вздохнул в микрофон. — Сегодня случайно не полнолуние, Таня?
Она засмеялась за своим стеклом.
— Таня, как вы знаете, мой исключительно талантливый продюсер, красавица и прекрасный человек. Понимаете? Вы видите, как хорошо я отношусь к женщинам? Итак, наш следующий звонок от женщины, и ее зовут Мэри. Как вы сегодня, Мэри?
— О… не слишком хорошо, Артур. — Говорила она тихо, дрожащим голосом, с придыханием.
Одна из его фанаток с личной проблемой. Артур поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее.
— Во-первых, мне нужно, чтобы вы все рассказали, дорогая. Хорошо?
— Хо… рошо.
— А теперь расскажите мне, что случилось?
— Ну, я насчет своего парня. Он… он причинил мне сильную боль, Артур, и я просто не знаю…
— Физическую боль? Он ударил вас?
— О, нет-нет…
— Ну слава богу. Тогда в чем проблема, дорогая?
— Я не знаю. Я подумала, что вы сможете мне помочь. Я каждый день слушаю вашу передачу, и вы такой умный, такой… мудрый, вы знаете жизнь.
— Точно. Итак, чем я могу вам помочь?
— Ну, понимаете, я просто хочу, чтобы он впустил меня в свою жизнь. И позволил мне впустить его в мою жизнь, понимаете?
Энди взглянул на Таню и повращал глазами.
— Я хочу сказать, что на самом деле у нас нет ничего общего, понимаете?
— Вы спите вместе?
— Да.
— По-моему, это и называется иметь нечто общее.
— Ну да, но… но… ну, все дело в мелочах. Важных мелочах. Я ничего о нем не знаю — о его жизни, его прошлом. Понимаете, я об этих мелочах, которые сближают людей. А он не хочет ничего знать обо мне. Ну, вроде того, чего я хочу в этой жизни, и то, через что мне пришлось пройти… Ну, то есть… примерно полтора года назад, когда я лежала в… в больнице.
— Вот как? Надеюсь, ничего серьезного?
— Ну, у меня были кое-какие, э, ну, кое-какие проблемы с нервами. Это была не… не обычная больница. Э-э… это была… была…
— Вы лежали в психушке, Мэри? Вы это хотите сказать? Ну давайте, признавайтесь.
Она хихикнула:
— Ну да. Точно.
— Ну что ж, у вас в мозгах на какое-то время случилось короткое замыкание. И как вы теперь?
— Я… ну, я… — Она пару раз шмыгнула носом. — Мне уже лучше. Ну, в общем, мне кажется, как будто он ничего не… чувствует. Ну, вы понимаете. Как будто у него нет настоящих эмоций. И еще я думаю, что я у него не одна.
— Ого, ну-ка, ну-ка, не вешайте трубку. Вы хотите сказать, что этот парень — ваш бойфренд и что он спит с другими женщинами?
— Ага.
— Ну что ж, милочка, вы ведь слушали меня несколько минут назад, когда я говорил, что некоторые парни заслуживают, чтобы им отрезали яйца?
— Ага.
— Ну так вот, этот клоун кажется мне первым кандидатом на кастрацию. Почему бы вам не отрезать яйца этому вшивому ублюдку и не запихнуть их в его лживую глотку? И скажите ему: Артур Колтон-младший считает, что он этого заслуживает.
Таня за стеклом ухмыльнулась и двумя пальцами сделала движение, будто щелкает ножницами.
— Марта ждет уже несколько минут. Давайте, Марта, вы в эфире.
— Привет, Артур, дорогой. — Пожилая женщина. — Боже мой, я так долго вас слушаю, что кажется, будто я знаю вас лично. — Она повторяла это каждый раз. — Я позвонила рассказать вам, что мой сын получил ту работу, насчет которой я вам говорила несколько недель назад.
«Боже мой», — подумал Артур.
— О, правда? — спросил он.
— Да! Сейчас они с женой переезжают в Нью-Джерси, где находится главный завод компании. Единственная проблема в том, что они не могут взять с собой собак, и дети очень расстроены.
— О, это ужасно. — Он забарабанил пальцами по пульту.
— Кстати, о собаках: мой Пуки с каждым днем все крупнее и крупнее. Помните, это такса, которую я завела месяц назад?
— М-м-м…
— Так вот, он такой умница, и…
— Берегите себя, Марта, поговорим с вами через неделю. Кейт из Прово, штат Юта.
— Какое право вы имеете, приятель, какое вы имеете право не давать людям высказаться? Вы говорите о свободе слова, но вы затыкаете людей, как будто это вещи. Вы кем себя возомнили? Какое вы имеете право?
— Ну, может, права у меня и нет, зато есть кнопка, которую я собираюсь нажать… прямо… сейчас. Ланкастер, штат Пенсильвания, вы в эфире.
— Привет, Артур, надеюсь, вы дадите мне высказаться и не прервете меня на полуслове.
— Посмотрим.
— Мне кажется, тот человек, что сейчас звонил, был в чем-то прав, говоря о свободе слова. Вы много рассуждаете об этом, и все же ваша передача — что угодно, только не пример свободы слова, потому что вы отключаете из эфира любого, кто с вами не согласен, прежде чем он высказался или задал вопрос. Это не называется свободой слова. Если вы настолько убеждены в своей правоте, почему вы не дадите им сказать? Чего вы боитесь? Почему вы не хотите обсудить с ними насущные проблемы?
— Понятно, понятно, мне часто задают этот вопрос. Понимаете ли, сэр, когда я говорю о свободе слова, я говорю о свободе слова в стране. Эта страна построена на свободе слова и хранит эту свободу, и это одна из причин, по которым я так люблю свою родину.
— Хранит — что вы хотите ска… а как же насчет сожжения флага?
— Придержите-ка язык на минутку, сэр, я сейчас и до этого дойду. Если вы считаете, что я против свободы слова, то зачем вы слушаете? Это свободная страна, сэр, вы не обязаны слушать. Если бы это не
