измерений, связанных с другими областями океанографии. Поскольку экспедиция была полностью французской, мы разработали ее программу на свой вкус: на сей раз «Архимед» мог заняться исключительно наукой и обойтись без подводных туристов-новичков, которым интересно просто ознакомиться с батискафом. Однако мы вовсе не собирались терять контакт с нашими японскими друзьями.
К концу апреля 1967 года «Архимед» и его экипаж, а также и «Марсель ле Биан» со своей командой были готовы к путешествию. Японское грузовое судно доставило нас в Иокогаму. Этот порт снова поразил меня темпами своего роста. Но в качестве оперативной базы мы избрали близлежащий порт Йокосука, где муниципалитет предоставил нам стоянку у одного из причалов, предназначенных для погрузки на суда бесчисленных автомашин, которые японская промышленность экспортирует во множество стран.
Читателю, который, наверное, ожидает перечень технических и прочих трудностей, встретивших нас в Йокосуке, а затем различных аварий, скажу сразу, что таковых почти не было: за три месяца этой экспедиции «Архимед» без всяких осложнений и без единой технической неполадки совершил девять погружений на глубину от 4150 до 9275 метров, проводя на дне почти по восемь часов кряду.
Место ученого-наблюдателя занимали поочередно геолог господин Беллеш и биологи профессора Драш и Перес. Жарри и Делоз попеременно осуществляли контроль за научно-исследовательской аппаратурой. Профессор Сельцер, не сумевший из-за своих многочисленных дел покинуть Париж, доверил им и заботу о своем драгоценном и громоздком оборудовании. Закончу перечень участников погружений, назвав профессора Маккензи, прибытие которого в Японию было совершенно непредвиденным.
В 1962 году, когда «Архимед» совершал погружения в районе Курильских островов, этот выдающийся ученый, американец шотландского происхождения, тоже присоединился к нам довольно неожиданно. На этот раз он без всякого предупреждения появился на причале в Йокосуке, когда «Марсель ле Биан» с «Архимедом» на борту уже выходил в море. Почтенный представитель Лаборатории электроники военно- морского флота США и его помощник, размахивавшие руками, были замечены в бинокль с мостика «Марселя ле Биан». Застопорили машины, спустили на воду надувную лодку.
И вот оба американских гостя — в кают-компании. Всего лишь полчаса спустя — большой прогресс по сравнению с 1962 годом! — мы приблизительно начали понимать, что от нас требуется. Речь профессора Маккензи настолько неразборчива, что злые языки утверждают, будто даже его опытные коллеги не всегда понимают его. Выяснилось, что надо срочно установить на батискафе термистор, два измерителя скорости, еще один термодатчик, манометр и блок из четырех батометров с опрокидывающимися термометрами да плюс ко всему еще и семиканальный самописец! Впрочем, я, кажется, упустил что-то еще. Хорошо, что Делоз, прекрасно владеющий английским языком, тоже участвовал в беседе, чем все сильно упростил; он записал все, что от нас требовалось сделать.
Во все время нашего разговора капитан Борнхейм — новый командир «Марселя ле Биан» — ценой нечеловеческих усилий удерживал свой корабль с батискафом на буксире от столкновения с другими судами, поминутно входившими в порт и выходившими из него. Отбытие нашего гостя было для него большим облегчением.
Мне было лестно участвовать, хотя бы косвенно, в исследованиях профессора Маккензи в области гравитационных явлений и распространения ультразвука в морских глубинах; полностью программа его работ именуется «Аппарат для глубоководных исследований» и пока остается настолько засекреченной, что дать о ней исчерпывающую информацию не представляется возможным.
Я сказал, что экспедиция «Япония-3» обошлась без происшествий; кое-какие трудности нам все-таки встретились. Первая из них была довольно неожиданного свойства — грязная вода! Воды Токийской бухты оказались настолько загрязнены, что наши аквалангисты, к услугам которых мы прибегали всякий раз, когда надо было сменить лампу прожектора, перезарядить фотокамеры или установить новые приборы для про фессора Сельцера, оказались не в состоянии выполнить даже такое простое задание, как демонтаж одного из забортных оптических приборов. Между тем в водах порта Иокогама несколько лет назад они работали совершенно спокойно; за эти годы загрязнение моря настолько усилилось, что единственным портом, не пострадавшим в этом отношении, был маленький порт Курихама к югу от Йокосуки. Но, к сожалению, его га вань была так забита судами, что мы не нашли возможности воспользоваться тамошними прозрачными водами, не затронутыми процессом сверхиндустриализации Японии в этом районе. Только один раз нам удалось зайти туда на четыре часа. В остальное время приходилось пользоваться бухтой Татеяма, куда мы специально заходили перед каждым погружением и после него; вода там была прозрачной, но аквалангистам всегда приходилось спешить: эта бухта, расположенная на исключительно живописном участке побережья, имела один недостаток — малейший порыв западного ветра вызывал в ней сильное волнение. Однажды ночью, когда «Архимед» был ошвартован к борту «Марселя ле Биан», на нас неожиданно налетел шквал. Батискаф стукнулся о борт буксира и получил пробоину в одном из танков поплавка. В результате нам пришлось возвращаться в Йокосуку и, как обычно, откачивать бензин, де газировать танки и заваривать течь.
Наша стоянка в бухте Татеяма и ремонт «Архимеда» после этой незначительной аварии заставили нас несколько сократить программу погружений. Первоначально намечалось совершить двенадцать погружений, нам удалось осуществить только девять.
Первые три были посвящены геологическим исследованиям. Эту часть экспедиции тщательно спланировал и подготовил господин Беллеш — сотрудник лаборатории профессора Гланжо в Сорбонне. Этот молодой человек, высокий и сухощавый, так горячо заинтересовался подводными исследованиями, что стал чуть ли не постоянным членом экипажа «Архимеда».
Оказалось, что западный и восточный склоны желоба сильно отличаются один от другого; приходится сделать вывод, что они были образованы в разные геологические эпохи. Впрочем, я лучше приведу несколько абзацев из отчета о погружениях, который господин Беллеш сделал на заседании членов Акаде мии наук:
«Погружения происходили по параллели в тальвеге и на склонах Японского желоба приблизительно на широте входа в Токийскую бухту, то есть на 34°55' северной широты. Основные наблюдения сводятся к следующему:
а) западный склон желоба на глубине 4400—4600 метров имеет небольшой уклон (около 10°). Он покрыт слежавшимся илом. Существующее там течение, направленное на север, не поднимает ила, не переносит его и не оставляет на нем никаких следов;
б) восточный склон на глубине 6300—6500 метров напоминает западный: он также опускается под сравнительно небольшим углом (10—20°) и покрыт слежавшимся илом, на котором встречаются 10—15- сантиметровые камни, по-видимому, обломки скальных пород. Течение на этом склоне также направлено к северу, но здесь оно гораздо более сильное, чем на восточном; наличие течения наблюдалось в различных проявлениях: оно сносило батискаф, перемещало предметы в воде и к северу от различных препятствий повсюду оставило следы размыва на грунте.
Во время третьего погружения батискаф достиг дна на оси Японского желоба на глубине 8200 метров. При движении вдоль желоба в западном направлении наблюдалось сначала понижение, а затем, после ровного участка,— повышение дна. По-видимому, батискаф при этом приблизился к тальвегу со стороны восточного склона, а затем пересек тальвег и стал приближаться к западному склону;
в) на восточном склоне желоба вблизи тальвега на глубине 8200—8500 метров имеется ряд крутых обрывов меридионального направления с разницей в уровнях, достигающей 20— 40 метров. Эти обрывы разделены обширными склонами (10— 20°), покрытыми илом и усеянными обломками скал. Природа образования этих обрывов неясна, но некоторым указанием на их происхождение может служить то обстоятельство, что в ряде мест разрывы в склонах окаймлены скальными выходами пород. Наблюдались также выходы основных пород в виде нависающих карнизов с меридиональным направлением. Местами с ними соседствуют немного наклоненные крупные каменные плиты, с четкими следами эрозии... После возвращения на поверхность с корпуса батискафа были сняты несколько случайно прилипших кусков горных пород со дна. Это довольно легкая, непрочная субстанция светлого цвета, покрытая налетом магнезии. Рентгеновский анализ показал, что она состоит в основном из солей хлористой кислоты с вкраплениями кристаллов кварца. Под микроскопом в ней обнаруживаются тяжелые минералы, принадлежащие к группе пироксенов. Возможно, что это — порода, выстилающая все дно желоба: идя над дном, батискаф несколько раз задевал за скальные выходы;
г) тальвег представляет собой горизонтальную равнину на дне желоба шириной около одного
