высоко ценишь, заставило бы его отослать тебя прочь. Он, понимаешь ли, посчитал бы неприличным оскорбить жену, держа в доме любовницу.
Глинис тяжело опустилась на сундук.
— Французы обращаются со своими внебрачными детьми не так, как мы, горцы, — продолжал Алекс. — Возможно, Д’Арси считал бы делом чести содержать отпрысков, которых ты могла бы ему родить. Он бы, конечно, никогда не признал их своими детьми, не позволил им ступить на порог его дома и оскорблять своим присутствием законных наследников.
Алекс видел по ее глазам, что она потрясена, но ее потрясение было ничто по сравнению с болью, которую испытывал он.
— Я много чего натворил в этой жизни, за что должен держать ответ, — сказал он. — Но в нашем браке неверной оказалась ты, а не я.
— Я? — Глинис хлопнула себя ладонью по груди. — Из нас двоих согрешила не я!
— Глинис, ты жила со мной, а впустила в сердце другого мужчину.
Теперь Алекс это понимал.
— Я не…
Но Алекс не желал выслушивать ее оправдания. Он перебил ее:
— Я обещал, что не возьму другую женщину, пока ты будешь делить со мной постель. Но у меня, как у всякого мужчины, есть определенные потребности, и если ты меня не примешь… — Он не закончил фразу, и эта недосказанность повисла в воздухе между ними. Потом он сказал: — Я знаю, как доставить женщине удовольствие в постели. — Он наклонился к Глинис. — Мне не составит труда найти тебе замену.
Алекс хотел, чтобы Глинис лежала и думала о том, что он в этот момент делит ложе с другой женщиной, заставляет ее стонать от удовольствия. Он хотел, чтобы она пожалела о том, что сделала, и позвала бы его обратно.
Он круто развернулся и ушел. Топор все еще был у него в руке.
Глава 45
Когда стемнело, Алекс пошел в коттедж навестить Шеймуса и Уну. Насколько он мог судить, они держались лучше, чем он. Спать в доме, где его люди будут делать вид, будто не замечают, что жена выгнала его из их общей спальни, Алексу не хотелось, поэтому вместо того, чтобы вернуться в замок, он спустился на берег, чтобы устроиться на одинокий ночлег в боевой галере.
Лежа и глядя на звезды, Алекс невольно вспоминал, как они ночевали с Глинис во время их поездки в Эдинбург. И как вышло, что они дошли до такого конфуза? Он думал, что его угроза пойти к другой женщине заставит Глинис броситься за ним. И то, что она не пришла, еще сильнее ранило его гордость.
Проснувшись утром, он сел на берегу и стал смотреть на море. На протяжении последних двух месяцев он трудился каждый день: перестраивал замок, обучал людей, отгонял от берегов пиратов, но сейчас ему не хотелось делать вообще ничего.
Внезапно Алекс услышал неподалеку хихиканье. Он оглянулся и увидел, что по берегу к нему бежит Сорча с развевающимися на ветру волосами. Она с разбегу налетела на него и обняла за шею. Алекс закрыл глаза. По крайней мере, у него есть Сорча. Как же он любит этого ребенка!
Запыхавшаяся Бесси наконец догнала свою подопечную.
— Сорча, сходи на кухню и принеси своему папе что-нибудь на завтрак.
Девочка, казалось, была довольна, что ей дали это поручение. Она убежала, но Бесси осталась стоять перед Алексом.
— Ну что, ты тоже хочешь меня в чем-нибудь обвинить? — спросил Алекс.
— Нет. — Бесси прикусила губу, было заметно, что она чувствует себя неловко. — Мистрис Глинис не понравится, что я это расскажу, но я думаю, вы имеете право знать.
У Алекса волосы стал подниматься дыбом.
— Что я имею право знать?
Женщина помолчала, теребя руки, и наконец, сказала:
— Ваша жена ждет ребенка.
Алекс испытал такую боль, что у него потемнело в глазах. Глинис ждет ребенка и не сочла нужным рассказать об этом ему! Сколько же времени она это скрывает? И почему? Неужели она с самого начала планировала от него уйти?
Сорча вприпрыжку поднялась по лестнице в главную башню.
— Ты видела папу? — спросила Глинис.
Девочка показала рукой в сторону берега.
Глинис дотронулась до ее щеки.
— Не бегай так много.
Глинис нашла Алекса на берегу, он сидел один. Когда она подошла, он ничем не показал, что заметил ее присутствие.
— Я возвращаюсь домой, — объявила она с ходу.
— Твой дом здесь.
— Я возвращаюсь в дом отца. Ты можешь дать мне галеру или мне надо самой об этом заботиться?
Алекс все так же смотрел на горизонт.
— Ты собиралась уйти от меня и не рассказать о ребенке?
Глинис ахнула. Как он узнал про ее беременность? Алекс не смотрел на нее, но она чувствовала, как от него исходят волны гнева и обиды. Да, зря она ему не рассказала.
— Я сама только недавно узнала, — сказала она мягко. — У меня всегда были нерегулярные месячные, и я думала, что я бесплодна, поэтому вначале мне не верилось. До того как рассказать тебе, я хотела сначала убедиться, что это точно.
— Ну вот убедилась и держала от меня это в тайне.
Глинис хотела уберечь его от разочарования, но оказалось, что она была не права. Но она собиралась поставить его в известность в самое ближайшее время.
— Извини, — сказала она. — Но это ничего не меняет.
— Вот как? Почему же ты так считаешь?
Алекс понизил голос, и в этом было нечто угрожающее. Он повернулся к Глинис, его горящие глаза, казалось, прожигали ее насквозь, как факел — пергамент.
— Теперь я не могу с тобой жить. — Как Глинис ни крепилась, ее голос дрогнул. — Я хочу вернуться к отцу.
— Если ты так на этом настаиваешь, — произнес Алекс ледяным тоном, — то я позволю тебе уйти после того, как ребенок родится.
— После? Но до этого еще много месяцев! Ты не можешь удерживать меня здесь насильно!
— Как я уже сказал, после того как ребенок родится, ты можешь уйти, если таково твое желание, — сказал Алекс. — Но ребенок останется здесь.
— Не может быть! — Голос Глинис сорвался. — Не могу поверить, что ты пытаешься заставить меня остаться, угрожая отнять моего ребенка!
— Я тебе не угрожаю, и ты можешь поступать так, как хочешь. Но ребенок останется здесь, — твердо повторил Алекс.
Глинис всмотрелась в его лицо, пытаясь разглядеть в его выражении хоть какой-то намек на мягкость, но не нашла.
— Ты не можешь поступить так со мной! Не может быть, чтобы ты так сильно меня ненавидел.
— Это ведь ты уходишь, не я. Я просил тебя остаться. — Алекс встал. — Если ты разлучишься с
