Грешник

восставших, — сказал Коннор. — А Дункан — на девушке, чей клан поддерживает другую сторону.

Дункан искоса посмотрел на Коннора таким взглядом, который, пожалуй, мог бы заморозить морской залив.

— А ты полагаешь, Дункан, что тебе эти интриги не угрожают? — спросил Алекс.

— Ни один вождь не захочет отдать мне свою дочь, — сказал Дункан, обращаясь к Коннору. — Я всего лишь сын твоей бывшей няньки.

Коннор возразил:

— Ты капитан моей стражи и близок мне как брат. Вождю, у которого есть дочери на выданье, ты будешь хорошей партией.

Дункан уставился в свой кубок и не стал спорить, но он мог быть таким же упрямым, как Алекс. Коннор подлил виски в кубки Алекса и Дункана и заметил:

— Рано или поздно вы все равно женитесь, как все мужчины. Я всего лишь предлагаю сделать это раньше. Жизнь вынуждает.

— Я не женюсь, — твердо заявил Алекс. — Не сейчас и никогда.

— Нам нужны союзники, — повторил Коннор.

— Тогда я присмотрю для тебя жену, — предложил Алекс.

Если кто и нуждался в женщине, чтобы расшевелить кровь, так это Коннор. С тех пор как он стал вождем, он не прикоснулся ни к одной. Алекс с усмешкой заметил:

— Я даже готов переспать с дочками вождей, чтобы определить, какая из них достаточно скучна и не подойдет для тебя.

— Если я возьму жену, — возразил Коннор, — это будет истолковано так, будто я выбрал сторону в этом противостоянии. А я не готов это сделать.

Алекс мысленно чертыхнулся, думая, что Коннора в последнее время очень трудно расшевелить.

— Понятно, — сказал он. — Ты вроде приза, который будет болтаться перед ними на веревочке до самого последнего момента.

Йен достал лист пергамента и разложил на столе.

— Мы составили для тебя список подходящих женщин.

— Что-о? — вскричал Алекс.

— Как видишь, тебе предоставляется большой выбор, — продолжал Йен. — Я разделил их на тех, кто принадлежит к лагерю восставших, и тех, кто против.

— Кэмпбеллов мы не включили, — в глазах Коннора заблестели огоньки, — потому что дочь графа, кажется, для нас недосягаема. Но если ты сумеешь ее очаровать, я не буду возражать.

Алекс снова наполнил свой кубок, думая, когда же это все кончится.

— Я хочу, чтобы вы оба отправились на встречу восставших в замке Дуарт на острове Малл, — сказал Коннор. — Оттуда один из вас сможет поехать в Эдинбург на встречу с регентом.

— Приятно, должно быть, провести время в Дуарте в компании бунтовщиков и хозяина, который пытался нас убить, — заметил Алекс, и все трое рассмеялись.

Коннор ткнул пальцем в разложенный пергамент.

— Пока вы будете находиться на собрании бунтовщиков, вы сможете встретиться с некоторыми из возможных невест. Это очень важно.

Он подтолкнул лист пергамента по столу поближе к Дункану и Алексу. Ни один из них не взял его в руки, но имена были хорошо видны.

— О-о, в верхней строчке списка — старшая дочь Макнила, — заметил Дункан.

— Алекс, насколько я понял, ты проявил к ней большой интерес, даже целовал ее в присутствии ее отца и членов их клана, — сказал Коннор.

Алекс метнул свирепый взгляд на Дункана:

— Предатель!

Глаза Коннора лукаво заблестели.

— Мне послать письмо ее отцу? Как ты считаешь?

— Тот поцелуй ничего не значил! — возразил Алекс. — Ты же в курсе дела, у меня слабость к хорошеньким женщинам. Я на мгновение забылся, вот и все.

Дункан медленно отпил из кубка и поставил его на стол.

— Знаешь, Алекс, это было довольно долгое мгновение.

Алекс не удержался и присоединился к всеобщему хохоту. Но думал он о том, что тот поцелуй был все-таки недостаточно долгим. Коннор сунул руку за пазуху.

— Алекс, чуть не забыл. Здесь был отец Брайан, он принес для тебя письмо.

Глава 5

— Интересно, кто это мне написал?

Алекс подумал, что любой, кто желал бы с ним поговорить, мог просто подняться на его корабль и найти его.

— Похоже, это письмо прошло через многие руки, прежде чем попало сюда, — сказал Коннор, передавая ему потрепанный свиток пергамента. — Ты узнаешь печать?

Розовая печать смутно напомнила Алексу о Франции, надушенных письмах, тайных свиданиях. Он понюхал письмо, оно все еще хранило слабый аромат лаванды.

Алекс сломал печать и развернул пергамент. Французские буквы с округлыми петлями вызвали другие воспоминания, теперь ему представились полные женские груди безупречной формы.

— Долго еще ты будешь испытывать наше терпение? — возмутился Коннор.

— Я всего лишь смакую момент. Помните Сабину де Савуаси? Графиню, которая взяла меня в свою постель вскоре после того, как мы прибыли во Францию?

— Ты же не можешь ожидать, что я держу в голове имена всех твоих женщин? — заметил Коннор. — Я до стольких и считать-то не умею, не говоря уже о том, чтобы помнить их имена.

— Графиня была только одна. Вы должны помнить Сабину, у нее был огромный дом в пригороде Парижа.

Коннор кивнул:

— И прекрасная грудь.

Говорить грубо в присутствии женщины было не в привычках Коннора, но он, по-видимому, не заметил, что неподалеку стоит Илайса.

— А, так ты все-таки помнишь Сабину. — Алекс посмотрел на дату в верхней части письма. — «10 мая года от Рождества Христова 1515». Долго же оно сюда шло.

У всех четверых почти не было друг от друга секретов, поэтому Алекс стал читать вслух:

— «Я в Эдинбурге, в гостях у жены французского посла. У вас здесь такая ужасная, сырая погода и совсем нет развлечений. Я скучаю до невозможности и была бы рада твоему визиту».

— Должно быть, у этой женщины очень живое воображение, — сказал Йен. — Просить тебя совершить такое далекое путешествие, чтобы только покувыркаться в постели.

— Как бы я ни был хорош… — Алекс постучал уголком письма по столу, — подозреваю, что если бы единственной целью Сабины было с кем-то переспать, она бы смогла найти мужчину в Эдинбурге. Нет, у нее какие-то иные причины желать моего присутствия.

— «Мне предстоит томиться в этом ужасном городе весь июль. Сжалься надо мной и приезжай побыстрее. Твой друг Д’Арси тоже здесь и тоже скучает».

С Д’Арси они вместе воевали во Франции.

— У Д’Арси тесные связи с Олбани, — напомнил Коннор.

У Сабины тоже были с ним тесные связи, но об этом Алекс умолчал. Он глотнул виски и дочитал