— Никаких «но». Либо ты принимаешь эти условия, либо собираешь вещи и возвращаешься к тетке.
— Дорогой, пожалуйста, не сердись. Я понимаю, что мне сразу же следовало бы все рассказать тебе о звонке… Я так бы и сделала, но как-то позабыла… Уже одно это доказывает, сколь не важно все это было для меня… — Она чувствовала, что Роберто прекрасно улавливает ложь в ее словах.
— К сожалению, Джейн, теперь не суждено узнать правду. — Не в силах смотреть ему в глаза, она поникла головой. Нет, унижаться перед ним она не намерена… Тишина сделалась гнетущей.
— Скажи, устраивает ли тебя прислуга, пока твоя собственная служанка не прибудет из Англии? — Джейн была приятно удивлена переменой темы разговора и тона.
— Отличная прислуга, спасибо. Представь, мы уже как-то общаемся: рисунки, мимика — все идет в ход. — На сей раз Джейн удалось рассмеяться вполне естественно.
— Тебе нужно выучить итальянский.
— Разумеется. Я уже знаю несколько слов, но…
— Я найду тебе хорошего преподавателя.
— Хватило бы учебника или лингафонного курса. Я буду стесняться преподавателя.
— Джейн, ты очень странный человек. В некоторых случаях наворачиваешь одно на другое, но иногда — совершеннейшее дитя. — И он нежно погладил ее по голове. Затем подошел к шкафу, распахнул створки красного дерева и принялся изучать гардероб Джейн. — Мы непременно пополним шкаф всем необходимым, это будет для нас своего рода развлечением, — объявил наконец Роберто. Казалось, его недавняя холодность исчезла без следа. Взяв Джейн за руку, он повел ее в небольшую гостиную, где они ужинали в самый первый раз. Она уже поняла, что ее и его комнаты занимают совершенно особую часть замка: тут имелся как бы дом в доме, совсем как в Респрине, с той лишь разницей, что в замке Роберто было значительно просторнее и роскошнее. За ужином они обсуждали предстоящую вечеринку.
— Я бы хотела чем-то помочь, например, заказать угощение, цветы…
— Господи, зачем тебе всем этим заниматься?! Прислуга у меня прекрасно знает, что нужно делать.
— Но, может, мне следует, в таком случае, заняться чем-то еще?
— И слушать об этом не желаю. Чтобы моя дражайшая женщина забивала себе голову подобными проблемами?! — Роберто весьма удивился, чувствовалось, что ее побудительных мотивов он понять не в состоянии.
— Но что же, в таком случае, мне целыми днями делать?!
— Быть моей любимой.
— Это, конечно, очень приятно, но, Роберто, не могу же я всю оставшуюся жизнь только и делать, что наряжаться да прихорашиваться. Я опять сойду с ума.
— Это как — опять? — поймал он ее на слове. Джейн залилась краской, опустила глаза. — Знаешь, Джейн, это, конечно, прекрасно, что всякий раз, когда ты оказываешься в затруднительном положении, ты начинаешь изучать свои прекрасные руки. — Она подняла голову и увидела, что Роберто мягко улыбается. — Ну так что там еще? Опять хотела что-то утаить, да?
— Да, но лишь потому, что ужасно стесняюсь.
— Я полагаю, речь идет о твоей болезни? Но стыдиться болезней совершенно незачем!
— Должно быть, это у меня еще с детства… такое отношение к психическим расстройствам.
— Бедняжка… Наверное, это было ужасно?
— Да, жутковато. — И с явным облегчением Джейн выложила ему то, что однажды пережила.
— И после всего этого ты еще утверждаешь, что любишь его?!
— Да.
— Странные вы существа, женщины, — только и нашелся что сказать Роберто.
— Ну, как бы то ни было, — она тряхнула головой, — а вопрос остается в открытым: что мне делать целыми днями?
— Я же сказал: ухаживать за собой.
— Что, весь день?! Я не могу заниматься этим целыми днями.
— А вот моя мать всю жизнь только этим и занималась. Да еще иногда благотворительностью.
— Не уверена, что в Италии привечают любовниц, которые занимаются благотворительностью, — усмехнулась она. — Придется найти себе какое-нибудь хобби. Может, начать рисовать? Когда я училась в школе, мне очень нравилось.
— Займешься итальянским языком. Ты будешь так занята, что на меня времени не останется, — подначил он.
После ужина они насладились коньяком, затем прогулялись по террасе. Наконец Роберто объявил, что пора спать. Джейн с радостью согласилась. Он поцеловал Джейн в щеку и затем вышел через дверь, скрытую рисунком настенного гобелена. Джейн быстренько приготовилась ко сну, уселась на огромной постели и принялась ждать. Роберто все не приходил. Джейн уже истомилась в ожидании: вспомнив римские ночи, она вдруг неимоверно возбудилась. Книга ее решительно не интересовала. В конце концов Джейн заснула с книгой в руке.
Неожиданно комната наполнилась дневным светом. Джейн проснулась: у постели стояли Роберто и какая-то пожилая женщина с подносом в руках.
— Доброе утро, Джейн, вот твой завтрак.
— Но я ненавижу завтракать в постели!
— В Риме ты это любила.
— Там все было иначе, там ты был рядом.
— У меня уйма дел, я с шести утра уже на ногах. Сейчас девять. То, что происходило в Риме, было для меня своего рода каникулами.
— В таком случае я тоже буду подниматься в шесть утра.
— Ради Бога, что ты?! Леди должна завтракать в своей спальне.
— А я не хочу. Я ненавижу есть в постели!
— Значит, придется привыкнуть. Едва ли мы сможем часто завтракать вместе.
— Какой ты строгий, Роберто, — пошутила она.
— Я просто учу тебя правильно вести себя в моем доме, — Джейн с удивлением уловила жесткие нотки в голосе Роберто. Это несколько насторожило ее.
— Вчера ты не захотел спать со мной, — капризным тоном протянула она.
— Да. Теперь у нас с тобой начинается совершенно новая жизнь. У тебя свои комнаты, у меня — свои. Когда захочу тебя, я непременно приду. Прошлой ночью я тебя не хотел, — холодно бросил он. На ее лице застыла неловкая улыбка. А Роберто, не обращая внимания на вытянувшееся лицо Джейн, продолжил: — Сегодня нужно подготовиться к вечеринке. Как я уже сказал, тебе ничего не придется делать по хозяйству. До вечера мы не увидимся — дела. Так что прими мои извинения. Но увы, без этого тоже подчас не обойтись. — Голос стал мягче, Роберто поцеловал ее и вышел из комнаты.
Потягивая утренний чай, Джейн размышляла. Почему только что нежный любовник в следующую секунду делался холодным? Эта холодность весьма расстраивала женщину.
Остаток дня Джейн бесцельно бродила по залам и комнатам замка. Мимо нее шмыгала разнообразная прислуга, занятая своими делами. Женщина, занимавшаяся расстановкой букетов, резко отстранилась, едва только Джейн попыталась помочь. Куда бы Джейн ни направлялась, прислуга исподволь наблюдала за ней, и несколько раз у нее за спиной раздавался сдержанный смех. Устав от собственной неприкаянности, женщина покинула замок, спустилась по холму и оказалась в городке. Из-за приспущенных штор, из открытых дверей местные жители бросали на нее осторожные любопытные взгляды. Вслед ей шептались и подчас, не таясь, хихикали. Джейн сердилась, повторяя себе вновь, что должна сдерживаться, не тешить свой характер. Тут не Англия, и это не начало семидесятых годов: здесь — Италия, страна, неподвластная времени. Вряд ли можно было ожидать тотального понимания со стороны всех этих людей. Для них она была всего лишь содержанкой, не более того. И потому следует быть спокойной и выдержанной, чтобы тебя уважали. Жарища стояла невыносимая. Полуденное солнце обрушивало на голову Джейн свои горячие лучи, так что вскоре она почувствовала некоторую дурноту и слабость. Она поспешила вернуться в замок, не без труда, справляясь с головокружением, нашла свои
