спросила, поспешно приглаживая волосы:
- Который час?
- Скоро восемь. - ответила новоявленная хранительница Габриэла, ни на миг не прерывая заботливого снования ложечки с кашей между тарелкой и ртом Отто.
- И давно вы здесь? - удивилась Иге, поскольку, согласно договоренности, фрау Штрайх должна была приходить к восьми.
- Я сегодня поторопилась прийти, - пояснила сиделка, - потому что очень тревожилась за Отто. Сердце подсказало мне, что от вчерашнего безобразия нельзя ждать добра.
Кто бы мог подумать, что у фрау Штрайх есть не только имя, но и сердце? Охватив взглядом хлопотливые руки сиделки и ублаготворенное лицо отца
Инге заторопилась уходить:
- Ну и чудно! Раз вы уже здесь, я могу идти.
Снаружи моросил противный мелкий дождик, из тех, что тянутся порой от понедельника до субботы, не столько увлажняя землю, сколько заполняя воздух мелкими колючими брызгами. Чувствуя всю неуместность своего праздничного наряда среди унылого дождевого беспредела, Инге первым делом забежала в свинарник - ведь это надо же, так проспать! Но там прекрасно обошлись без нее - свиньи уже были чисто вымыты и хмурый Клаус смешивал в миксере их утреннее пойло. Инге хотела было шутливо почесать его за ухом, как она часто делала раньше, чтобы заставить беднягу расплыться в улыбке, но вспомнила выдумки Ури о его эротических снах, - а вдруг Ури прав, и не стоит играть с огнем? И воздержалась, ограничившись лишь дружеским кивком и вопросом:
- А Ури что, еще спит?
Клаус медленно поднял не нее глаза - они были очень светлые и такие прозрачные, что Инге порой казалось, что сквозь них можно увидеть слабые извилины его ущербного мозга.
- Ури помыл свиней и пошел готовить завтрак. - вяло пробубнил он. - Велел мне прийти через час пить кофе.
У Инге отлегло от сердца, - где-то в глубине ее души таилось опасение, что после ее ночных откровений Ури мог собрать свои нехитрые монатки и слинять. После двух месяцев работы в свинарнике денег у него уже было предостаточно, и ее часто радовала мысль, что он задерживается здесь не из-за заработка. А вот Клаус был явно не в порядке.
- В чем дело, Клаус? - спросила она, благоразумно стараясь пригасить ласковые нотки в собственном голосе. - Ты чем-то огорчен?
Клаус уставился на нее в смятении, но не смог выдавить из себя ни слова - он, как обычно, жаждал открыть ей душу, но какая-то внешняя сила останавливала его. За многие годы знакомства с Клаусом Инге хорошо изучила его порывы и запреты. Поэтому представив себе, сколько грубых шуток по поводу Хозяйки, Гнома и Дракона он услышал вчера после спектакля, она не стала настаивать, не желая напрасно тревожить его уязвимую душу, да и свою тоже.
- Ладно, поговорим потом, - с притворной бодростью воскликнула она и пошла к выходу. - Приходи пить кофе!
Пока Инге галлопом пробежала под моросящим дождиком от свинарника к кухне она лихорадочно перебрала в уме разные варианты того, что она расскажет Ури о Карле - все, ничего или часть? И если часть - то какую именно? Взбежав на крыльцо она распахнула дверь и в нос ей ударил вкусный запах корицы и горячих яблок. Ури, очень миленький в ее кружевном фартуке, колдовал над сковородкой у плиты.
- Явилась, наконец? - сказал он не оборачиваясь. - Хорош бы я был, если бы так и ждал тебя до утра.
- А ты не ждал?
- Вот именно, что ждал. Но не дождался, а так и заснул в кресле у тебя в комнате.
- Бедный ты мой, бедный, - пожалела она его. - А что ты жаришь?
- Садись к столу - узнаешь.
Но Инге к столу не села, а отпросилась сперва принять душ. После трудной ночи на коротком жестком диванчике она чувствовала себя старой лошадью с грязной нечесанной гривой. Когда четверть часа спустя она вышла на кухню, смыв с себя тоску и усталость прошедших суток, Ури сидел за столом, на котором рядом с кофейным сервизом стояла большая тарелка с зеленовато-коричневыми лепешками.
- Ну, что ты тут изготовил? - спросила Инге, втягивая ноздрями прянный аромат разгретой в оливковом масле корицы.
- Настоящие яблочные оладьи! - с гордостью сообщил Ури.
- Это что за зверь? Никогда не пробовала!
- Как так - не пробовала? Это - народное немецкое блюдо.
- Кто тебе это сказал?
- Моя мама. К каждому уроку немецкого языка, который она в меня впихивала силой, она подавала яблочные оладьи. Рецепт этих оладьев передается у нас в семье из поколения в поколение.
- Первый раз слышу. Вот картофельные оладьи с яблочным муссом - это действительно народное немецкое блюдо, но я боюсь, что концепция яблочных оладьев была разработана и реализована исключительно твоими еврейскими предками.
Инге налила себе кофе и подцепила вилкой одну оладью:
- Однако надо признать, - сказала она, распробовав кисло-сладкую упругую мякоть, - что результат получился восхитительный.
- Я рад что мои еврейские предки не подвели. А теперь, - поднял на нее взгляд Ури, - раз мы благополучно решили вопрос об оладьях, можно вернуться к проблеме Карла.
- Что тут выяснять, Ури? - внезапно потеряв аппетит Инге опустила вилку с надкушенной оладьей. Хоть она все время знала, ожидала, предвидела, что Ури снова заговорит о Карле, слова его странным образом застигли ее врасплох. - Ведь я вчера ночью все тебе рассказала.
- Все ли?
- Хорошо, что еще ты хочешь узнать? Пожалуйста, спрашивай.
- Задавайте вопросы, господин следователь. - хмыкнул Ури. - Чтобы я не сболтнула чего лишнего невзначай. Итак, начнем?
- Начнем, раз так надо. - Инге отставила подальше чашку с недопитым кофе. - Это же надо так испортить завтрак!
- Приступим к следствию по делу об исчезновении Карла... Кстати, как его фамилия?
- Фамилия? - Инге беспомощно заморгала и прикусила губу. На язык лезло вовсе не то, что надо.
- Ты что, фамилию его забыла?
- А почему бы нет? - огрызнулась она. - Уже скоро год, как я выбросила его из головы.
- О-кей, забыла, так забыла. Итак, основные данные: имя - Карл, фамилии не имеет, ученное звание - профессор... Профессор по какой части?
Этот допрос уже не выглядел шутливым. Инге встревоженно заглянула в глубь любимых, миндалевидных, зеленовато-карих глаз - их быстро заполняло зловеще разгорающееся пламя неконтролируемой ярости. Ей несколько раз приходилось наблюдать, как на него 'накатывает', и она уже знала, что, если не удастся пресечь приступ в первые минуты, потом никакими средствами нельзя будет погасить эту ярость, пока она не сожжет дотла все его душевные ресурсы.
- Специалист по сравнительной антропологии, - очень ровным голосом сказала Инге, стараясь приглушить пульсирующие вспышки его раздражения.
-Итак, продолжим: ученное звание - профессор сравнительной антропологии, трудовой статус - наемный рабочий, узкая специализация - забой свиней. Убедительно ли это звучит с точки зрения сравнительной антропологии?
- Послушай, - начала Инге неторопливо, чтобы выиграть время, пока она потихоньку, стараясь не спугнуть Ури, отодвигала свой стул от стола. Ей уже было ясно, что о полной откровенности не может быть и речи. - У людей ведь бывают разные обстоятельства.
- Именно эти обстоятельства мы и стремимся выяснить в ходе настоящего расследования, не так ли?
