Дзонгсар Кхьенце
Отчего вы не буддист
Dzongsar Jamyang Khyentse
What Makes You Not a Buddhist
Посвящается сыну Шуддходаны, индийскому царевичу, Без которого и не узнал бы, что я просто скиталец…
ВВЕДЕНИЕ
Как-то раз, совершая трансатлантический перелёт, я сидел в самолёте в среднем кресле среднего ряда, и сосед решил выказать мне своё дружелюбие. По моей бритой голове и тёмно- красному одеянию он догадался, что я буддист. Когда принесли еду, сосед тактично предложил заказать для меня что-нибудь вегетарианское. Сделав правильный вывод, что я буддист, он на этом основании решил, что я не ем мяса. Так завязалась наша беседа. Перелёт был долгим, и, чтобы развеять скуку, мы толковали о буддизме.
С годами я стал понимать, что люди часто связывают буддизм и буддистов с такими понятиями, как мир, медитация и ненасилие. Скорее всего, многие думают, что быть буддистом – это попросту носить шафрановое или тёмно-красное одеяние и безмятежно улыбаться. Как ревностному последователю учения Будды, мне бы только гордиться такой репутацией, особенно в части отказа от насильственных действий, что так редко встречается в наш век войн и всяческого насилия, в том числе религиозного. На протяжении всей истории человечества религия порождала жестокость. Даже сейчас главное место в новостях занимают сообщения о насилии, творимом религиозными экстремистами. Однако я полагаю, что могу с полной уверенностью сказать, что буддисты себя этим не запятнали. Насилие никогда не имело никакого места в распространении буддизма. И всё же, как знающему буддисту, мне не совсем нравится, когда буддизм ассоциируют только с вегетарианством, ненасилием, умиротворённостью и медитацией. Царевич Сиддхартха, пожертвовавший всеми благами и роскошью жизни во дворце, чтобы отправиться на поиски просветления, наверняка стремился к чему-то большему, чем пассивная самоустранённость и опрощение.
Хотя по своей сути буддизм очень прост, объяснить его не так легко. Он почти непостижимо сложен, обширен и глубок. Хотя буддизм нельзя назвать религией, и тем более теистической, его трудно излагать, не облекая в теоретические и религиозные понятия. По мере того как буддизм распространялся по разным уголкам мира, наслаивающиеся культурные особенности, которые в нём накапливались, делали его ещё более сложным для понимания. Такие свойственные теистическим религиям внешние атрибуты, как использование благовонных курительных свечей, колокольчиков, красочных головных уборов, могут привлекать внимание людей, но в то же время могут стать препятствиями. Принимая всё это за «буддизм», люди упускают из виду самую его суть.
Подчас удручённый тем, что учения Сиддхартхи не находят такого понимания, какого бы мне хотелось, а иногда и из собственных амбиций я склонялся к мысли о реформации буддизма с целью сделать его легче – более прямолинейным и пуританским. Однако было бы ошибкой и заблуждением воображать (как это иногда делал я ), что можно упростить буддизм, сведя его к чётко определённым, рассчитанным практикам, вроде трёхразовой медитации, а также к следованию определённому «дресс-коду» и убеждённости в некоторых идеологических постулатах, например в том, что весь мир должен быть обращен в буддизм. Если бы мы могли обещать, что такие практики немедленно дадут ощутимый результат, думаю, в мире было бы больше буддистов. Но когда я стряхиваю с себя эти фантазии (которые овладевают мною не так уж часто), мой трезвый ум говорит мне, что мир, населённый людьми, называющими себя буддистами, необязательно станет лучшим миром.
Многие ошибочно думают, что Будда – это «Бог» буддистов. Даже среди тех, кто живёт в так называемых буддийских странах – в Корее, Японии и Бутане, есть подобное представление о Будде и буддизме. Вот почему в этой книге мы попеременно используем имя Сиддхартха и Будда, что бы напомнить читателю, что Будда был просто человеком и что этот человек стал просветлённым существом – буддой.
Понятно, что у кого-то может сложиться представление о буддистах как о последователях некоего человека по имени Будда. Однако сам Будда указал, что нужно чтить не человека, а мудрость, которой он учит. Точно так же считается само собой разумеющимся, что центральное место в буддизме занимают постулаты о карме и перерождении. Существуют и другие явные заблуждения подобного рода. Например, иногда тибетский буддизм называют ламаизмом, а дзэн и вовсе не относят к буддизму как таковому. Бывает, люди, несколько более информированные, но тем не менее заблуждающиеся, используют такие слова, как «пустота» и «нирвана», не понимая их подлинно го смысла.
Когда возникает разговор вроде того, что завязался у меня с моим соседом в самолёте, небуддист может невольно задать такой вопрос: «А что именно отличает буддиста от небуддиста? » Ответить на этот вопрос труднее всего. Если ваш собеседник питает подлинный интерес, то полный ответ – не тема для лёгкого разговора за обедом, а слишком широкие обобщения могут привести к неправильному пониманию. Естественно, я исхожу из предположения, что вы стремитесь дать собеседнику верный ответ, затрагивающий самую основу этой духовной традиции, которая существует уже две с половиной тысячи лет!
Буддистом можно назвать того, кто признаёт следующие четыре истины:
Эти четыре положения, которые изрёк сам Будда, называют «четыре печати». Печатью принято считать некое клеймо, удостоверяющее подлинность объекта. Ради простоты и лёгкости изложения здесь мы будем называть эти положения как печатями, так и истинами, причем их не нужно путать с четырьмя благородными истинами буддизма, которые затрагивают один лишь аспект страдания. Хотя считается, что четыре печати заключают в себе весь буддизм, похоже, что люди не хотят о них слушать. Без дальнейших объяснений эти утверждения за частую лишь нагоняют уныние на слушающих и вовсе не способствуют пробуждению в них живого интереса. Люди меняют тему разговора, и на том всё заканчивается
Смысл четырёх печатей нужно понимать буквально, а не как метафору или нечто мистическое и воспринимать его нужно серьёзно. Однако эти печати не указы или предписания. Если немного призадуматься, видно, что они не имеют отношения ни к морализаторству, ни к чему-то формально-ритуальному. Здесь не упоминается о хорошем или плохом поведении. Это мирские истины, опирающиеся на мудрость, а мудрость – краеугольный камень буддизма. Нравственность и этика второстепенны. Если человек пару раз затянется сигаретой или совершит небольшую глупость, это не помешает ему стать буддистом. Однако, заметьте, при этом я не говорю, что мы получаем некую «индульгенцию» и вольны быть безнравственными и распущенными
Вообще говоря, мудрость проистекает от ума, обладающего тем, что буддисты называют верным воззрением. Но, чтобы иметь правильное воззрение, вовсе не обязательно считать себя буддистом. В конечном счёте именно такое воззрение определяет наши побуждения и действия. Именно воззрение направляет нас на путь буддизма. Если в дополнение к четырём печатям мы можем принять и исповедовать нравственное поведение, то тогда мы станем ещё лучшими буддистами. Но отчего же вы не буддист?
Но тогда что делает вас буддистом? Вы можете родиться в совершенно небуддийской стране, в небуддийской семье, не носить особой одежды и не брить голову, можете есть мясо и обожать Эминема и Пэрис Хилтон. Это вовсе не значит, что вы не можете быть буддистом. Чтобы быть буддистом, вам необходимо признавать, что всё составное не постоянно, все эмоции – страдание, все вещи лишены независимого самобытия, а просветление – вне рассудочных понятий.
Нет нужды постоянно и непрерывно памятовать об этих четырёх истинах: они должны просто пребывать в вашем уме.
Ведь вам не нужно постоянно вспоминать собственное имя: когда вас спросят, вы тут же его вспомните. В этом нет сомнений. Каждого, кто при знал эти четыре печати, даже независимо от учений Будды, даже при условии, что человек этот никогда не слышал имени Будды Шакьямуни, можно считать находящимся на том же пути, что и Он.
Пытаясь объяснить всё это человеку, сидящему рядом со мной в самолёте, я услышал тихое похрапывание и понял, что сосед крепко спит. Для него наша беседа явно не развеяла скуку.
Мне нравится обобщать, и, читая эту книгу, вы найдёте в ней море обобщений. Но для себя я оправдываю это тем, что считаю обобщения одним из немногих средств общения между людьми. И это само по себе тоже обобщение.
Я пишу эту книгу не с тем, чтобы склонить читателей следовать учению Будды Шакьямуни , стать буддистами и практиковать Дхарму. Я намеренно не упоминаю о методах медитации, о практиках и мантрах. Моя главная задача – указать на неповторимый путь буддизма, отличающий его от других воззрений. Что же такого сказал индийский царевич, если это заслужило столь большое уважение и восхищение даже со стороны скептически настроенных современных учёных вроде Альберта Эйнштейна? Что он сказал такого, если это подвигло тысячи паломников преклоняться перед ним, падая ниц, на всём пути от Тибета до Бодхгайи? Что выделяет буддизм из других мировых религий? Полагая, что он сводится к четырём печатям, я попытался изложить эти трудные понятия самым простым языком, который мне доступен.
Первоочередным для Сиддхартхи было добраться до самого корня, до сути проблемы. Буддизм не привязан ни к какой культуре. Он не несёт пользу только какому-то ограниченному
